Ли Чайлд - Джек Ричер, тлт Личный интерес
– Кроме того, генерал О’Дей сказал, что шесть из восьми стран попытались войти в контакт с внешним кордоном «Мальчиков Ромфорда» и все потерпели неудачу.
Я снова кивнул. И ежу понятно. «Мальчики Ромфорда» проявляют чрезмерную осторожность, чтобы не совершить ошибок. Им не хочется упустить выгоду от основной сделки, так что они вполне могут пренебречь чем-то незначительным.
– Позднее мы получим полный список имен. И мест, но это значительно сложнее. Существует множество подозрительных адресов, включая отдаленные загородные поселки. И мы должны быть готовы к тому, что они уже используют инфраструктуру Карела Либора. Таким образом, их возможности расширяются.
Я кивнул в третий раз. Котт и Карсон стали иголками в сотне неизвестных стогов сена и на данном этапе будут сидеть тихо.
– А к сербам лучше всего подобраться через ломбард в Илинге. Он находится в пригороде, на западе, примерно в середине пути к аэропорту. Я смотрела по карте, – сказала Кейси.
– Ты не теряла времени. А я надеялся, что ты спала.
– Я спала и чувствую себя прекрасно, – сказала она.
Я не стал спрашивать про таблетки.
– Ты ведь знал, что компания по вызову микротакси связана с «Мальчиками Ромфорда»? С самого начала.
– Обоснованное предположение, – ответил я.
– Ты воспользовался этим, чтобы привлечь внимание. Ты хотел, чтобы они отвезли нас в Уоллес-Корт. Именно такой план ты составил в самолете. Ты решил привлечь к нам внимание внешнего кордона.
Она слишком высоко оценила мои действия. Главным образом из-за слова «план».
– Я не знал, чего ждать. Никто не может знать заранее. Важно уметь отреагировать.
Кейси немного помедлила.
– Ты хочешь сказать, что у тебя нет плана?
– У меня есть общая стратегическая цель.
– И в чем она состоит?
– Убраться отсюда до того, как они проверят записи видео-камер.
– Тогда поехали в Илинг, – сказала Найс.
* * *
Мы вновь спустились в метро на станции «Сент-Джеймский парк», где по карте увидели, что линия Дистрикт, по которой мы сюда приехали, продолжает идти на запад, до станции «Илинг Бродвей», которую навигатор в телефоне Кейси показал как нужную нам, и мы решили, что это очень удобно. Так что мы просто ждали поезд на станции, имеющей форму трубы, как местное название метро – «тьюб». Наконец мы сели в поезд и приготовились к долгому путешествию.
– Поговори со мной, – сказал я.
– О чем? – спросила Кейси Найс.
– Расскажи, где ты родилась. Где выросла. Как зовут твоего пони.
– У меня нет пони.
– Собака есть?
– Почти всегда была. Иногда даже больше одной.
– Как их зовут?
– А тебе зачем?
– Я хочу послушать, как ты будешь рассказывать.
– Я родилась в Иллинойсе, – сказала Кейси Найс. – И выросла в южной части штата. На ферме. Собак обычно называли в честь президентов демократической партии.
– А где родился я? – спросил я.
– В Западном Берлине. Ты сказал это парню в Арканзасе.
– Где я вырос?
– По всему миру, так написано в твоем досье.
– Ты могла бы определить это по моему акценту?
– Судя по твоему акценту, ты мог жить в любом месте.
– Вот почему в ломбарде именно ты будешь вести переговоры. У тебя более четкий акцент, чем у меня. Сербы наверняка боятся, что их подставят, так что любой акцент вызовет у них тревогу. Такой человек может оказаться агентом, работающим под прикрытием. Иностранец – лучше. А ты говоришь как американка. Конечно, если сербы в состоянии это оценить.
– Хорошо, – согласилась она достаточно спокойно.
С таблетками или без них, но пока у нее получалось совсем неплохо.
Поезд метро ехал все дальше, слегка постукивая и раскачиваясь, затем мы выбрались из туннеля и покатили под открытым небом, медленно и величественно, как и любой другой местный транспорт. Мы вышли на «Илинг Бродвей», выглядевший как обычная железнодорожная станция, и оказались на улице. Илинг походил на те места, что мы уже видели на востоке Лондона, когда-то отдаленные сельские поселки, которые поглотил город, и теперь они казались немного смущенными. Здесь была длинная коммерческая зона, несколько больших государственных зданий, далее строй мелких частных магазинов, над одним из которых красовалась надпись: Микротакси Илинга.
