Эд Макбейн - Три слепых мышонка
Десятилетия разгула воды и ветра разорили и смыли некогда великолепные пляжи Стоун-Крэба. Узкая отмель была стиснута с двух сторон бухтой и Мексиканским заливом, войти в нее можно было лишь на шлюпке. За всю историю побережья Бог оказался милостив только к пляжу Сабал, сохранив его в целостности. С недавнего времени этот пляж был отдан нудистам, в результате чего строгим офицерам полиции Калузы приходилось на многое смотреть сквозь пальцы.
Но вольности дозволялись не всем.
Женщины на пляже Сабал могли загорать и купаться без верхней части купальника. Но стоило хоть кому-нибудь даже на мгновение обнажить гениталии, как словно из-под земли возникала голубая полицейская машина и страж закона в полной амуниции гордо дефилировал по песку, опустив голову ниже плеч, изучая береговую полосу, и хватал нарушителя общественного порядка на основании указа, принятого еще в 1913 году, до обретения Калузой статуса города.
На вечернем шоссе, ведущем к пляжу, старый «бьюик» Уоррена был единственной машиной. До основной стоянки было далековато, там, около большой беседки, тусовалась местная молодежь, совершая свои немыслимые племенные обряды. Где-то в стороне звучала акустическая гитара. Тихая мелодия неспешно лилась по округе. Природа, казалось, оцепенела. Уоррен нервничал.
Подобное волнение он ощутил как-то в Сент-Луисе, когда ему с четырьмя товарищами пришлось выбивать с крыши снайпера, тогда они, облаченные в бронежилеты, снесли пожарную дверь и оказались под шквалом огня. Животный страх охватил Уоррена. Навстречу им поднялся совершенно безумный человек. Волосы его вздыбились на макушке, он походил на разбушевавшегося идиота. Но глаза у него были небесно-голубые, пустые глаза, которые блестели на солнце. Страшнее существа в человеческом облике ему тогда видеть не случалось. С тех пор разные типы встречались на его пути, он осознал, что мир перенаселен безумцами, от одного вида которых кровь стынет в жилах. Но случись ему определять ужас, он сразу вспомнил бы того голубоглазого идиота, который поливал огнем залитую солнцем крышу.
Сейчас он не был напуган, просто нервничал.
Потому что…
Ну, в общем…
Фиона извинилась за поздний звонок, сообщила, что ей приятно было с ним познакомиться, и посетовала на невыносимую духоту.
— Я даже не припомню такой жары.
— Я тоже, — согласился Уоррен.
— За два дня ни капли дождя, — усмехнулась она. — Не иначе как русские нашкодили.
— Наверное.
Он не мог понять, зачем она позвонила.
— Хорошо бы в такую ночь искупаться, у вас случайно нет бассейна? — наконец решилась она.
Уоррен не стал скрывать, что живет в однокомнатной квартире на втором этаже в районе Гибикуса без бассейна. Она посетовала на отсутствие в их жилищах бассейна, как славно было бы в такую чудную ночь выкупаться, правда, уже поздновато…
— Да нет, совсем не поздно, — возразил он, взглянув на часы. — Всего лишь двадцать минут десятого.
— Вот бы поплавать при лунном свете, — мечтательно произнесла она.
— Да, неплохо бы, — согласился он.
— Вы тоже так считаете? — поинтересовалась она.
Они помолчали.
Точно так же сегодня днем в офисе Налоговой комиссии шанс витал в воздухе, но его не использовали…
— У меня есть предложение, — собралась с духом Фиона. Уоррену даже в голову прийти не могло, сколько мужества ей для этого понадобилось. — Я подумала, что, может быть, вы заедете за мной…
— Да, — с ходу согласился он.
— Захватите меня…
— Да, конечно, — сказал он.
— И мы поедем на Сабал.
Сабал, мелькнуло у него в голове.
Сердце заколотилось в груди, и взмокли ладони.
Фиона могла предложить любой другой пляж для купания при лунном свете — благо луны хватало на всех, — но она предложила Сабал. Единственный нудистский пляж на побережье.
На ней были сандалии и спортивный костюм на «молнии». Пока Уоррен закрывал машину, она сняла обувь и держала сандалии в руках за ремешки. Он был в джинсах, хлопчатобумажной спортивной куртке и мокасинах на босу ногу. Он подошел к багажнику, открыл его и вынул оттуда полотенца, одеяло и флягу с охлаждением. Во фляге он поставил на лед бутылку из-под апельсинового сока с мартини и банку с деревенским паштетом, которую успел купить во французском магазине на Гайнез-стрит. Он вынул из багажника еще и коробку печенья, бумажные тарелки, пластмассовые стаканчики и кольт 38-го калибра.
