Ли Чайлд - Джек Ричер, или Это стоит смерти
– Ладно, босс, – сказал Кассано.
Через две минуты он и Манчини уже сидели в синей арендованной «Импале» и катили по прямому, как стрела, двухполосному шоссе. Им оставалось проехать шестьдесят миль.
Белый фургон продолжал ехать на восток по автомагистрали 3, не покидая границ Канады, и уже преодолел более половины расстояния до Альберты; впереди находился Саскачеван. Фургон только что пропустил автомагистраль 4, уходящую направо, на юг, к границе, где скромный канадский асфальтобетон превращался в великолепную автостраду США. Трасса 15 доходила до Лас-Вегаса и дальше до Лос-Анджелеса. Изменение статуса шоссе, которое когда-то было одной и той же тропой, являлось символом каждой из стран, а потому представляло серьезную опасность.
Это была основная артерия, по обе стороны от которой находились серьезные призы, а потому считалось, что за шоссе ведется усиленное наблюдение. Именно по этой причине белый фургон не воспользовался шансом преодолеть оставшуюся часть пути на высокой скорости, а продолжал двигаться на восток, в сторону маленького городка Медисин-Хат. Там он намеревался свернуть на юг и затеряться в глуши, около озера Пакоуки, где ему предстояло отыскать безымянную проселочную дорогу, ведущую в лес и в США.
Дунканы заставили доктора встать перед столом. Сами они сидели и молча смотрели на него. Так прошла минута. С одной стороны стола находились Джейкоб и Сет, с другой – Джаспер и Джонас.
– Это сознательный акт мятежа? – наконец спросил Джейкоб.
Доктор не ответил. После рвоты у него горело горло, к тому же он плохо понял смысл вопроса.
– Или ты решил, что имеешь право на компенсацию?
Доктор не ответил.
– Нам необходимо знать, – продолжал Джейкоб. – И ты должен рассказать. Нас завораживает происходящее, мы хотим во всем разобраться.
– Я не знаю, о чем вы говорите, – ответил доктор.
– Возможно, твоя жена в курсе, – сказал Джейкоб. – Может быть, нам следует привезти ее сюда и спросить?
– Оставьте ее в покое.
– Я не понял?
– Пожалуйста. Пожалуйста, оставьте ее в покое.
– Она могла бы нас развлечь. Так уже бывало, ты же знаешь. Мы познакомились с ней задолго до тебя. Она приходила сюда полдюжины раз. В этот дом. С радостью. Конечно, мы ей платили, что могло повлиять на ее отношение. Тебе следует спросить, что она здесь делала за деньги.
– Она сидела с ребенком.
– Так она тебе говорила? Что ж, ничего другого она и не могла сказать.
– Она приходила сюда для этого.
– Как-нибудь спроси ее еще раз. Застань врасплох. Когда-то твоя жена обладала самыми разнообразными талантами. Может быть, она тебе расскажет. И ты получишь удовольствие.
– Чего вы хотите?
– Мы хотим знать мотивы твоих поступков, – сказал Джейкоб.
– А что я такого сделал?
– Ты поставил свои номера на пикап.
Доктор ничего не ответил.
– Мы желаем знать, почему ты так поступил. Ничего больше, – сказал Джейкоб Дункан. – Не такой уж трудный вопрос. Это проявление дерзости? Или послание? Ты хотел нам отомстить за то, что мы испортили твою машину? Ты решил, что имеешь право забрать наш пикап? Собрался что-то доказать? Посчитал, что мы слишком далеко зашли?
– Я не знаю, – сказал доктор.
– Или номера поменял кто-то другой?
– Я не знаю, кто их поменял.
– Но это сделал не ты?
– Не я.
– Где ты нашел пикап?
– У мотеля. Сегодня днем. Он стоял рядом с моей машиной. С моими номерами.
– Почему ты не поменял номера?
– Я не знаю.
– Езда с фальшивыми номерами является уголовным преступлением, верно? В лучшем случае это серьезное административное нарушение. Неужели человеку, практикующему медицину, следует вести себя таким образом?
– Думаю, нет.
– Но ты поступил именно так.
– Я сожалею.
– Не нужно приносить нам извинения. Мы не суд. И не Министерство здравоохранения. Но тебе следует подумать об объяснениях. Ты можешь потерять работу. И что будет делать тогда твоя жена? Как станет зарабатывать деньги? Возможно, ей придется вернуться к прежней жизни. Совершить тур в прошлое. Однако мы не возьмем ее обратно. Да и кому она теперь нужна? Старая, бесполезная сука…
Доктор молчал.
– Ты лечил мою невестку, – сказал Джейкоб Дункан. – После того, как тебя предупредили, что этого делать не следует.
