Евгений Сухов - Камера абсурда
РУСАКОВ. Да, именно так и значит.
ПОПЕНЧЕНКО. А почему вы заинтересовались этим делом?
РУСАКОВ. Меня попросила разобраться в деле убийства продюсера Лисянского Ирина, дочь режиссера Альберта Андреевича Пиктиримова, который попал в число главных подозреваемых в убийстве Марка Лисянского. Она не верила, что ее отец мог убить Лисянского, с которым они были в дружеских отношениях, боялась, что его посадят в тюрьму, вот и попросила меня помочь. К тому же, как телевизионный журналист, я как раз специализируюсь на расследовании дел криминального характера. Так что ее просьба была мне аккурат в тему…
ПОПЕНЧЕНКО (немного помедлив). В чем заключалась ваша беседа с актрисой Алениной?
РУСАКОВ. Меня интересовало несколько вопросов.
ПОПЕНЧЕНКО. А именно?
РУСАКОВ. В частности, не было ли у Лисянского врагов.
ПОПЕНЧЕНКО. И?
РУСАКОВ. Аленина ответила, что, наверное, были, но таковых она не знает…
ПОПЕНЧЕНКО. Какие еще вопросы вы ей задавали?
РУСАКОВ. Я спросил ее, верит ли она, что режиссер Пиктиримов мог убить Лисянского.
ПОПЕНЧЕНКО. И что она ответила?
РУСАКОВ. Она сказала, что не верит.
ПОПЕНЧЕНКО. Почему не верит, она говорила?
РУСАКОВ. Да. Потому, что такое не в характере Альберта Андреевича; что это ему попросту не выгодно, поскольку новый фильм был единственным шансом для него вернуться в мир большого кино и снова стать востребованным режиссером. А потом я спросил ее, где она была в тот вечер и ночь, когда убили Лисянского.
ПОПЕНЧЕНКО. И что вам ответила Аленина?
РУСАКОВ. Она ответила, что была дома вместе с дочерью Машей и ее другом…
ПОПЕНЧЕНКО. Она имела в виду актера Станислава Ярошевича?
РУСАКОВ. Да, его… Но позднее, в разговоре с ее дочерью Машей, мне удалось выяснить, что Ярошевича тогда с ними не было. Аленина соврала, делая алиби Ярошевичу и явно выгораживая его. Поэтому сейчас я уверен, что Лисянского убил именно он, актер Стасик Ярошевич.
ПОПЕНЧЕНКО. А мотив?
РУСАКОВ. Мотив подходящий – защита любимой женщины от мужа-тирана и мучителя. Аленина окрутила Ярошевича, влюбила его в себя и манипулировала им как ей было выгодно.
ПОПЕНЧЕНКО. Интересная версия.
РУСАКОВ. Дарю…
ПОПЕНЧЕНКО. Вы великодушны… А зачем Алениной нужно было, чтобы Ярошевич… избавился от Лисянского?
РУСАКОВ. За день до встречи в ресторане Лисянский изобличил Аленину в измене со Стасиком Ярошевичем и позвонил режиссеру Пиктиримову с требованием снять Аленину с главной роли в его фильме и найти вместо нее другую актрису. Это был бы крах для актрисы Алениной. Вернуться в мир кино было ее заветной мечтой.
ПОПЕНЧЕНКО. Вы полагаете, Аленина знала о том, что Лисянский хочет ее снять с роли? Нам она сказала, что у Пиктиримова и Лисянского были разногласия лишь по поводу сценария.
РУСАКОВ. Нам с Ириной она сказала то же самое. Но то, что Лисянский хочет снять ее с главной роли, она, конечно, знала. Может, она подслушала его разговор с Пиктиримовым. А может, Лисянский сам сказал ей об этом, когда уличил ее в любовной связи с другим мужчиной. Поэтому она и поручила своей марионетке Стасику Ярошевичу убить Лисянского. Что тот и исполнил…
ПОПЕНЧЕНКО. И в вас стрелял тоже он?
РУСАКОВ. Думаю, да. Вы сравнили пули?
ПОПЕНЧЕНКО (не сразу). Да. В Лисянского и в вас стреляли из одного пистолета.
РУСАКОВ. Ну вот… Кстати, как нам рассказала бывшая жена Марка Лисянского Светлана Аркадьевна, возможно, это оружие было самого Лисянского. По крайней мере, восемь лет назад Лисянский с помощью пистолета смог отбиться от напавших на него убийц и отделался лишь ранением в плечо. Вряд ли продюсер после того случая выбросил пистолет. Скорее всего, он хранил его, а Наталья Валерьевна его нашла. Первый раз она дала его Ярошевичу, чтобы он убил Лисянского, а второй раз – чтобы он убил меня.
ПОПЕНЧЕНКО (после продолжительной паузы). Значит, вы и со Светланой Аркадьевной разговаривали, и с Машей?
РУСАКОВ. Да, разговаривал. Это ведь Маша вчера пригласила Ирину и меня отправиться на съемную квартиру Алениной, чтобы изобличить ее любовную связь со Стасиком Ярошевичем, который двумя неделями ранее еще был парнем Маши…
ПОПЕНЧЕНКО. Опишите все, что вы увидели, когда вошли вчера в квартиру.
РУСАКОВ. Так я еще вчера все рассказал.
ПОПЕНЧЕНКО. Устно рассказали. А теперь расскажите под протокол.
