Жан-Патрик Маншетт - Сколько костей!
– Ты в этом уверен?
– Раздевайтесь поживее! – скомандовала еще раз жрица с птичьими глазами.
Я разделся, тщательно завернув пистолет в пиджак, и сложил одежду и обувь в пластиковый мешок. Бритоголовая жрица собрала наши мешки, после чего униженная кумушка первой бросилась к чану, испуская торжествующий визг и расталкивая поющих купальщиков плечами и огромным бюстом. Молодой фат бросил на меня через плечо взгляд, свидетельствующий о его моральном падении.
– На войне как на войне, – сказал я ему, чтобы подбодрить, и он подошел к чану, играя всеми мускулами.
Когда мы все погрузились в воду до середины бедер, мы окропили друг друга и подхватили гимн. В какой-то момент я ясно услышал, что вместо "арабарана", Шарлотт пела "банана" и "гавана", но когда я заглянул в ее красивые глаза, а потом посмотрел на очаровательную небольшую грудь, покрытую каплями воды, я убедился в том, что у нее был самый что ни на есть мистический вид на свете. Один из ревностных апологетов положил руку на ее ягодицу, и она со всей силой лягнула его, не переставая петь.
Все это продолжалось довольно долго. Наконец все купальщики покинули зал, кроме нас четверых и бритоголовой жрицы, стоявшей у края чана и хлопавшей в ладоши.
– А теперь, – сообщила она, – вас будут вызывать по очереди. – Люсьенн!
– Это я, – откликнулась униженная кумушка.
Она вылезла из чана, запыхавшись, так как отдала много сил церемонии очищения, и направилась к выходу, то есть к двери, противоположной той, в которую мы вошли.
Фатоватый парень смотрел ей вслед с нескрываемым отвращением. В течение нескольких минут мы оставались втроем, не зная, что делать, затем вызвали Шарлотт, а еще пять минут спустя – меня.
Мне не терпелось как можно скорее заполучить назад пластиковый мешок с одеждой и пистолетом-автоматом калибра семь – шестьдесят два. Я вышел в дверь и очутился в небольшом кабинете, в конце которого находилась другая дверь. Мой вещмешок и приготовленное для меня полотенце лежали на письменном столе, заваленном брошюрами. Я взял в руки полотенце, и в этот момент дверь напротив меня открылась. В кабинет вошел Каспер. Его правая рука по-прежнему была в гипсе и на повязке. Левой рукой он навел на мой живот "вальтер ППК" с боковинами приклада из белого пластика.
– Я так и думал, – заметил я. – Я знал, что так случится.
XVII
– Дайте мне ваше оружие, – продолжал я. – Последнее время я только и делаю, что собираю оружие, и скоро открою оружейную палату.
Каспер смотрел на меня с задумчивым видом.
– Одевайтесь.
– Позвольте мне сначала вытереться.
– Не будем терять времени, Тарпон, разве вы не видите, что я нервничаю. – Он сказал это спокойным тоном, поразительным образом контрастирующим с его утверждением, как если бы вы начали есть йогурт, а он завопил, чтобы вы скорее его кончали, потому что ему больно.
Я натянул одежду на мокрое тело и стал глупо искать пистолет, которого не было.
– Вам крышка, и вы это знаете, – сказал я, застегивая рубашку в цветочек. – Надеюсь, вы понимаете, что я бы не рискнул проникнуть сюда, да еще с женщиной, если бы вы не были окружены.
Я пристегнул на руке золотые часы, показывавшие без четверти пять. Мы договорились, что Шоффар и Граццеллони прибудут в деревню в восемнадцать тридцать в сопровождении пятнадцати или двадцати легавых, в зависимости от того, сколько им удастся найти. Мы с Шарлотт или кто-нибудь из нас должен в это время покинуть так называемый монастырь и присоединиться к нашим друзьям в кафе Дутремара, чтобы сказать им, стоит ли штурмовать общину и есть ли у них шансы захватить всех бандитов и кучу наркотиков. План был замечательный, но его реализация представляла отныне проблему.
– Это мои часы, – заметил Каспер.
– Вы хотите их забрать?
Он кивнул. Я расстегнул браслет "Ролекса" и протянул часы Касперу. Он сделал шаг назад.
– Положите их на стол.
– Я бы предпочел, чтобы они остались у меня, – заметил я. – Если вы читаете газеты, то вам должно быть известно, что большинство французских полицейских нечисты на руку. Через некоторое время, когда они арестуют вас, они стибрят часы. Я же сохраню их до вашего выхода из тюрьмы. В девяносто шесть лет они вам еще могут пригодиться.
– Вы блефуете.
– Ни в коем случае. Впрочем, вы это прекрасно знаете. Вам крышка. Единственное, чего я не понимаю, – почему вы еще здесь? На вашем месте, я бы уже давно покинул Францию.
