Картер Браун - Пять ящиков золота
— Не хочу, — ответил я.
Я был уже на пороге, когда снова услышал за спиной голос Чоя.
— Еще один вопрос, Дэнни!
Я обернулся.
— Улани ведь сбежала?
Я кивнул.
— И сбежала, конечно, с твоей подачи?
Я промолчал.
— Понимаешь, Дэнни, — сказал Као, — вариант с катером нами, конечно, продумывался. Но — в качестве запасного. И только, когда мы увидели, что в шлюпке девчонки с вами нет, стало ясно, что другого выхода не остается. Понятно ведь, что Улани позвонит в полицию. Ночью в темноте нас искать в океане не станут, а вот утром яхту Рида в порту будут уже ждать. Вот так, дружок, все в жизни складывается... Иди. Нам еще надо сообщить по рации ребятам, чтоб готовили катер.
* * *Дверь в каюту заперлась за мной. Вирджиния, соскочив с кровати, бросилась навстречу.
— Дэнни! — тихо сказала она. — Ты жив! Тебя так долго не было, я уже решила, что все кончено.
— Я-то жив. А остальные...
Мы сели, и я коротко рассказал обо всем случившемся. Когда закончил, она обхватила голову руками.
— Так что, Као застрелил Эмерсона и Рошеля?
— Да.
— Он свихнулся, честное слово, свихнулся...
— Не скажи. Просто решил, что может купить много-много бамбуковых клеток.
— Что?
— Это отдельная история, — ответил я, — сейчас несущественная. Существенно сейчас одно — Улани. Единственный шанс — то, что она успела связаться с полицией в Гонолулу и лейтенант Ли ей поверил. Если нет...
— Ты на это надеешься? — горько спросила Вирджиния.
— А больше нам с тобой надеяться не на что. Не будем надеяться — изжаримся в роскошной яхте посреди Тихого океана.
— Предположим, Ли поверил...
— Тогда есть два варианта. Либо он устраивает засаду в порту, — не зная, что в этой засаде может сидеть до самой пенсии, — либо решит не терять времени.
— Что значит — не терять времени?
— Отправится на поиски прямо сейчас. Есть полицейские катера, попутные суда, моторные лодки, спасательные шлюпки, прогулочные катамараны, плотики, корыта, в конце концов... Мало ли что в этой жизни может плавать! Другое дело, что ночью яхту действительно искать бессмысленно — все равно ничего не видно.
— Свечку ему, что ли, в окно выставить?
— Или факелом посветить...
Стоп. Факелом посветить. Факелом. Факелом. Думай, Дэнни Бойд, думай. Посветить. Факелом. Посветить... На часах — четверть четвертого. Факелом...
— Ты не знаешь, в котором часу здесь светает?
Вирджиния пожала плечами — мысли у нее сейчас были о чем-то другом.
— Я раньше одиннадцати не встаю.
— Самое обидное, что я тоже, — сказал я. — Видимо, около пяти, а то и раньше.
Факелом посветить! Факелом!!!
— Знаешь, Дэнни, — тихо сказала Вирджиния, — выхода действительно нет. Као прав — нам остается только забраться в постель.
Факелом посветить!!!
— Слушай! Огонь... Не их огонь, а наш огонь. Где ванная — там?
Она улыбнулась.
— Спасибо, милый. Романтик мой! Да, ванная там.
— Быстро туда! Ванну наберешь до краев и влезешь в нее. Воду сделай попрохладней.
— А может, все-таки, лучше в постели! Бог с ней с чистотой. В такие минуты...
— В ванну, тебе говорят! Стой. Этот лебедь, — я схватил с изголовья подушку, — он из натурального пуха?
— Да! — продолжая улыбаться, сказала она. — Эмерсон говорил, что из натурального.
— Хорошо! Быстро в ванну. Им я займусь сам!
Удивленно пожав плечами, Вирджиния прошла в ванную. Я разодрал подушку и начал вытрясать из нее пух. Белое облако поплыло по каюте. Я сорвал на пол покрывало и стряс на него все, что оставалось в наволочке. Сверху бросил матрас. Потом метнулся к трюмо, выдернул из туалетного столика ящики, бросил в кучу. Что еще? Матрас с кровати! Туда же! Сама кровать достаточно прочная, по углам металлические уголки. Отвертки нет, да и некогда развинчивать! Я вскочил на раму и попрыгал. Кровать затрещала. Ногой, несколькими ударами, я разбил ее на доски. Все, все в кучу...
Что-то белое висело у меня перед глазами. Я провел ладонью по лицу: пух, осевший на бровях. Я подскочил к зеркалу. Ты совсем седой, Дэнни Бойд... Конечно, такая ночь. Кретин! Это тоже пух!
— Я готова, Дэнни, — голая Вирджиния вышла из ванны. — Ой! Что это? Слушай, ты на Санта Клауса похож!
Несмотря на всю драматичность момента, в поведении Вирджинии было нечто комичное. Она все еще ничего не понимала и готовилась совсем не к тому.
