Дэшилл Хэммет - Сотрудник агентства "Континенталь"
– Это не так уж неправдоподобно, – заметил я.
– В том-то все и дело... Ведь на эти факты можно посмотреть и так, и этак. Тем более, что сейчас неподходящий момент – за последние месяцы произошло пять случаев, когда жены, считая себя обманутыми и обиженными, убивали своих мужей. Удивительно, но ни одна из преступниц не была осуждена. И вот теперь все вдруг возопили о справедливости и возмездии – и пресса, и граждане, и даже церковь. Пресса настроена к миссис Эстеп настолько враждебно, что дальше некуда. Против нее даже женские слезы. Все кричат о том, что она должна понести заслуженную кару.
К этому следует добавить, что прокурор два последних процесса проиграл и теперь жаждет взять реванш. Тем более, что до выборов осталось немного.
Адвоката давно покинуло спокойствие – он даже покраснел от волнения:
– Я не знаю, какое у вас сложилось впечатление от моего рассказа. Вы профессиональный детектив, и вам неоднократно приходилось сталкиваться с такими или подобными историями. В какой-то степени вы, наверное, и очерствели, и вам, возможно, кажется, что все вокруг преступники. Но я уверен, что миссис Эстеп не убивала своего супруга. Я говорю это не потому, что она моя клиентка. Я был большим другом доктора Эстепа и его поверенным. Поэтому, если бы я был уверен, что миссис Эстеп виновна, сам бы ратовал за ее наказание. Но такая женщина просто не способна на убийство! В то же время я хорошо понимаю, что суд признает ее виновной, если явиться туда только с теми картами, которые сейчас на руках. Народ и так считает, что закон слишком снисходителен к женщинам-преступницам. Так что теперь гайки будут завинчивать круто. А если миссис Эстеп признают виновной, то она получит высшую меру наказания... Сделайте все возможное, чтобы спасти невинного!
– Единственной зацепкой является письмо, которое доктор Эстеп отослал незадолго до своей смерти, – заметил я. – Если человек пишет кому-то письмо, а потом кончает жизнь самоубийством, то естественно предположить, что в этом письме есть какие-нибудь ссылки или намеки на самоубийство. Вы не спрашивали его первую жену об этом письме?
– Спрашивал... Но она утверждает, что ничего не получала.
Здесь было что-то не так. Если Эстеп решил покончить счеты с жизнью в связи с появлением первой жены, напрашивается вывод, что письмо было адресовано именно ей. Он мог, конечно, написать прощальное письмо второй жене, но тогда вряд ли отправил бы его по почте.
– А его первая жена... У нее есть какие-либо причины не сознаваться в получении этого письма?
– Да, есть, – неуверенно ответил адвокат. – Во всяком случае, мне так кажется. Согласно завещанию, капитал переходит ко второй жене. Но первая жена, – конечно, если они не были официально разведены, – имеет основания оспаривать завещание. И даже если будет доказано, вторая жена не знала о существовании первой, то и в этом случае первая жена имеет право получить часть капитала. Но если суд присяжных признает вторую виновной, то с ней вообще считаться не будут, и первая жена получит все до последнего цента.
– Неужели у него такой большой капитал, чтобы кто-то решился послать невинного человека на электрический стул и прибрать к рукам деньги?
– Он оставил после себя около полумиллиона, так что игра стоит свеч.
– И вы считаете, что его первая жена способна на это?
– Откровенно говоря, да! У меня сложилось впечатление, что она совершенно не имеет представления, что такое совесть.
– Где она остановилась? – спросил я.
– В настоящий момент в отеле «Монтгомери». А вообще проживает в Луисвилле, если не ошибаюсь. Мне кажется, вы ничего не добьетесь, если попытаетесь у нее что-нибудь выведать. Ее интересы представляет фирма «Сомерсет и Квилл» – очень солидная фирма, кстати. Вот к ним-то она вас и отошлет. А те вообще ничего не скажут. С другой стороны, если дело нечисто, если она, например, скрывает, что получила письмо от доктора Эстепа, то я уверен, что и адвокатской фирме ничего не известно.
– Могу я поговорить с миссис Эстеп?
– В данный момент, к сожалению, нет. Может быть, дня через два-три. Сейчас она в весьма плачевном состоянии. Миссис Эстеп всегда была натурой впечатлительной и нервной. Так что смерть мужа и арест слишком сильно подействовали на нее. В настоящее время она находится в тюремной больнице, и ее не выпускают даже под залог. Я пытался добиться перевода в тюремное отделение городской больницы, но мне и в этом было отказано. Полиция считает, что с ее стороны это всего лишь уловка. А я очень тревожусь. Она действительно в критическом состоянии.
