Лоренс Блок - Время убивать
Она еще отпила кофе. Нет-нет, в ее сумочке нет револьвера. Стейси — очень открытая девушка. Будь у нее оружие, она тут же пустила бы его в ход.
— Мы поужинали в китайском ресторанчике, неподалеку от моего дома, — сказала она. — На Аппер-Вест-Сайд. Он почти не притрагивался к еде. Я была очень голодна, но мне быстро передалось его настроение, и я потеряла аппетит. Говорил он довольно бессвязно. Выражал беспокойство обо мне. Несколько раз спрашивал, не употребляю ли я больше наркотики. Я ответила ему, что нет. Интересовался моими занятиями: довольна ли я избранным предметом; уверена ли, что смогу зарабатывать себе на жизнь. Хотел знать, не испытываю ли я к кому-нибудь романтической привязанности. Я ответила, что у меня нет ничего серьезного. А затем он спросил, знаю ли я вас.
— В самом деле?
— Да. Я ответила, что единственный Скаддер, известный мне, это мост Скаддер-Фоллз. Он также поинтересовался, не была ли я когда-нибудь в вашей гостинице — он назвал ее, — и я ответила, что нет. Он сообщил, что вы там живете. Я так и не поняла, к чему он клонил.
— Я тоже этого не понимаю.
— Еще он хотел знать, не встречала ли я человека, который все время подкидывает серебряный доллар. Он вынул монету в четверть доллара, подбросил ее над столом, показав, как это делает тот человек. Я сказала, что не видела такого, и спросила, здоров ли отец. Он ответил, что прекрасно себя чувствует, и попросил не беспокоиться за него. Если с ним что-нибудь случится, сказал отец, я должна держать себя в руках и не переживать.
— И это усугубило ваше беспокойство?
— Конечно. Я боялась… боялась всевозможных бед, но не решалась даже подумать о них. Первым моим предположением было то, что он ходил к доктору и у него обнаружили какую-то болезнь. Вчера вечером я позвонила врачу, который обычно за ним наблюдает. Но он сказал, что не видел моего отца с ноября, когда тот проходил ежегодную диспансеризацию, и что его здоровье в порядке, если не считать легкой гипертонии. Возможно, конечно, что он ходил к другому специалисту, и тот поставил ему какой-то страшный диагноз, но об этом может стать известно лишь на аутопсии. Ведь в таких случаях, мистер Скаддер, обычно производят аутопсию?
Я посмотрел на нее, но ничего не ответил.
Она продолжила:
— Когда я узнала, что он покончил с собой, я не удивилась.
— Вы предполагали такой исход?
— Неосознанно. Я вроде и не ожидала этого, но когда я услышала о том, что произошло, общая картина как бы стала законченной. Так или иначе я догадалась, что́ у него на уме, поняла, что он старался оборвать все нити, связывавшие его с жизнью. Но я не представляю, почему он это сделал. Когда я узнала, что в это время вы находились там, то вспомнила, как он спрашивал, не видела ли я вас. Я подумала, что между тем, что его волновало, и вами есть некая связь. Может, у него были какие-то серьезные проблемы и вы проводили для него расследование? Полицейский сказал, что вы детектив, и я подумала… Просто ума не приложу, что все это значит.
— Для меня загадка, почему он упомянул мое имя.
— Вы делали что-нибудь для него?
— Нет, мы общались недолго, мне надо было только подтвердить сведения о другом человеке — пустяковое дело.
— Но я не вижу в этом никакого смысла.
Поразмыслив, я добавил:
— Но на прошлой неделе мы говорили довольно долго. И может, я сказал что-нибудь такое, что произвело на него глубокое впечатление. Не представляю себе, что именно. В разговоре мы затронули много тем, не исключено, что одна из них, без моего ведома, показалась ему особенно важной.
— Очевидно, мне придется довольствоваться этим объяснением.
— У меня нет другого.
— Что бы это ни было, он, видимо, был глубоко потрясен. Он только упомянул ваше имя, потому что не мог поделиться со мной тем, что вы ему сказали. Отец не мог мне раскрыть, что это для него значило. Когда секретарша доложила о вашем приходе, это, очевидно, ускорило трагическую развязку — последовало нажатие на курок.
Она была, безусловно, права: мое появление и в самом деле подтолкнуло его к пропасти.
— Не могу понять — при чем тут серебряный доллар? Может, он вспомнил слова из песни: «Раскрути серебряный свой доллар — по полу покатится он, круглый»? О чем говорится в следующей строке? Кажется, о том, что женщина не узнает, какой ей достался хороший мужчина, пока не лишится его. Что-то вроде этого. Может, он хотел сказать, что над ним нависла угроза лишиться всего? Не знаю. Боюсь, в последние дни в его мыслях была полная путаница.
— Вероятно, он был в большом напряжении.
— Вероятно. — На миг она отвернулась. — Он ничего не говорил вам обо мне?
— Ничего.
— Вы уверены?
Я прикинулся, будто сосредоточенно размышляю, затем подтвердил, что уверен.
— Я надеюсь, он понимал, что со мной теперь все в порядке. Это самое главное. Если он решил умереть, я надеюсь по крайней мере, что он знал: со мной все о’кей…
— Конечно, он знал это.
Чувствовалось, что она много пережила с тех пор, как ей сообщили о смерти отца. Да нет, пожалуй, она начала нервничать раньше — тем вечером в китайском ресторанчике. И сейчас ей было невероятно тяжело. Но она не собиралась плакать. Нет, эта девушка не из тех, у кого глаза на мокром месте, у нее сильный характер. Будь у ее отца хоть половина подобной силы воли, он не покончил бы с собой. Прежде всего он велел бы Орлу-Решке уматывать ко всем чертям и не стал бы платить деньги за молчание. Ему не пришлось бы убивать человека, а затем совершать еще одно покушение. Она была куда сильнее его. Не знаю, можно ли гордиться подобной чертой характера. Это ведь не заслуга: либо она есть — либо ее нет.
Я сказал:
— Значит, в последний раз вы виделись в китайском ресторанчике?
— Да. Затем он проводил меня пешком до дома, а потом уехал.
— Который был час, когда вы расстались?
— Не помню. Наверное, около десяти-десяти тридцати, может, позднее. Но почему вы об этом спрашиваете?
Я пожал плечами:
— Да просто так. По привычке. Много лет я был полицейским. А когда копу нечего сказать, он начинает задавать вопросы. Не важно, какие.
— Это интересно. Похоже на приобретенный рефлекс.
— Полагаю, так это и называется.
Она глубоко вздохнула.
— Ну что ж, — сказала она. — Благодарю вас за то, что встретились со мной. Я отняла у вас много времени.
— Ну, времени у меня больше чем достаточно, и я не очень переживаю, если даже теряю его понапрасну.
— Я просто надеялась узнать что-нибудь… о нем. Я почему-то думала, что он оставил мне записку или письмо. Я никак не могу поверить, что он мертв, и, вероятно, поэтому не могу свыкнуться с мыслью, что от него не будет больше никаких вестей. Я думала… да это не важно. Во всяком случае, я хочу поблагодарить вас.
Мне было неприятно слышать от нее слова благодарности: у нее не было решительно никаких причин выражать мне признательность.
Через час-другой я все же дозвонился до Беверли Этридж и сказал, что должен ее повидать.
— Я думала, мы встретимся не раньше вторника.
— Я буду ждать вас сегодня вечером.
— Это невозможно. У меня еще нет денег, а ты обещал дать мне неделю.
— Нам надо поговорить о другом.
— О чем же?
— Это. не телефонный разговор.
— Господи, — сказала она, — я никак не могу встретиться с тобой сегодня, Мэт. Я занята.
— Но ведь Кермит сегодня играет в гольф.
— Это не значит, что я буду скучать дома одна.
— Нет, разумеется.
— Ну и зануда же ты! Я просто приглашена на прием. Очень респектабельный прием, все будут в строгих одеждах. Если тебе так приспичило, мы могли бы встретиться завтра.
— Считай, что мне приспичило.
— Где и когда?
— Как насчет «Клетки попугая»? Часов в восемь.
— «Клетка попугая»? Ну и затрапезное местечко!
— Пожалуй.
— Как раз под стать мне?
— Я этого не говорил.
— Да уж, ты всегда ведешь себя как настоящий джентльмен. Итак, в восемь часов в «Клетке попугая».
Конечно, я мог бы ей сказать, чтобы она расслабилась, поскольку игра закончена; мог бы избавить ее от напряжения хотя бы в этот последний день. Но я не стал этого делать, подумав, что она отлично владеет собой и наверняка продержится еще чуть-чуть. К тому же мне хотелось видеть ее лицо в тот момент, когда я сниму ее с крючка. Почему — я и сам не знал. Может, дело в том, что между нами при встрече возникает что-то особенное, словно пробегает какой-то ток. Но так или иначе, я хотел увидеть ее реакцию, когда она узнает, что угрозы больше нет.
Ничего подобного я не чувствовал по отношению к Хьюзендалю. Я позвонил в офис, там его не было. Не оказалось его и дома, но я поговорил с женой. Передал ей, что завтра в два часа зайду в его офис, но предварительно утром перезвоню, чтобы подтвердить встречу.
