Виктор Каннинг - Тающий человек
Она возникла из тумана в полутора метрах от меня, развернулась ко мне лицом и поприветствовала меня широкой белозубой улыбкой. В зубах у нее был зажат ужасного вида нож. Она вынула нож изо рта и сказала:
— Хья, милый. Часто купаешься здесь?
Я взял сверток в руку и, стуча зубами, произнес:
— Если ты приблизишься ко мне хоть на десяток сантиметров, я выброшу эту штуку за борт. — Я поднял сверток.
— Как же мы согреемся, если будем оставаться на удалении друг от друга?
— Настраивай свой радар на колокольчик ближайшей коровы, — сказал я, — и вперед.
Она покачала головой и сказала:
— Мы поплывем бок о бок, любимый. И не вздумай шутить с бедной девушкой, которая просто сгорает от любви. Если ты уронишь сверток, я тебя разрежу пополам и черт с ней, с потерей хорошего мужчины. — Она подмигнула мне и добавила. — Тебе, наверное, уже говорили, что у тебя замечательные плечи. Широкие и очень сексуальные. И мне нравится их синий цвет. Отлично сочетается с красным лицом. Давай поплыли.
Панда держалась немного впереди, и между нами было метра полтора. Меня совсем не волновало, что будет дальше. Я хотел побыстрее выбраться из замерзающего озера. Мое тело промерзло насквозь, мой мозг требовал немедленной разморозки, а руки и ноги двигались так, словно я плыл по грязной жиже. Единственное, что работало нормально, — мои глаза, которые помогали мне держаться на достаточном удалении от Панды.
Она улыбнулась мне и сказала:
— Здорово, что такое прекрасное место целиком принадлежит только нам двоим. Говорят, летом здесь яблоку негде упасть.
Я не ответил. Мой рот был занят свертком. Но я ни на секунду не сводил с нее глаз.
На ней был бюстгальтер и длинные розовые трусы, которые надувались пузырем от рвущегося наружу воздуха. Периодически она поворачивалась ко мне и ослепляла меня улыбкой, в которой бурлили и смешивались самые различные эмоции. Самое меньшее, что меня ждало на берегу, так это быть изнасилованным, а затем зарезанным. Я подумал было о молитве, но тут же отбросил эту мысль. В подобной ситуации самцов богомола это никогда не спасало.
Радар Панды сработал. Мы выплыли прямо на корову. Большое бело-коричневое животное стояло между двух сосен и, выпуская из ноздрей клубы пара, смотрело на нас большими, влажными бесстрастными глазами.
Панда выскользнула из воды и сказала:
— Привет, корова! Отличное у тебя здесь озеро. — А затем, повернувшись ко мне, — я стоял по щиколотку в воде и прибрежной грязи — она направила на меня нож. — Спокойно выходи их воды, парень, и бросай сверток маме. Сначала дела, потом удовольствия, так ведь? — Она закинула голову и закричала. — Наджиб! Наджиб!
Где-то далеко в тумане раздался ответный крик.
Панда стояла и ждала меня. Она не была дурой. Я мог не знать, что было у нее на уме, но она точно знала, что еще теплилось в моих обледенелых глубинах. Я не хотел отдавать ей сверток.
— Без шуток, милый. Ты мне очень нравишься и всегда, когда у тебя возникнет желание, я разделю с тобой большую кровать в каком-нибудь уютном местечке и мы займемся главной весенней работой. Но сперва Наджиб должен получить свой сверток. Хорошо?
— Хорошо.
Я начал выходить из воды, но на первых же шагах она остановила меня.
— Оставайся там и кидай мне сверток.
Откуда-то слева донесся крик Наджиба. Панда отозвалась. Я посмотрел на сверток в моей руке и вспомнил все, чему меня учил Миггз в своем зале. Я догадывался, что Панда обучена гораздо большему, да к тому же она превосходила меня в росте и быстроте, и хотя по силе мы были примерно одинаковы, у нее был нож.
— Ну же, милый. Кидай. И мы сразу станем опять друзьями и тебя будет окружать только любовь и доброта. Ты нравишься Наджибу и, что гораздо важнее, ты нравишься мне и у нас впереди розовое будущее.
Давая себе время подумать, я сказал:
— Вы здорово помогли — заморозили Макса для меня.
— Ах, это? Милый, это все так, для смеха. Ну, давай, гусиная кожа, бросай!
Я бросил. Бросил намеренно так, чтобы сверток упал, не долетев до нее, и чуть-чуть в стороне. Она согнула свои великолепные ноги и наклонилась, протягивая к свертку свободную руку, и не сводя с меня глаз. Но она все же была вынуждена на долю секунды отвести их, чтобы скоординировать движение руки в момент касания свертка. Этого-то момента я и ждал. Я уже положил руку на то место, где под плавками лежал фонарик. Выхватив его, я метнулся к ней как раз в тот момент, когда она вновь взглянула на меня. Она среагировала прекрасно и успела полоснуть меня по левой руке, но все было сделано в большой спешке и рана оказалась несерьезной. Я изо всей силы ударил ее по правому виску, наплевав на всякое рыцарство. Удар получился отменный. Она рухнула на спину и замерла.
Я схватил сверток и побежал по берегу в сторону, противоположную той, откуда доносился приближающийся голос Наджиба. Бежал я недолго, поскольку мои голые ступени вскоре невыносимо заболели. Но я продолжал движение, припадая то на одну, то на другую ногу, и мне повезло. Я выбрался на узкую тропинку, покрытую сухими сосновыми иголками, и в конце концов оказался на плато.
Рядом с моим “Мерседесом” стоял “Тандерберд” Наджиба. Он оставил ключи в замке зажигания, поэтому я выдернул их и забросил в озеро. Затем, не тратя времени на одевание, я вскочил в свою машину и рванул с места, на ходу включая обогреватель на полную мощность. Мне не терпелось поскорее добраться до чашки горячего кофе с коньяком.
Когда я был почти уже у шоссе, из-за деревьев впереди меня внезапно вырулил обшарпанный желтый “Ситроен” и перегородил мне дорогу. Я тормознул и остановился метров в восьми от него. Через заднее стекло “Ситроена” я мог видеть, что за рулем сидит женщина. Ожидая, пока она сдвинется с места, я решил одеться и повернулся назад за рубашкой и брюками. Я уже держал их в руке, когда в окошке напротив меня появилось сияющее лицо Тони Колларда. Он был без очков. Тони открыл дверь, залез в машину и с плавностью, которая меня искренне удивила, подобрал с сиденья сверток, засунул его себе под куртку, затем протянул руку назад, взял ружье, проверил, нет ли в нем патронов, положил его на место, вытащил из-за пояса пистолет и мягко сказал:
— Поезжайте за Мими.
Он протянул руку и нажал на звуковой сигнал. “Ситроен” тронулся. Он ткнул меня пистолетом в бок, и я двинулся следом.
— Если нам предстоит долгий путь, — сказал я, — то я не одет для этого.
— Мы не будем выключать обогреватель. — Он восхищенно посмотрел на меня и сказал. — Я поспорил с Мими, что вы сделаете это. На пятьсот франков. Эта девчонка — азартный игрок. Так, значит, вот из-за этой штуки вся суета?
Он достал сверток.
Я кивнул.
— Это то, что на самом деле нужно твоему боссу?
— Не буду врать.
— Конечно, вы ведь замечательный человек. Но не волнуйтесь. Тони позаботился о вас и обо всем остальном. Вы — мой друг, в каком-то смысле.
— В каком смысле?
— В том, что я вас уважаю. Мой старик всегда говорил, что если хочешь преуспевать в отношениях с людьми, ты должен действовать в соответствии с их характерами, а не вразрез с ними. Как там Отто?
— Не жалуется.
— Прекрасно. Заметьте, в Отто что-то было. Он всегда считал, что он — “великий мозг”, и он был им в какой-то мере. Сделает дело во Франции и перепрыгнет в Италию. Сделает дело в Италии и перепрыгнет во Францию. Туда мы и едем. Небольшое укромное местечко по эту сторону границы. Старая мельница, сейчас уже, конечно, не действующая. Сады с мушмулой и персиками... прекрасное место для детских игр. И еще небольшая речушка. Безусловно, теперь, когда Отто уже нет с нами, я являюсь “великим мозгом”. Скажу вам, что первое время у меня были неприятности с Мими, но она перешла на мою сторону. Пришлось убрать кого-нибудь из тех двоих?
Мы уже выехали на шоссе и направлялись на восток.
— Я несколько грубо обошелся с девушкой.
— Решили вопрос с их машиной?
— Да.
— Отлично. Тогда мы можем расслабиться. — Он откинулся на сиденье, закурил и замычал какую-то мелодию. Через некоторое время он сказал. — Я не против определенных напрягов. Дело есть дело и они иногда возникают. Я не особо тревожусь, даже когда кто-то немного напрягает Мими. — Он широко улыбнулся мне и усмехнулся. — Но я ненавижу, когда какие-нибудь ублюдки начинают беспокоить ребенка. Эта длинноногая черная лошадь выкинула в окно рожок. Вы знаете, чтобы женщина так жестоко отнеслась к ребенку... Вы понимаете, именно поэтому я вынужден был все рассказать.
— Понимаю.
Я понимал, что бесполезно торопить его или заставлять рассказывать все по порядку. Я чувствовал смертельную усталость и острое желание наполнить свои внутренности чем-нибудь горячим. Я знал, что мне придется заключить с ним сделку, но момент был не очень подходящим, да и мое настроение тоже. Его “великий мозг” уже выработал какой-то план; пока я не оденусь и не приду в себя, плану придется обождать.