А совсем рядом мы обнаружили заведение, где давали деньги в долг под залог небольших ценностей с надписью: Илинг, ссуды наличными. Я ожидал увидеть три золотые сферы, свисающие с черной виселицы – традиционный британский символ ломбардов, – но мне пришлось довольствоваться маленькой неоновой копией в верхней части витрины. И еще там было полно оставленных вещей, маленьких или ценных или и то и другое, а некоторые вообще неизвестно как туда попали.
– Готова? – спросил я.
– Насколько возможно, – ответила Кейси.
Я распахнул дверь, пропустил ее вперед и последовал за ней. Мы оказались в заведении, которое совсем не походило на то, что можно увидеть в кино: тихое прямоугольное помещение, в основном грязно-белое, на потолке флуоресцентные лампы. Прилавок в форме подковы, застекленной сверху; вдоль трех сторон на высоте пояса, под стеклом, – множество оставленных клиентами вещей.
За стойкой стоял хозяин в положении на одиннадцать часов, мужчина среднего роста, лет сорока или пятидесяти, одетый в свитер цвета ржавчины, связанный на толстых деревянных спицах. Наклонив голову, он полировал тряпочкой какой-то небольшой предмет, возможно, браслет. Мужчина поднял голову, повернул ее чуть в сторону, как пловец, и посмотрел на нас без всякой враждебности или интереса. После долгой минуты мы поняли, что взгляд так и останется единственной формой приветствия, поэтому я остался позади, а Кейси выступила вперед.
– Вы не против, если я немного посмотрю, что у вас есть? – спросила она.
Это сразу заставило хозяина сосредоточить внимание на ней, из-за всего лишь одного местоимения – я, а не мы. Очевидно, я не был потенциальным покупателем. Я был никем. Возможно, водитель. Тип за стойкой ничего не сказал, но кивнул, коротко дернув головой, и Найс переместилась вбок, что выглядело разумным с учетом низкого потолка. Казалось, он говорил: смотрите, вроде как ободряюще, но словно тут же хотел оговориться: но это все, что у нас есть.
Я остался стоять на месте, Кейси Найс начала обходить прилавки, изредка прикладывая палец к стеклу, словно что-то привлекало ее внимание, но тут же двигалась дальше, как будто осмотр ее не удовлетворил. Она прошла слева направо, потом справа налево, после чего выпрямилась и сказала:
– Я не вижу тех вещей, которые меня интересуют.
Тип в свитере ничего не ответил.
– Моя подруга из Чикаго сказала, что заходила именно сюда, – продолжала Кейси Найс.
– Зачем? – спросил тип в свитере.
Я сразу понял, что он не англичанин. Не француз, голландец или немец. И не русский, украинец или поляк. Серб – вполне возможно.
– Моя подруга беспокоилась о собственной безопасности, – снова заговорила Кейси Найс. – Ну, вы понимаете, впервые в чужом городе… Без мер предосторожности, на которые она имеет право у себя дома.
– Вы из Америки? – спросил тип в свитере.
– Да, из Чикаго.
– Здесь не спортивный зал, леди. Здесь не учат самообороне.
– Моя подруга сказала, что у вас есть кое-что на продажу.
– Вы хотите золотые часы? Возьмите сразу две или три пары. Тогда вы сможете расплатиться ими за свою жизнь.
– Моя подруга не покупала у вас часов.
– А что она купила?
Найс вытянула руку вперед, отвела ее за спину и щелкнула пальцами. Мой выход, наверное. Водитель. Или помощник. Или посредник. Я выступил вперед, вытащил банкноты мертвеца, слегка сжимая их большим и указательным пальцами, и постучал по стеклянному прилавку. Деньги были скатаны в толстый жирный цилиндр величиной со стакан для виски. Тип в свитере долго смотрел на деньги, затем бросил беглый взгляд на меня и снова повернулся к Кейси Найс.
– Кто он? – спросил он.
– Мой телохранитель, – сказала она. – Но он не мог пронести свой пистолет в самолет.
– Здесь есть законы.
– Законы есть везде. Как и универсальный способ их обойти.
Он снова посмотрел на деньги.
– Зайдите в офис микротакси. Он расположен в соседнем доме. Вас отвезут в нужное место.
– Куда?
– У нас нет здесь того, что вам требуется. Слишком много полицейских. Они постоянно устраивают обыски. Существуют законы.
– И где вы их держите?
Тип в свитере не ответил. Он снял трубку и набрал номер, затем быстро произнес короткое предложение на незнакомом языке. Не на французском, голландском или немецком; не на русском, украинском или польском. Скорее всего, на сербском. И положил трубку.
– Идите, вас отвезут, – сказал он на прощание.
Глава 31