— Помочь тебе? — вызвалась Фиона.
— Возьми, пожалуйста, полотенца, если не трудно.
— Конечно, — сказала она. — Давай я захвачу одеяло.
— Нет, не надо, — возразил он и протянул ей полотенца. Захлопнув багажник, он, казалось, впервые внимательно посмотрел на номер машины: ДТЮ 89Р.
Три буквы, две цифры и еще буква. Так она сказала.
Он на минуту опустил флягу на землю, сбросил мокасины и перекинул одеяло через плечо. Флягу он пристроил на другом плече и пошел вслед за Фионой по пляжу. Было время прилива. Ни ветерка, волны тихо бились о берег и ворча отступали. Метрах в трех от воды они расстелили на сером песке одеяло. Уоррен окинул взором безлюдный пляж.
Фиона расстегивала «молнию» на костюме.
— Я собирался тебе позвонить, — сказал он. — Но ты меня опередила.
— Обманщик, — не поверила она.
— Нет, правда.
Она расстегнула «молнию» и повела плечами, освобождаясь от костюма, он соскользнул к ее ногам, и она переступила через него. Она была в узком купальнике-бикини зеленого цвета.
— Я хотел пригласить тебя на ужин, — добавил он.
Она показалась Уоррену ослепительно красивой.
— Это уже что-то, — расплылась она в белозубой улыбке, потом развернулась и побежала к воде. Он проводил ее взглядом. Какая красивая, еще раз отметил он. Интересно, сколько часов занимается аэробикой? Он расстегнул ремень, скинул джинсы и куртку. Оказавшись в боксерских трусах, ощутил неловкость. Хорошо бы было надеть что-нибудь более сексуальное, скажем, огненно-красные итальянские плавки с черными и голубыми переливами. Но у него таких плавок не было.
Она наблюдала за ним из воды.
Высокий мускулистый атлет.
Просто красавец, подумала она.
Длинными прыжками одолев пляж, он с разбегу врезался в воду.
— Вода еще теплее, чем воздух, — сказал он.
— Да, — согласилась она.
— Просто здорово, — сказал он, думая о ней.
— Еще бы. — Она имела в виду его.
— Я не мог позвонить, потому что перепутал твой телефон, — продолжал Уоррен.
Они стояли в воде друг против друга. Лунный свет дрожал на поверхности воды, вокруг на воде словно поблескивали серебряные монетки.
— Стыдно, — пожурила она.
— У меня хорошая память.
— Скорее всего тебе захотелось его забыть.
— Зачем мне этого хотеть?
— Не знаю. Возможно, ты меня боишься.
— Нет, нет.
— Я ведь старше тебя — поопытнее.
— В этом ты права, — согласился он.
— Несомненно. — Она загадочно улыбнулась.
— Ты очень красивая, — не сдержался он.
— Ты тоже.
Они нежно коснулись друг друга губами. Она удовлетворенно вздохнула.
Он был счастлив.
Они пробыли в воде минут десять, ощущая на губах вкус единственного поцелуя. Ночь томила ожиданием.
— Как бы ты смог мне позвонить, если забыл мой телефон?
— У меня приятель работает в полицейском управлении, он мне помог.
— Сколько хлопот!
— Да.
— Напомни-ка мне его, — попросила Фиона.
— 381–3645, — выпалил он.
— Нет вопросов.
— Теперь-то не забуду, — произнес он, проведя пальцем по лбу.
— Сколько хлопот, — повторила она, притронувшись губами к его щеке.
Они стояли почти у берега. Уоррен обнял ее и привлек к себе. Она обвила его руками за шею. Крепко поцеловала. Его руки скользнули вниз. Она еще крепче прильнула к нему.
— Господи, — выдохнула она.
Держась за руки, они шли по безлюдному пляжу. Ярко светила луна на усыпанном звездами небе. Они были одни, окутанные ночью, одни во всей вселенной.
— Я захватил мартини, — признался он.
— Очень предусмотрительно, — похвалила его Фиона.
Он отвинтила крышку фляги, достал паштет. Она с удовлетворением наблюдала за его жестами. До чего же ему идут боксерские трусы и модная стрижка! Она было потянулась снять верх купальника, все одно они на нудистском пляже, но решила предоставить это мужчине.
Он открыл коробку печенья, достал белый пластмассовый нож и пару пластмассовых стаканчиков.
— Я налью мартини, если ты сделаешь бутерброды, — сказал он и протянул ей белые бумажные тарелки.
Он любовался ее длинными изящными пальцами, лунными бликами, играющими на ее высоких скулах и безупречном носе. Она так старательно размазывала паштет на печенье, склоняясь над тарелкой.
— Красивее тебя женщины я не встречал, — сознался он.