— Дорогая! — я закурил и покосился на часы: погром занял около пятнадцати минут. — Скажи, пожалуйста: в ванной есть вытяжка?
— Есть. С вентилятором. А что?
— Очень хорошо.
— Странный ты. Я думала, мы из ванной переберемся в постель. А ты сломал кровать.
— Вирджиния, девочка моя, — я обнял ее. — Заткнись, пожалуйста!
— Ты...
— Послушай, Вирджиния, — терпеливо сказал я, — у нас очень мало времени. Мы не будем сейчас заниматься любовью. Ты же знаешь, что с нами произойдет, если лейтенант Ли не появится в ближайшее время?
— Нас зажарят.
— Но можно попытаться этого избежать.
— Подожди, — сказала она, отстраняясь. Что-то до нее начало доходить. — Я тогда сказала о свече в окне, а ты — о факеле...
— Вот этот факел! — я показал на кучу тряпья и досок посреди каюты.
Она открыла рот, потом начала медленно выпускать воздух из легких.
— То есть ты хочешь сам поджечь яхту... И тогда полиция, заметив горящее судно, поспешит на помощь.
— Или не полиция. Любое проходящее мимо судно, любой прогулочный катер, рыбаки, туристы — кто угодно. Только бы заметили. В крайнем случае — передадут на берег по рации о пожаре на борту встреченного корабля. И тогда поднимутся спасатели. А лейтенант Ли наверняка с ними на связи.
— А если это не случится?
— Нам и так гореть.
Вирджиния помолчала.
— А зачем ванна?
— Для тебя, — ответил я. — Залезешь в нее так, чтобы над водой торчал только нос, и будешь сидеть, пока кто-нибудь не появится. Кстати, оденься. Мало ли что, в любом случае лучше, если на тебе окажется мокрая одежда. Если все-таки придется бежать через огонь.
— А если не придется? Если никто не появится?
— Тогда попадешь в книгу рекордов Гинесса: Вирджиния Рид, первая женщина в мире, сварившаяся в ванне. Но, чтобы оттянуть этот момент, лучше все-таки сделать воду похолоднее.
Она посмотрела мне в глаза.
— Дэнни! Ты думаешь, получится?
— Не знаю, — честно ответил я.
Вирджиния вздохнула.
— В любом случае так лучше, чем сидеть сложа руки.
— Лучше. Иди лезь в ванну.
Она крепко обхватила мою шею руками, несколько раз поцеловала меня. Потом медленно пошла в ванную.
— Не оставляй дверь открытой, — сказал я вслед. — Пусть огонь задержится у входа. Дым, если к тебе проникнет, должен уходить в вытяжку, так что не задохнешься. По крайней мере, не сразу.
— А как ты? — она обернулась.
— Мне надо быть здесь.
— Зажжешь все — прыгай ко мне. Вдвоем веселее.
Я засмеялся. Дверь за Вирджинией закрылась. Потом я услышал, как лилась вода — видимо, она добавляла холодной, потом плеск — это она улеглась в ванну.
— Готово? — крикнул я.
— Готово!
Я затянулся последний раз и бросил окурок в белый пух, на котором были свалены тряпье и доски. Пух начал тлеть, но не очень охотно. Я вздохнул и чиркнул зажигалкой.
Глава 14
Я лежал на полу у порога и дышал, прижавшись губами к щели под дверью. За спиной, в каюте, уже вовсю полыхал огонь.
Я сказал Вирджинии не все — не хотел лишать хоть какой-то надежды. Дело в том, дорогая, что наш план действительно может сработать: и горящая яхта вполне способна привлечь чье-то внимание, и лейтенант Ли понесется на помощь. Просто, когда он окажется здесь, то увидит лишь тонкий слой пепла на воде. Этот пепел — все, что останется от бравого сыщика Дэнни Бойда и его прелестной подруги по путешествию. А приятели-разбойники Као и Мейз будут себе спокойно грести к берегу в одной из яхтенных шлюпок, кося глазом на вынесенные из огня ящики.
Хотя нет. Для них такой вариант — крайний. Семьсот пятьдесят фунтов лишнего веса — это семьсот пятьдесят фунтов лишнего веса. Недалеко проплывешь с таким грузом на борту. А выбросить? Дэнни Бойд, скажи честно, у тебя поднимется рука вышвырнуть в глубины океана двести пятьдесят тысяч долларов? То-то. Почему ты думаешь, что они устроены иначе?
Не может быть, чтобы они не попытались сначала потушить пожар на самой яхте. Не может быть, чтобы они не попытались хотя бы выяснить источник огня. Значит, хоть мгновение дверь в каюту будет отперта. И это — твой шанс, Дэнни.
Я не формулировал свои мысли — соображал подкоркой. Жар в каюте был уже невыносим. Пот с меня лил струями, язык стал шершавым и сухим. Дым нависал все плотнее, я закашлялся и прижался губами к щели под дверью, всасывая холодный воздух. Руку мне обожгло — это горящее перышко опустилось на запястье. Я судорожно стряхнул его.