– Надевайте ботинки.
– Дело в том, что вы не простой убийца, – продолжал я, натягивая левый ботинок. – Вы имеете здесь личные интересы. Вы ведь производите героин, – как бы между прочим обронил я, завязывая шнурки. – Вы торчите здесь потому, что в данный момент идет реакция трансформации, и вы хотите дождаться ее конца.
– Мы уже почти закончили, – сказал Каспер.
– На вашем месте я бы все бросил и спасался бегством.
– Повернитесь лицом к стене.
Я повернулся. Каспер подошел к столу и разрешил мне снова повернуться. Он застегнул часы на левом запястье.
– Идите вперед, – приказал он, указывая мне на дверь дулом "вальтера".
Я подчинился. Мы двинулись длинным и пустынным коридором, в конце которого была железная дверь, закрытая на замок с железной перекладиной. Перед дверью на складном стуле дремал монах. При нашем приближении он встал и открыл нам дверь, на что у него ушли добрые две минуты.
– Девушка уже внизу? – спросил я Каспера.
Он ничего не ответил. Мы вышли на крутую лестницу высотой метра два или три. Зарешеченная лампочка слабо освещала шлаковый пол подвала.
– Спускайтесь осторожно.
Я осторожно спустился, Каспер тоже. Наверху монах закрыл за нами тяжелую железную дверь.
Я осмотрелся по сторонам. Подвал был внушительных размеров с множеством зарешеченных грязных лампочек.
– Проходите.
Я шел, и шлак хрустел под подошвами.
– Вы собираетесь пристрелить меня? – спросил я.
– Не сразу.
– Тарпон? – окликнул меня из-за стены знакомый женский голос.
– Шарлотт, – произнес я.
Мы обогнули стену. Шарлотт сидела на шлаковом полу. Ее рука была соединена наручниками с канализационной трубой. Я заметил, что ей не было больно. Тут я расслабился, мои коленные чашечки непроизвольно задрожали, и я был вынужден опереться о стену.
– Что вы делаете? Проходите! – приказал Каспер.
– Тебе плохо? – спросила Шарлотт.
Я отлепился от стены.
– Все в порядке.
– Повернитесь.
– Я очень беспокоился за вас, – сказал я Шарлотт.
– Повернитесь.
Я повернулся. К моему удивлению, Каспер ударил меня с дьявольской силой дулом "вальтера" в нижнюю часть грудной клетки. У меня остановилось дыхание. От почти невыносимой боли я рухнул наземь и поцарапал щеку о шлак. Каспер сунул оружие в карман длинной куртки из плащевой ткани цвета хаки. Он достал наручники и ключ. Я попытался подобрать ноги под себя, чтобы двинуть его и вывести на некоторое время из строя, но мои конечности онемели, и я только пустил слюну изо рта. Он прикрепил наручниками мою ногу к канализационной трубе в пятидесяти сантиметрах от земли. У меня был совершенно дурацкий вид с подвешенной ногой, не говоря уж о моей полной беспомощности. Вдобавок Шарлотт находилась от меня всего в метре, и мне было неловко перед ней.
– Скотина, мразь, – прошипела Шарлотт.
– Это только цветочки, милая дама, – сказал Каспер и, выпрямившись, растворился в темноте.
– Я бы на вашем месте не доверял мне, – проговорил я, вытягивая шею в сторону Шарлотт.
– Что ты несешь? Он ударил тебя по голове?
– Во всяком случае было чертовски рискованно брать вас сюда, но что я мог поделать, если проникнуть в монастырь можно было только в паре. Я хотел быть победителем и вот теперь наказан за гордыню.
Каспер вынырнул из глубины подвала в сопровождении очередного монаха с широко расставленными глазами и дебильной физиономией. В правой руке он держал молоток с бруском в форме параллелепипеда.
– Я собирался вас убить и где-нибудь закопать, – заявил Каспер, в то время как я судорожно извивался, пытаясь приподняться. – Но я противник убийства ради убийства. – Он криво усмехнулся. У него был довольный вид, – Когда мы закончим нашу работу и демонтируем лабораторию, я просто оставлю вас гнить в этом погребе. Я не верю ни на грош вашей басне о том, что мы окружены. Но в конечном счете кто-нибудь освободит вас отсюда. – Он снова криво усмехнулся. – По крайней мере будем на это надеяться.
Мне удалось опереться на локоть. Монах уронил возле меня большой камень, который он держал под мышкой. Каспер без предупреждения пнул меня ногой в грудную клетку. Я снова, обессиленный, уронил лицо в шлак. Каспер взял в руку мое запястье.
– Хозяин милостив, – забормотал дебильный монах, не обращаясь ни к кому конкретно. – Хозяин великодушен.
– Но я вам должен еще кое-что, – сказал Каспер.