Адвокат снова разволновался. Заметив это, я поднялся, взял шляпу и, сказав, что немедленно примусь за работу, ушел.
Я не люблю многословных людей, даже если они говорят по существу. Самое главное – получить факты, а выводы я буду делать сам. От детектива требуется только это.
Последующие полтора часа я потратил на расспросы слуг в доме доктора Эстепа, но ничего существенного узнать не удалось – ни один из них не находился в служебной части дома, когда прозвучал роковой выстрел, и не видел миссис Эстеп непосредственно перед смертью доктора.
Потратив несколько часов на поиски, я нашел наконец и Люси Кой, помощницу доктора Эстепа. Это была маленькая серьезная женщина лет тридцати. Она повторила мне только то, что я уже слышал от Вэнса Ричмонда. Вот и все об Эстепах.
И я отправился в отель «Монтгомери» в надежде, что все-таки удастся узнать что-либо о письме, отправленном доктором накануне смерти. Судя по всему, письмо было адресовано его первой жене. Говорят, что чудес не бывает, но я привык проверять решительно все.
У администрации отеля я был на хорошем счету. Настолько хорошем, что мог попросить обо всем, что не очень далеко выходило за дозволенные законом границы. Поэтому, приехав туда, я сразу же отыскал Стейси, одного из заместителей главного администратора.
– Что вы можете рассказать о некоей миссис Эстеп, недавно поселившейся у вас? – спросил я.
– Сам я ничего не могу рассказать, – ответил Стейси. – Но вот если вы посидите тут пару минут, я постараюсь разузнать о ней все, что можно.
Стейси пропадал минут десять.
– Странно, но никто ничего толком не знает, – произнес он, вернувшись. – Я расспросил телефонисток, мальчиков-лифтеров, горничных, портье, отельного детектива – никто не мог о ней сказать ничего определенного. Она появилась у нас в отеле второго числа и в регистрационной книге постоянным местом жительства указала Луисвилл. Раньше она у нас никогда не останавливалась. Похоже, плохо знает город. Наш сортировщик почты не помнит, чтобы она получала письма, а телефонистка, просмотрев журнал, заявила, что никаких разговоров эта женщина ни с кем не вела. Дни она проводит обычно так: в десять – чуть раньше или чуть позже – уходит из отеля и возвращается лишь к полуночи. Судя по всему, друзей у нее здесь нет, поскольку к ней никто не заходит.
– Сможете проследить за ее почтой?
– Конечно, смогу!
– И распорядитесь, чтобы девушки из администрации и телефонистки держали ушки на макушке, если она с кем-нибудь будет говорить.
– Договорились!
– Она сейчас у себя?
– Нет, недавно ушла.
– Отлично! Мне очень хотелось бы заглянуть на минутку в ее номер и посмотреть, как она там устроилась.
Стейси хмуро взглянул на меня и, кашлянув, спросил:
– А что, это действительно так необходимо? Вы знаете, что я всегда иду вам навстречу, однако есть вещи, которые...
– Это очень важно, Стейси, – уверил я. – От этого зависит жизнь и благополучие еще одной женщины. И если мне удастся что-нибудь разнюхать...
– Ну, хорошо, – согласился он. – Только мне нужно предупредить портье, чтобы он дал знать, если вдруг она надумает вернуться.
В ее номере я обнаружил два небольших чемоданчика и один большой. Они не были заперты и не содержали ничего интересного – ни писем, ни каких-либо записей, ни других подозрительных предметов. Следовательно, она была уверена, что рано или поздно ее вещами заинтересуются.
Спустившись в холл отеля, я устроился в удобном кресле, откуда была видна доска с ключами, и стал ждать возвращения миссис Эстеп.
Она вернулась в четверть двенадцатого. Высокая, лет сорока пяти – пятидесяти, хорошо одетая. Волевые губы и подбородок ее отнюдь не уродовали. У нее был вид твердой и уверенной в себе женщины, которая умеет добиваться своего.
На следующее утро я вновь появился в отеле «Монтгомери», на этот раз ровно в восемь, и снова уселся в кресло, откуда виден лифт.
Миссис Эстеп вышла из отеля в половине одиннадцатого, и я на почтительном расстоянии последовал за ней. Поскольку она отрицала, что получила письмо от доктора Эстепа, а это никак не укладывалось в моей голове, я решил, что будет совсем неплохо последить за ней. У детективов есть такая привычка: во всех сомнительных случаях следить за подозреваемыми объектами.