РУСАКОВ. Хорошо… Мы – Маша, Ирина и я – встретились у дома в десять часов вечера. Когда вошли в дом и поднялись на лифте к квартире, что снимала Аленина, оказалось, что дверь в квартиру не заперта. Мы вошли. Аленина сидела на тахте вся истерзанная, в изорванном халате. Возле нее валялась бронзовая статуэтка льва на тяжелой мраморной подставке. Статуэтка была в крови. Ярошевич, весь в крови, с пробитой в нескольких местах головой, что определила позже Ирина, когда делала ему перевязку, лежал возле тахты. Рядом с его рукой лежал пистолет.
ПОПЕНЧЕНКО. Вы думаете, что это был тот самый пистолет Марка Лисянского, о котором вам рассказывала бывшая жена продюсера Светлана Аркадьевна?
РУСАКОВ. Да. Я именно так и думаю. И это не он пришел с пистолетом и начал угрожать Алениной, а Аленина, заманив его к себе, инсценировала попытку изнасилования, а потом ударила Ярошевича несколько раз бронзовой статуэткой явно с целью убить и вложила ему в руку пистолет. Она решила, что настала пора пожертвовать Ярошевичем, чтобы списать на него убийство Лисянского и покушение на меня. Мол, у молодого актера поехала крыша, вот он и натворил делов, а я, дескать, тут вовсе ни при чем.
ПОПЕНЧЕНКО. Так и получается, что она ни при чем. Что ей предъявить? Превышение необходимой самообороны? Так и этого нет. Она сопротивлялась насильнику как могла.
РУСАКОВ. Это была игра.
ПОПЕНЧЕНКО. Какая еще игра?
РУСАКОВ. Ролевая.
ПОПЕНЧЕНКО. Не понимаю.
РУСАКОВ. Они договорились, что Ярошевич будет играть роль насильника, а она – жертвы. Вот вам и порванный халат, и синяки на теле.
ПОПЕНЧЕНКО. Гм… Интересное предположение.
РУСАКОВ. Я даже готов поспорить, что так оно и было.
Подполковник отложил протокол допроса в сторону:
– Вы серьезно так думаете?
– Вполне, – ответил я. – Хотите пари?
– Хорошо, – ответил подполковник. – На что будем спорить?
– На бутылку коньяку, – ответил я.
– Какого? – чуть подумав, согласился Попенченко.
– «Камю Наполеон», – предложил я. – Идет?
– Идет, – ответил Попенченко.
Мы пожали друг другу руки.
– Вы можете выиграть только в том случае, если Аленина даст показания, – заметил Попенченко.
– Ну, это же в ваших интересах, товарищ подполковник, – сказал я. – Скажите, как там Ярошевич?
– Он в коме, – произнес Попенченко. – И неизвестно, когда из нее выйдет. Если, конечно, выйдет вообще.
– Что, все так серьезно? – спросил я.
– Более чем, – ответил Попенченко. – Она же хотела его убить. И у нее это практически получилось.
– Ну, и как можно ее прижучить? – задал я вопрос своему собеседнику. На что старший следователь Главного следственного управления, пожав крутыми плечами, честно ответил:
– Пока не знаю.
– А если у меня вдруг появятся какие-нибудь мысли по этому поводу? – поинтересовался я. – Мне о них вам сообщить?
Подполковник какое-то время не отвечал. А потом, пытливо глянув на меня, коротко произнес:
– Да…
– Что так долго? – озабоченно спросила Ирина, когда я вышел из кабинета Попенченко.
– Это ты меня спрашиваешь?
– Тебя, – ответила Ирина.
Я сделал удивленные глаза:
– Я-то тут при чем? Ты об этом лучше спроси товарища старшего следователя подполковника Попенченко, чего он так меня долго мурыжил. Будешь спрашивать?
– Нет, – ответила Ирина.
– Тогда пошли лучше отсюда куда подальше…
И мы потопали.
Поскольку Ирина обещала маме быть вечером дома, я проводил девушку до ее подъезда, пообещав быть на связи, после чего отправился к себе. Мысль, что Аленина может выйти сухой из воды, если Стасик Ярошевич умрет и не даст показаний против нее, не давала мне покоя. Хотя нельзя было исключать и того, что Ярошевич просто физически не сможет давать показания. Ведь вполне может быть, что Аленина нанесла ему такие непоправимые травмы, что отшибла у него память или лишила речи. А возможно, повредила мозг, и Стасик, если и выживет, останется навсегда придурком с незакрывающимся ртом и зеленой соплей, постоянно выползающей из носа на верхнюю губу.
Определенно надо было что-то предпринять. Как-то вывести ее из себя, причем при свидетелях. И заставить сделать то, чего она не хочет и не может.
Я долго ходил по дому из угла в угол. Прислонялся лбом к прохладному оконному стеклу. Пытался читать. Попробовал сам с собой сыграть в шахматы, благо шахматная доска с фигурами у меня имелась. Но после четырех ходов белыми и трех ходов черными оставил это занятие, как и все предыдущие.
Потом включил телевизор. Показывали какой-то сериал про военное время, где молоденькая героиня актрисы Марины Александровой все время смотрит влюбленными глазами на пожилого и обрюзгшего начальника отдела по борьбе с бандитизмом в исполнении Михаила Ефремова. А взбалмошному и на вид весьма молодому оперативнику, любящему помахать кулаками и цепляющемуся за каждую юбку, оказывается, сорок пять лет.
