Джеймс Чейз - Поверишь этому – поверишь всему
Теперь мне надо принять окончательное решение. Больше тянуть нельзя. Если я хочу спасти Вал, я должен убить это чудовище – Видаля.
Вдруг снизу раздался громкий треск ломающегося дерева и дикий вой, который заставил меня подскочить. Дверь распахнулась, ворвавшийся вихрь смел со стола бумаги, перевернул настольную лампу и сбросил на пол два телефона.
– Бердн! – донесся до меня голос Видаля.
Выскочив в коридор, я еле смог удержаться на ногах. С неимоверным усилием борясь с напором проникавшего откуда-то ветра, я наконец спустился по лестнице на первый этаж.
Видаль и Дайер из последних сил пытались закрыть дверь, которая не выдержала удара ветра и распахнулась. Холл, увешанный старинными картинами и рыцарским оружием, превратился в какую-то свалку: повсюду валялись вырванные из рам полотна, перевернутая мебель, покореженные доспехи.
Посреди комнаты лежал Гацетти с окровавленным лицом. На него упали две картины в позолоченных рамах. Хватаясь за все, за что только можно, я с огромным трудом обошел его и приблизился к Видалю и Дайеру, которые отчаянно боролись с дверью. Дополнительный вес и наши общие усилия привели наконец к успеху: дверь удалось закрыть, запереть и задвинуть засов.
Гацетти застонал и попытался сесть. Дайер подошел, чтобы помочь ему. Я тоже хотел подойти, но он внушал мне такой ужас, что я не смог заставить себя прикоснуться к нему. Видаль присоединился к Дайеру, и вдвоем они подняли итальянца на ноги.
– Со мной все в порядке, шеф, – промычал тот, опираясь на плечо Дайера.
– Я сам займусь им, – сказал Видаль. – А вы попытайтесь навести тут порядок.
Обхватив Гацетти обеими руками, он повел его по коридору в дальнее крыло дома.
– Давайте сначала переоденемся, а потом примемся за уборку, – предложил Дайер. – Это самый страшный ураган из тех, которые мне довелось видеть. Он будет бушевать дня четыре, не меньше.
Мы поднялись по лестнице и разошлись по своим комнатам. Быстро раздевшись, я вытер мокрое тело и натянул сухую рубашку и брюки. Потом спустился вниз и стал разбирать картины и доспехи. Дайер вскоре присоединился ко мне.
– Телефон уже не работает, – сообщил он, принимаясь за дело. – Да и электричество могут отключить в любой момент.
К его поясу был пристегнут мощный электрический фонарь.
Затем появился Видаль.
– Ну как он, сэр? – спросил Дайер, когда тот вошел в холл.
– Да неважно… Травма довольно серьезная. Как вам это нравится, Бердн? В Бостоне небось такого не увидишь?
Я стоял молча, мое горло стискивала ненависть к нему. Видаль повернулся к Дайеру:
– Гацетти пока не совсем здоров, пусть полежит в постели. Я дал ему снотворного. Надеюсь, до завтра он поправится. Позаботьтесь об ужине, а вы, Бердн, помогите ему.
И он скрылся в коридоре.
– Давайте закончим здесь, а потом разберемся с продуктами на кухне, – сказал Дайер.
Через пятнадцать минут, кое-как наведя порядок в холле, мы отправились на кухню. Дайер открыл холодильник и оглядел его содержимое.
– Куча холодных котлет и всяких консервов. Что ж, хоть голодная смерть нам не угрожает.
Подойдя к шкафу, он извлек оттуда несколько бутылок – ликер, виски, вермут, – взял два стакана, налил в них солидные порции и один протянул мне.
Все это время ветер продолжал завывать и бешено бить в заколоченные окна. Гром и молнии, казалось, разрывали землю на части.
– Пока еще есть свет, давайте проверим все окна и двери, чтобы не повторилась история с дверью холла, – предложил Дайер.
Мы начали обход. Одна из дверей, которая вела в сад, показалась нам ненадежной, и мы, взяв доски, молотки и гвозди, укрепили ее. Потом еще пара окон потребовала того же. Работу мы закончили лишь к семи часам вечера.
– Черт, я голоден, – сказал Дайер. – А вы?
– Да не очень, но вот выпить не откажусь.
Слегка взбодрившись после двойного виски, я поднялся по лестнице и двинулся коридором. В это время Видаль как раз выходил из комнаты Вал. Оставив ключ в замке, он направился прямо ко мне, сверкая сузившимися глазками.
– Это вы, Бердн?
– Да… Я хотел предложить миссис Видаль что-нибудь перекусить.
– