Тед Льюис - Убрать Картера
Посидев молча, я убрал нож, встал и выбросил окурок в ванну.
— Вставай, — скомандовал я.
Она не двинулась. Я открыл дверь ванной, поставил Гленду на ноги и выпихнул наружу.
— Иди в комнату, — велел я.
С трудом удерживая вертикальное положение, она повернулась и посмотрела на меня. Освещенный квадрат на стене был пуст, свет продолжал мерцать. Я прошел мимо Гленды и рывком открыл ящик туалетного столика.
— Одевайся, — сказал я.
— Одеваться?
— Поедем.
— Куда?
— Мы проверим, что известно Альберту. Намного ли больше, чем тебе.
— А зачем… зачем тебе нужна я?
— Не изображай из себя дуру, черт побери.
Она задумалась.
— Послушай, — сказала она, — ты можешь доверять мне. Я не скажу. Просто…
— Заткнись и одевайся, иначе я буду действовать другими методами.
Она принялась снимать с себя мокрое белье.
— К тому же, — добавил я, — я хочу, чтобы ты была там, когда я буду беседовать с Альбертом.
Она покосилась на меня.
— На тот случай, видишь ли, если обнаружится, что ты рассказала мне не все.
* * *Вечер был мрачным и унылым. Пустошь, окружавшая дом Альберта, была такой же серой, как небо. За дымкой тумана виднелось размытое зарево сталелитейных заводов.
Я гнал «триумф» прямо по пустоши. Рядом со мной Гленда придерживала пластырь, приклеенный к разбитой губе.
Я сразу подъехал к заднему крыльцу. Кухонное окно выделялось ярким пятном на темном фоне.
Как только я дернул ручник, в окне появился Альберт. Я открыл дверцу, и Альберт исчез. Я вытащил ключи из замка зажигания и побежал к дому. Гленде не надо было указывать, что делать. Она осталась сидеть в машине.
Я распахнул дверь кухни, но Альберта там уже не было, только комментатор Эдди Уоринг, и «Халл Кингстон Роверс», и «Сент-Хеленс»[10] со своими болельщиками, шумевшими в углу.
Я распахнул дверь, через которую вчера в кухню вошла Люсиль, но нашел там старуху, которая собиралась ложиться. В комнате пахло карболкой. Старуха замерла при виде меня, и я закрыл дверь.
Из кухни вела еще одна дверь, я распахнул ее. За ней был темный коридор с клеенчатыми обоями. Коридор вел к парадной двери. Эта дверь была открыта. Пробежав но коридору, я выскочил наружу. Альберта нигде не было.
Я пробежал вдоль фасада дома, завернул за угол, но и там его не было, поэтому я побежал дальше, завернул за следующий угол и оказался у задней двери. Там-то я и увидел Альберта. Он бежал к машине. Гленда высунулась и закричала ему, что ключи у меня. Альберт чертыхнулся. Гленда увидела меня и опять что-то прокричала Альберту. Тот обернулся и, тоже увидев меня, побежал прочь от дома и от меня в сторону заводов.
Я подошел к машине как раз вовремя, чтобы помешать Гленде выбраться. Сев на водительское место, я несколько раз врезал ей по голове, потом вставил ключ в замок зажигания, завел двигатель и поехал за Альбертом.
Когда Альберт услышал звук заработавшего двигателя, он обернулся и попытался прибавить ходу, но не смог. Он уже был на пределе сил. Я быстро догнал его и, сбавив скорость до скорости бегущего, поехал за ним. Его шаги становились длиннее, он то и дело оглядывался через плечо, проверяя расстояние между нами. По его бегу я понял, что он на последнем издыхании.
Я высунулся из окна.
— В чем дело, Альберт? Легкие сейчас лопнут?
Он спотыкаясь бежал вперед.
— Беги-беги, Альберт, — прокричал я. — Не дай мне догнать тебя.
Альберт уже почти добрался до границы пустоши, где начинался крутой спуск вниз. Я нажал на педаль и поехал на Альберта. Он метнулся вправо. Я тоже повернул направо и поехал вдоль спуска.
— Берегись, Альберт. Еще чуть-чуть, и тебе конец.
Альберт резко остановился и, обогнув машину сзади, побежал вниз по склону. Чертыхнувшись, я нажал на тормоз, вырвал ключи из замка, выскочил из машины и побежал к спуску. Альберт уже успел преодолеть половину склона. Склон заканчивался узкоколейкой, которая поворачивала к заводам. С другой стороны от узкоколейки был еще один, более короткий склон. Альберту не следовало бежать вниз, так как туда заводы сбрасывали отходы производства и недавно сгрузили новую порцию горячего шлака. По узкоколейке ехал паровоз и тянул за собой пустые вагонетки. Естественно, Альберт должен был побежать за поездом к заводам, туда, где есть люди. Он же побежал вниз, что стало его ошибкой, потому что я тоже побежал по склону ему наперерез и был в десяти футах от него прежде, чем он преодолел двадцать ярдов.
Он бежал не останавливаясь. Он знал, что долго не выдержит, но продолжал бежать. Пока не упал. И даже упав, продолжал двигаться вперед. Сначала он полз, а потом попытался встать на ноги, однако его попытка не увенчалась успехом. Я подбежал к нему, резко дернул его вверх, прижал спиной к перевернутой вагонетке и, удерживая за шею, стал бить в лицо.
Бил я несильно. Пока. Я хотел, чтобы сначала он ответил на мои вопросы.
— Альберт, расскажи мне все, — сказал я. — Расскажи мне о Дорин. И о Фрэнке.
Он не мог говорить. Ему не хватало дыхания: воздух с хрипом, похожим на скрежет жерновов кофемолки, вырывался из легких. Я выпустил его шею, отступил на шаг и закурил. Альберт согнулся пополам и обхватил себя руками. Он судорожно хватал ртом воздух, на его губах пузырилась белая пена. Постепенно его дыхание выровнялось, он разогнулся и в изнеможении привалился к вагонетке.
— Ради бога, давай по сигаретке, — сказал он.
Я дал ему сигарету и поднес спичку. Кажется, ему стало лучше. Он даже не кашлянул.
Я позволил ему сделать несколько затяжек, прежде чем сказал:
— А теперь рассказывай, иначе я прикончу тебя прямо на месте.
— Знаю, — сказал он, затягиваясь. — Знаю. Я ждал.
— Я не знал, кто такая Дорин, — начал он. — Я не знал, что она дочь Фрэнка. Для меня она была просто очередной шлюшкой.
— Ее привел Эрик, да?
Альберт потер лоб нижней частью ладони.
— Да, ее привел Эрик.
— Как?
— Не знаю. У него свои методы.
— Когда ты узнал, кто она такая?
— Примерно две недели назад.
— Как?
Он опять затянулся.
— Послушай, — сказал он. — Я хочу тебя предупредить: я не имею к этому никакого отношения.
— К чему, Альберт?
— К Фрэнку. К тому, что с ним произошло.
— Альберт, об этом позже, — сказал я. — Мы дойдем и до этого.
— Послушай…
— Альберт, как ты узнал, кто она?
Он выпустил клуб дыма.
— Я поневоле узнал, кто она. Ко мне пришли.
— Кто?
— Некто по имени Брамби.
— Брамби?
— Да. Сказал, что видел фильм. Хочет заполучить девчушку. Для определенных развлечений. Я ответил, что нельзя. Он сказал, что в таком случае начальник полиции с радостью закроет один бордель на окраине и тем самым сделает себе отличную рекламу. Поэтому мне пришлось выяснять. Только я не мог пойти к Эрику: они с Киннером дали бы мне коленом под зад, если бы я заявился.
— Так как же ты узнал?
— Просто выяснил, вот и все.
— И сообщил Брамби?
— Верно.
— А вскоре после этого Фрэнка убили.
Он промолчал.
— Почему?
Он продолжал молчать.
— Альберт, разве ты хочешь умереть?
Он затянулся.
— В общем, была вторая половина воскресенья. Я смотрел футбол по телеку, и вдруг входит Эрик. С Фрэнком и своими двумя братками. Фрэнк без сознания. Эрик велит мне выгнать из комнаты Люсиль и детей, но мы сами уходим в другую комнату, потому что если я начну гнать детей от телевизора…
— Альберт, — прервал я.
— Ладно. Короче, Эрик говорит, что Фрэнк рвет и мечет. Каким-то образом он увидел фильм. И собирается идти в полицию. Наверно, надо бы проучить его, говорю я, чтобы он хорошенько подумал, прежде чем идти туда. Эрик говорит: нельзя, Фрэнк из другого теста. Можно переломать ему руки и ноги, разрезать на кусочки, можно делать с ним что угодно, но он все равно будет стоять на своем. И доставит кучу неприятностей. И что, спрашиваю я. Эрик отвечает. Я говорю: нет, не здесь. Он возмущается и говорит, что я веду себя глупо. Все будет обставлено как несчастный случай. Есть ли у меня выпивка? Я говорю, есть, он велит мне принести бутылку, а пока братки приводят Фрэнка в чувство. Потом Эрик принимается лить виски ему в глотку, а ребята держат его.
— А что делал ты, Альберт?
— Ничего.
Я промолчал.
— Что я мог сделать? — спросил он. — Скажи, что я мог сделать? Ты же знаешь Эрика.
— Что было потом?
— Они подогнали машину Фрэнка и увезли его. Вот и все.
— Эрик знал, что Фрэнк мой брат?
— Да.
— Откуда?
— Я сказал ему, когда он заливал во Фрэнка виски.
— Зачем?
— Пытался остановить его.
— Да-а?
— Честное слово.
— А что на это сказал Эрик?
— Он сказал: «Отлично», — и продолжал.
Я отбросил сигарету.
