Ричард Пратер - Дело «Кублай-хана»
— Лисса, — сказал я, — ты прелестна. Особенно в этом наряде.
Она улыбнулась, сверкнув глазами:
— Эффектное платье, правда?
— Просто блеск. Знаешь, мы были бы потрясающей парой — ты в этом наряде и я в костюме магараджи. Что?
— Особенно сейчас, солнце мое, — сказала она.
Она повернулась ко мне и провела кончиком языка по своим красным пухлым губам. Мне даже показалось, что я услышал шипящий звук, который раздается, когда женщина мокрым пальцем пробует раскаленный утюг. Что-то изменилось: воздух стал более плотным, напряженным. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.
Что-то должно было случиться. И оно случилось. Может быть, это было не то, что я думал, но что-то точно произошло.
Я сделал короткий шажок в ее сторону, она медленно двинулась ко мне и остановилась в полшаге. Узел на ее плече распустился, полотенце сползло по роскошной груди и застыло на самой выступающей точке, поднимаясь и опускаясь вместе с ее бурным дыханием.
Я заглянул в туманную глубину ее глаз — они стали полностью зелеными. Она облизывала губы быстрыми движениями языка, беспрестанно шевеля ими. Она даже не шелохнулась, чтобы завязать узел.
Полотенце упало на пол.
Она сделала последние полшага ко мне, и вдруг — оглушительный стук в дверь.
Во всяком случае, звук был очень громкий, и я предположил, что это тарабанят в дверь. Я в некотором роде потерял ориентацию, но мои уши были на месте, и я слышал, что этот стук был исключительно неприятным.
— Ты слышала? — спросил я Лиссу. Шепотом.
Все ее эмоции были написаны у нее на лице, их легко было распознать.
— Слышала ли я это? — прошептала она.
— Может, мне только почудилось, а ты ничего не слышала, — печально прошептал я. — Хотя вряд ли нам так повезет.
— Конечно, не повезет.
— Спорим, это человек из Порлока.
— Кто?
— Не важно.
Опять раздался этот страшный грохот.
— Как будто к нам ломится что-то дикое, да? — сказал я.
— Он никогда не звонит в дверь.
— Он… Кто?
Как будто я не знаю кто.
— Думаю, ты должен сделать… что-нибудь, Шелл.
— Угу. Хорошая мысль. Как это я сам до нее не додумался? Но… что, например?
Она шагнула назад и отвернулась от меня, потом встала на середину комнаты, приподнявшись на цыпочках, и крикнула:
— Одну минутку. Кто там?
Ах, она была прелестна. Но я не мог уделить ей того внимания, которого заслуживала эта восхитительная, бархатистая нагота, потому что из-за двери ответили:
— А как ты думаешь? — Голос гремел, как поезд в тоннеле, когда он добавил: — А ты кого ждешь, сиамского короля?
Глава 18
— О, это хорошая мысль, Шелл, — прошептала Лисса. — Прячься под кровать.
Наверное, не стоило позволять ей думать за меня.
— Сейчас, Булл! — крикнула она. — Я только что из душа.
— Хо, — громыхнул он.
Она открыла.
— Хо-хо, — повторил он.
Мне были видны ноги Лиссы примерно до икры, ее изящные ступни; я видел, как распахнулась дверь, как в комнату, тяжело ступая, вошли еще две ноги, далеко не изящные. Они были просто огромными. Перед моими глазами промелькнули розовые брюки и украшенные драгоценными камнями ножны длинной острой сабли.
— Заходи, Булл, — говорила Лисса. — Я буду готова через минуту.
— Ты уже должна быть готова. Я же сказал тебе, что зайду без четверти двенадцать.
— Я забыла.
— Черт знает что… Почему ты забыла?
— Я… просто забыла. — Чувствовалось, она лихорадочно подыскивает слова. — Подожди меня на улице, Булл. Пока я надену костюм.
— Хорошо, Лисса, детка.
Я уже было вздохнул с облегчением.
Все оказалось очень просто. Он выйдет на улицу, Лисса оденется и уйдет, и я, подождав немного для подстраховки, благополучно смотаюсь отсюда к чертовой матери.
Я не боялся того, что, если между нами вдруг случится потасовка, Булл меня легко придушит. Мне приходилось драться с крепкими ребятами — и здоровыми тоже, некоторые были даже крупнее Булла Харпера. Просто такой вариант ничего не решит, как, впрочем, и большинство примитивных решений: Лисса окажется в крайне неприятной ситуации; мне будет элементарно неловко, и вообще будет чертовски болезненно как для Булла, так и для меня; и, вероятно, он все-таки меня убьет.
Поэтому я начал тихонечко испускать вздох облегчения. Только начал…
Потому что Булл сказал:
— Тебе лучше поторопиться. Я подожду… Эй?
— Что?
— Эй! Что это?
— Ты о чем?
