Ной Бойд - Каменщик
Кэт вернулась, и Вэйл удивленно взглянул на нее.
— А что? — сказала она. — Он славный парень.
Вэйл улыбнулся.
— И очень похож на героя «Мальтийского сокола».
— Это плохо?
— Дай припомнить: в конце фильма женщину арестовывают за убийство одного из детективов. Значит, мои шансы пятьдесят на пятьдесят. Насколько я понимаю, в наши дни нельзя и желать лучшего. — Вэйл списал с баллона серийный номер и фамилию изготовителя. — Пожалуйста, позвони своему другу в Миннеаполис.
— Хорошо, только…
— Что?
— Как думаешь, не пора ли сообщить Колкрику о наших находках? Взять агентов и начать поиски Радека.
— Повторяю: сейчас лучшая возможность распутать это дело — одновременно вести два расследования: одно в направлении, выбранном Радеком, другое в том, о котором он не знает.
— Насколько ты в этом уверен? — спросила Кэт.
— Насколько нужно быть уверенным?
— Чтобы остаться в здравом уме? Полностью.
— В таком случае, агент Бэннон, вы в серьезной опасности.
— Дон, очевидно, вы не слышали, но Эдгара Гувера уже нет. ФБР больше не заправляет делами. Ваше агентство подчиняется министерству юстиции, не наоборот.
Дел Андервуд занимал должность федерального прокурора в Лос-Анджелесе. Этот сорокапятилетний, атлетически сложенный человек был заметным исключением среди ведущих сидячий образ жизни юристов. Он носил очки в тонкой оправе, популярные в семидесятых, словно пытался вернуть свой былой образ. Поправив их, Дел подался вперед и положил локти на стол, показывая, что готов к назревавшей, судя по выражению лица Колкрика, схватке.
— Речь не о превосходстве, — заговорил Колкрик. — Это дело национального масштаба, требующее усилий агентов ФБР от Атлантического океана до Тихого. У нас убиты два сотрудника, и мы собираемся арестовать третьего как соучастника. Мы вложили в расследование гораздо больше, чем федеральная прокуратура. И директор считает, что если арест Пандерена будет воспринят как общенародная новость, это не столь сильно ударит по престижу ФБР.
— Если вас беспокоит престиж, следовало своевременно увольнять таких, как Пандерен.
— Меня серьезно беспокоит, когда политические назначенцы начинают критиковать всех остальных.
— Как это понять? — повысил голос Андервуд.
— Ну ведь вы же федеральный прокурор лишь потому, что в Белом доме находится ваша партия. Если это изменится на следующих выборах, вы перейдете в какую-нибудь юридическую фирму с большим окладом, а мы здесь по-прежнему будем противодействовать вашим узковедомственным интересам.
— А все потому, что мы не даем вам присвоить заслугу?
— Мы распутали это дело.
— А нам нужно вести его в суде, поддерживать обвинение со всеми вашими ошибками?
— Кто, на ваш взгляд, ближе к министру юстиции, вы или директор ФБР?
— Давайте позвоним министру, пусть он решает.
— Отлично. Звоните, а я свяжусь с директором.
Марк Хилдебранд долго молчал, уважая позиции обоих, но наконец решил, что пора вмешаться, и спокойно заговорил:
— Прошу прощения. Не стоит звонить боссам и заставлять их усомниться в вашей профпригодности. Компромисс — наилучший выход для всех. Я понимаю обоих, поскольку Дон мой начальник, но с вами, Дел, мы работаем чаще. Что скажете? Устроим пресс-конференцию в прокуратуре. Дел может произнести вступительное слово, например: «Федеральный прокурор Лос-Анджелеса сегодня объявляет об аресте…» Потом Дон, как человек из Вашингтона, изложит подробности, сделав пресс-конференцию более или менее общегосударственной: расскажет, как ФБР от побережья до побережья работало по разоблачению одного из своих, пошедшего по кривой дорожке. Таким образом, пресс-конференция будет местной для федеральной прокуратуры и национальной — для ФБР.
Колкрик взглянул на начальника отделения, удивляясь его дипломатичности. Потом посмотрел на федерального прокурора, пытаясь понять, согласится ли тот. Андервуд скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла в притворном раздумье.
— Пожалуй, меня это устроит, — первым произнес заместитель директора.
Андервуд выдержал еще несколько секунд, прежде чем сказать:
— Меня тоже. Сколько улик вы собираетесь раскрыть?
— Я знаю, Дел, что вы будете поддерживать обвинение, поэтому не вижу необходимости раскрывать подробности.