– Я доктор. Я должен лечить людей.
– Клятва Гиппократа?
– Совершенно верно.
– В ней говорится прежде всего: «Не навреди».
– Я никому не вредил.
– Посмотри на лицо моего сына.
Доктор посмотрел.
– Это сделал ты, – сказал Джейкоб.
– Я не делал.
– Мой сын пострадал из-за тебя. Значит, ты причинил ему вред.
– Это не я.
– Кто?
– Я не знаю.
– А я думаю, знаешь. По городу ходят слухи. Ты их наверняка слышал. Тебе прекрасно известно, что о нас постоянно говорят. Телефонное дерево. Ты считаешь, это тайна?
– Ричер.
– Наконец, – сказал Джейкоб. – Мы заговорили о деле. Ты его сообщник.
– Нет.
– Ты попросил его отвезти тебя в дом моего сына.
– Нет. Он меня заставил.
– Неважно. Сделанного не воротишь. Но мы хотим задать тебе вопрос.
– Какой?
– Где Ричер сейчас?
Глава 29
Ричер находился в своем номере в отеле «Марриотт», зарывшись по колено в полицейских документах. При помощи отвертки он вскрыл ленту, которой были заклеены все одиннадцать коробок, и взял по первой странице из каждого, чтобы установить время составления документов. Затем расставил коробки по порядку и принялся быстро просматривать отчеты, начиная с самого первого.
Как Ричер и предполагал, отчеты оказались очень обстоятельными. Дело привлекло всеобщее внимание, в нем имелось множество тонких моментов, в расследовании участвовали полиция штата, национальная гвардия и ФБР. Окружная полиция действовала максимально профессионально. Расследования, в которых принимали участие несколько агентств, являлись соревнованием, и полиция не хотела проиграть. Полицейские записывали каждый шаг, стараясь рассмотреть все возможности и прикрыть задницы.
В некотором смысле досье представляли собой исторические документы. Они не имели ничего общего с компьютерами. Все оставалось старомодным, неспешным и основательным. Отчеты были напечатаны на электрических печатных машинках. Исправления делали при помощи белой замазки. Бумага стала коричневой, хрупкой и слегка заплесневела. Ричер не нашел записей переговоров по сотовым телефонам, даже между полицейскими. Никто не брал проб ДНК. Отсутствовали координаты глобальной системы навигации.
Именно такие отчеты писал сам Ричер в начале своей карьеры военного полицейского.
Дороти вызвала полицию из дома соседки в восемь вечера, в воскресенье, в начале лета. Не по 911, а по местному телефону. В отчете присутствовало описание разговора, судя по всему, сделанное по памяти, а не по магнитофонной записи. Вероятно, дежурным сержантом. Фамилия Дороти была Коэ. Ее единственного ребенка, Маргарет, в последний раз видели более шести часов до ее звонка. Она была хорошей девочкой. Никаких проблем. Никаких неприятностей. Никаких возможных причин. Она была в зеленом платье и уехала на розовом велосипеде.
Дежурный сержант связался с капитаном, тот вызвал детектива, который только что сменился с дежурства. Детектива звали Майлс Карсон. Последний послал патрульные машины на север, и начались поиски. Погода в тот день выдалась хорошей, и у них оставался еще час до наступления темноты. Карсон прибыл через сорок минут. Следующие двенадцать часов прошли, как и рассказала за завтраком Дороти. Поиски от дома к дому, люди с фонариками обшаривали все вокруг, при помощи громкоговорителей пытались позвать Маргарет возле каждого амбара и других надворных построек, всю ночь по дорогам разъезжали патрульные машины, с рассветом прибыли полицейские с собаками – вклад полиции округа, национальная гвардия одолжила вертолет.
Майлс Карсон был основательным человеком и полицейским, но он не нашел девочку.
В принципе, Ричер мог бы указать на несколько упущений. Не стоило ждать утра – собак следовало вызвать сразу. Собаки умеют работать в темноте. Впрочем, это спорный вопрос, ведь запах Маргарет исчез, как только она села на велосипед, его унес ветерок, а резиновые шины изолировали его от земли. Собаки отследили путь Маргарет до конца подъездной дорожки, и всё. Громкоговорители для поисков внутри собственных владений – не самый сильный ход, ведь преступник легко справился бы с такой проблемой. А сдаваться он не собирался. Впрочем, в защиту Карсона следует сказать, что в тот момент никто не думал, что совершено преступление. Впервые Карсон услышал о подозрениях только в девять утра на следующий день, когда Дороти Коэ не выдержала и рассказала о Дунканах. Разговор с ней занял час и девять страниц. Затем Карсон начал действовать.