Мне тоже было интересно — о чем это он.
— О том, что я вижу. Что это?
Да, что же он мог такого увидеть, чтобы в его голосе появились эти свирепые, звериные нотки? Этот рычащий, животный стон?
— Это брюки?
У меня потемнело в глазах. Как я мог забыть свои брюки?
— Какого черта ты делаешь, — рявкнул Булл, — гладишь мужские брюки?
— Да.
— А?
— Да, именно это я и делаю. Глажу мужские брюки.
— Чьи?
— Э-э-э… одного друга.
— Я и не думал, что они принадлежат врагу.
— Булл, ну ты же не ревнуешь!
— Ха! Хо! Если ты так думаешь, значит, ты совсем не способна думать. Где он? Я его растерзаю. Я ему устрою, будет теперь носить только юбки. Я разорву его на части. Я…
— Булл, здесь никого нет, кроме нас с тобой, — не моргнув глазом солгала она.
Я полагаю, это была святая ложь. И мне все равно, если вы считаете, что Лисса ее немного подкрасила. Какая разница? Эта ложь должна спасти меня и все вокруг от страшного разгрома. Это была ложь во спасение.
— Это брюки моего брата, — продолжала лгать Лисса, — я для него стираю.
— Не врешь?
— Вот видишь? Тебе совершенно не о чем беспокоиться.
— Тогда почему я так разволновался?
— Об этом я и говорю. Что ты так разволновался?
— У тебя нет брата.
— О, Булл, конечно, есть. Просто я никогда тебе о нем не говорила.
— Почему? — недоверчиво спросил он.
Да, он был подозрительным парнем. Вообще-то я вряд ли мог его за это винить. Я бы и сам взвился на дыбы, если бы увидел мужские брюки на гладильной доске в комнате своей девушки. Особенно если бы это были мои брюки.
Там у них становилось жарковато, но Лисса, видимо, нашла выход из положения. По крайней мере, она сменила тему.
— Булл, дорогой, — нежно проворковала она. — Помнишь, я тебя спрашивала об этой девушке, Джин? Джин Джакс.
— Да, но…
— Слушай меня. Ты сказал, что она просила тебя устроить ей встречу с мистером Сардисом. Ты выполнил ее просьбу?
— Почему тебя…
— Булл, я бы не спрашивала, если бы это не было так важно. Это важно! И я больше не буду с тобой разговаривать, никогда…
— Хорошо, хорошо, не заводись. Да, я переговорил с ним, и он сразу же согласился встретиться с ней. Так я ей и передал.
— Когда это было?
— Какого черта… Она меня попросила в четверг, как я тебе уже сказал. Мистер Сардис назначил ей встречу на половину четвертого в пятницу. Вчера. Она зашла вчера утром и разговаривала со мной — я тогда стоял на воротах, — и я сказал ей, что обо всем договорился. — Он наморщил лоб, припоминая подробности. — Мне пришлось вернуться в три тридцать, чтобы впустить ее, — без ключа ворота можно открыть только изнутри, — поэтому я смог заехать за тобой только после того, как она вошла.
— Хорошо, Булл. Если ты подождешь…
— Тс-с.
— В чем дело?
— Помолчи, я думаю. Все, понял. Он задавал мне все эти вопросы. О ней и мистере Сардисе. Он! Он! Этот орангутанг с седыми волосами. Шелл Скотт! ОН!
— Булл, пожалуйста…
— Эта обезьяна, которую я поймал с поличным, когда он тискал твою…
— Булл! Прекрати, или я больше с тобой не разговариваю…
— Ну, все, перестань, Лисса, детка. Хм-м…
У нее почти получилось. Но только почти.
В такой нервотрепке моя рубашка никогда не высохнет. С меня стекал пот в невероятных количествах. Я бывал в парилках, в саунах, скакал по пустыне, и никогда раньше у меня не было столь близкого знакомства с потом. Но я никогда не сдаюсь. Я как-нибудь выберусь из этой ловушки. Или умру, пытаясь выбраться.
— Хм-м… С этими брюками что-то не так.
Тишина.
Тяжелые шаги Булла в сторону гладильной доски, направо от меня.
— Эти брюки мне о чем-то напоминают. — Он нервно переминался с ноги на ногу. Его огромные ступни приплясывали всего в ярде от моей головы. — Что это такое на полу? — спросил он. — Кувшин, лед… и стакан. Два стакана. ДВА СТАКАНА?
Господи, ужаснулся я, теперь мы точно попались. Мне не следовало пить с Лиссой «Мартини». Мне вообще не следовало иметь никаких дел с Лиссой. Мне давным-давно следовало забыть про девушек. Нет, поправил я себя, только не это; я скорее умру — что, видимо, сейчас и произойдет.
— И эта бутылка джина, которую я тебе принес. Пустая. Ты ее выпила? Ты ВСЮ ее сама выпила?