— Я разговаривал с главным обвинителем. Поскольку ствол пистолета и свидетельство о рождении, ведущие к Пандерену, являются косвенными уликами, ему потребуется еще кое-что, чтобы добиться смертного приговора.
— Кроме этого, мы нашли в его квартире пятнадцать тысяч долларов. Серийные номера совпадают с купюрами из трехмиллионной доставки.
— Обвинитель это знает. Но деньги также не являются явной уликой. Как, по-вашему, поведет себя Пандерен? Заключит сделку, чтобы избежать смертного приговора?
— Мы с ним говорили об этом. Сначала он все отрицал, даже предложил проверить его на полиграфе, но когда ему пригрозили смертным приговором, потребовал адвоката.
— Вы ищете деньги? Это расставило бы все точки над i, и необходимость в сделке отпала сама собой.
— Мы только этим и занимаемся. Марк отправил всех свободных агентов проследить жизнь Пандерена. Как только мы узнаем что-то, узнаете и вы, поскольку нам еще потребуются ордера на обыск.
— Справедливо.
— Увидимся сегодня на пресс-конференции, — поднялся Колкрик.
Глава двадцать первая
Заместитель начальника отделения в Миннеаполисе перезвонил Кэт меньше чем через час. У производителя баллона со сжатым воздухом, использованного в самодельном огнемете, начальником охраны работал бывший агент ФБР. Он подключился из дома к компьютеру фирмы, поскольку шел уже шестой час. Кэт записала сведения и поблагодарила заместителя.
— Этот баллон был продан в «Аутсайд спорт компани», Лос-Анджелес, Южная Аламида, две тысячи сто двадцать один. Позвоню, узнаю, открыты ли они еще. — После недолгого разговора она сообщила: — Они закрываются в десять.
— Это недалеко.
— Ты не задумывался, как они финансировали все это? Я имею в виду квартиру, дом на Спринг-стрит и прочее.
— Задумывался, пока ты не сказала, что деньги из ограбленных Радеком броневиков так и не были найдены.
— Я тоже так считаю, — кивнула Кэт. — В общей сложности их добыча составила почти полтора миллиона.
— Очевидно, даже преступники поняли: чтобы делать деньги, нужны деньги.
Машин на улицах было не много, и они доехали до спортивного магазина за двадцать минут.
— Пойду выясню, куда нам отправляться дальше, — сказал Вэйл.
Кэт проводила его взглядом до магазина и, чтобы отогнать нехорошие предчувствия, стала ловить музыку по приемнику. Но когда нашла то, что ей нравилось, Вэйл уже снова садился в машину.
— Поразительно, как быстро они находят что-то, когда пора закрываться.
Он завел мотор и, взглянув на карту, развернулся.
— Куда мы едем?
— На Западную Седьмую авеню. Там продают эти баллоны для пейнтбола. Покупатель назвал себя Томасом Карсоном, проживающим по этому адресу.
— Думаешь, имя вымышленное?
— Если нет, то будет первым подлинным. Может, звякнешь кому-нибудь в отделение, поручишь проверить сведения? И спроси, нет ли служащего с этой фамилией. На всякий случай.
Кэт позвонила, и ей ответили, что никакой Томас Карсон там не служит и о нем ничего не известно.
— Пусто, — сообщила она, отключая телефон. — Надеюсь, это не означает, что адрес неверен.
— Пока что все адреса были точными. Если и теперь то же самое, ты знаешь, что это означает.
— Думаешь, там засада? — спросила Кэт.
— Надеюсь. — Увидев удивление на ее лице, он сказал: — Если нет, мы к ним не приблизимся. Впрочем, возможно, ты нашла способ готовить омлет, не разбивая яиц.
Кэт откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
— Я начинаю сомневаться, существует ли такая штука, как омлет.
Адрес на Западной Седьмой авеню привел их в торговый район, который в последние годы стал обустраиваться. Построенное семьдесят пять лет назад тринадцатиэтажное административное здание занимало целый квартал. Запущенное и траченное смогом, оно выглядело неприглядным. Но видимо, кто-то заметил не только архитектурные достоинства, но и удобные параметры строения, и начал вкладывать миллионы долларов в его реставрацию. Каменные фронтоны, украшавшие два верхних этажа, отчистили до изначального безупречно бежевого цвета. Часть оконных рам вынули, затянув проемы прозрачным пластиком в ожидании теплосберегающей замены. Строительные люльки свисали на тонких тросах длиной сто футов. Три нижних этажа были затянуты толстой, похожей на брезент тканью для защиты от падающего мусора. Над тротуарами построили временный крытый переход.
