Рэймонд Чандлер - Младшая сестра
Я поцеловал ее. Губы ее были сухие и горячие.
— Он здесь? — спросил я.
— Да.
— Кто еще?
— Никого… кроме Мэвис. Он и ее убьет.
— Послушайте…
— Поцелуйте меня еще раз. Мне недолго осталось жить, амиго. Когда служишь приманкой у такого человека, то умрешь молодой.
Я мягко отстранил ее от себя.
Долорес отступила на шаг и быстро подняла правую руку. В ней был пистолет.
Луна тускло поблескивала на дуле. Долорес держала оружие прямо, теперь ее рука не дрожала.
— Какого друга я приобрету, если нажму на спуск! — сказала она.
— Выстрел услышит застава внизу.
Она покачала головой.
— Нет, нас разделяет холм. Вряд ли они услышат выстрел, амиго.
Я прикинул, что пистолет при выстреле должен подскочить вверх в ее руке. Если бы я успел упасть ничком в нужный момент… Но я не надеялся на быстроту своей реакции.
Я молчал, во рту у меня пересохло.
Долорес продолжала медленно, усталым нежным голосом:
— Смерть Стейна меня не тронула. Он был ничтожеством. Умереть нетрудно, убить тоже нетрудно, но заманивать людей в ловушку, где их ждет смерть…
Рыдания сдавили ей горло.
— Амиго, не знаю почему, но вы мне нравитесь. Мне всегда была чужда подобная сентиментальность. Мэвис отняла у меня Стилгрейва, но я не хочу, чтобы он убил ее. На свете и без него достаточно богатых мужчин.
— Он показался мне славным малым, — заметил я, наблюдая за рукой, державшей оружие. Она ничуть не дрожала.
Долорес презрительно рассмеялась:
— Конечно, он производит такое впечатление. Поэтому он и стал тем, что он есть теперь. Вы считаете себя безжалостным, амиго. Так вот, по сравнению с ним вы — вареная груша.
Она опустила пистолет. Настало время прыгнуть и отобрать у нее оружие, но я еще не успел приготовиться.
— Он убил не меньше десятка людей, — продолжала она. — И каждого с улыбкой. Я уже давно знаю его. Я познакомилась с ним в Кливленде.
— Еще до применения ножей для колки льда?
— Если я дам вам пистолет, вы убьете его ради меня?
— Вы поверите, если я пообещаю?
— Да.
Откуда-то снизу донесся шум машины. Но он казался таким далеким, будто доносился с Марса, и совсем лишенным смысла, как болтовня мартышек в бразильских джунглях. Ко мне он не имел никакого отношения.
— Если потребуется, я убью его, — заявил я, облизывая губы.
Я чуть наклонился и согнул колени, готовясь к прыжку.
— Спокойной ночи, амиго. Я ношу черное, потому что я красива, порочна… и потому что я пропащий человек.
Она протянула мне пистолет.
Я взял его и стоял, держа его в руке. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом Долорес улыбнулась, тряхнула головой и вскочила в машину.
— Я хорошо вела себя сегодня, правда? — нежно спросила она.
Визжа шинами по асфальту, машина стремительно дала задний ход, развернулась, обогнула куст олеандра и исчезла. Еще несколько секунд я видел ее задние огни на частной дороге за деревьями и различал шум мотора. Потом он стих, и стали слышны только крики древесных лягушек.
Я вынул из пистолета обойму. В ней не хватало двух патронов. Пистолет был тридцать второго калибра, с рукояткой из слоновой кости. Я понюхал дуло. Со времени последней чистки из него стреляли. Может быть, дважды.
Я снова вставил в него обойму и подержал оружие в ладони.
В Оррина Куэста стреляли дважды. Две гильзы, подобранные мною с пола в доме доктора Лагарди, принадлежали пистолету тридцать второго калибра.
И вчера днем в отеле «Ван-Найз», в комнате триста двадцать два блондинка в темных очках угрожала мне таким же пистолетом с белой костяной рукояткой.
Забавное совпадение!
Глава 24
Я попытался открыть двери гаража, но ручек на них не было, а кнопку я не нашел.
Тогда поднявшись по лестнице, я вошел в незапертую дверь дома и очутился в темноте, пахнувшей эвкалиптовым деревом. Я зажег фонарик размером с карандаш и увидел еще одну лестницу, которая привела меня к двери без ручки. Еще один фокус!
На этот раз мне удалось разыскать кнопку, скрытую под скользящей планкой, я нажал ее, и дверь отворилась. С осторожностью молодого врача, принимающего первого ребенка, я открыл дверь и оказался в кухне размером с хороший танцкласс.
Лунный луч выхватил из темноты угол плиты и хромированную кухонную посуду. В кухне, аркой соединявшейся с буфетной, выложенной кафелем, была раковина для мытья посуды, огромный встроенный холодильник и множество электрических приспособлений для приготовления напитков. Вы нажимаете кнопку, глотаете свой излюбленный яд и через четыре дня просыпаетесь на столе массажиста в салоне для восстановления здоровья.
За буфетной находилась темная столовая, потом застекленное помещение, залитое лунным светом, затем коридор, из которого я наконец попал в гостиную.
В ней было темно, портьеры на окнах задернуты, но чувствовалось, что комната просторная.
Я прислонился к стене и стал шарить по ней в поисках выключателя. В нормальных домах он всегда расположен с правой стороны на удобной высоте, здесь же его не оказалось. В этом доме все было не так: двери без ручек, выключателей нет. Откуда мне знать, что нужно сделать, чтобы зажечь свет? Может быть, нажать кнопку под ковром или же просто сказать: «Да будет свет!»
В этот вечер я был в плохом расположении духа. Мне требовалось общество, и я готов был заплатить за него дорогую цену. Два пистолета — «люгер» в плечевой кобуре да еще пистолет в кармане — придавали мне храбрости. Марлоу с двумя пушками, молодчик из Цианистого ущелья.
Я громко произнес:
— Хелло, кому-нибудь нужен детектив?
Никто не ответил мне, даже эхо. Но по комнате понемногу стал разливаться янтарный свет. Он разгорался медленно, как в театре, постепенно высвечивая стены гостиной, тяжелые гардины на окнах. Все было выдержано в абрикосовых тонах.
Вдоль стены тянулся бар, выходивший одним концом в буфетную. В комнате был альков с маленькими столиками. Повсюду стояли торшеры, мягкие кресла и уютные диванчики, а в центре — длинные игорные столы, накрытые чехлами.
Да, парни на заставе все-таки оказались правы. Но заведение пустовало. Комната была лишена жизни, впрочем не совсем.
Около кресла с высокой спинкой стояла Мэвис Уэльд в меховом манто цвета разбавленного какао. Ее светлые волосы небрежно разметались по плечам, лицо было бледное как мел.
— Хелло, — проговорила она безжизненным голосом. — Я все же думаю, что вы появились слишком поздно.
— Поздно для чего?
Я приблизился к ней. Это всегда было приятно, даже сейчас, в этом подозрительно тихом доме.
— Вы находчивый человек, — сказала она. — Сумели войти в дом. Я не ожидала, что это вам удастся. Вы… — Она замолчала.
После напряженной паузы она тихо вымолвила:
— Мне нужно выпить, иначе я упаду.
— Какое красивое манто, — заметил я, дотронувшись до меха.
— Это куница, — прошептала она дрожащими губами. — Сорок тысяч долларов. Взято напрокат для фильма.
— А это — декорация? — спросил я, обводя рукой гостиную.
— Это означает конец для меня. Принесите мне выпить, ноги не держат, я падаю…
Ее голос внезапно оборвался, только трепетно дрожали веки.
— Ну так падайте. Я с удовольствием вас поддержу, — с живостью откликнулся я.
Она силилась улыбнуться и в самом деле с трудом держалась на ногах.
— Почему вы сказали, что я пришел слишком поздно? — повторил я свой вопрос. — Слишком поздно для чего?
— Чтобы вас застрелили.
— Черт побери, а я так стремился к этому! Меня привезла сюда мисс Гонзалес.
— Знаю.
Я снова коснулся ее меха. Сорок тысяч долларов всегда приятно потрогать, даже если они взяты напрокат.
— Долорес будет дьявольски разочарована, — заметила Мэвис.
— Не думаю.
— Она привезла вас на смерть — точно так же, как Стейна.
— Сначала она собиралась меня убить, но потом передумала.
Мэвис рассмеялась:
— Вы умеете очаровывать женщин. Не понимаю, как вам это удается. Вы не очень молоды и не слишком красивы. Ваши лучшие дни прошли…
К концу фразы она стала говорить быстрее и быстрее, потом глубоко вздохнула, колени ее подогнулись, и она упала прямо в мои объятия.
Это было проделано весьма искусно. Если бы я имел при себе десяток пистолетов, то они были бы для меня столь же бесполезны, как розовые свечки в праздничном пироге.
Однако никто в меня не выстрелил. Мэвис висела на моих руках безвольно, как мокрое полотенце. Глаза ее были закрыты, дыхания не слышно, губы посинели.
Я подхватил ее под колени, положил на золоченую кушетку и направился к бару. Чтобы открыть дверцу в стойке, требовалось знание каких-то фокусов, поэтому я просто перепрыгнул через нее и нашел на полке бутылку, с сине-серебряной этикеткой и пятью звездочками. Я налил темное крепкое бренди в первый попавшийся бокал и снова перелез через стойку, прихватив с собой бутылку.
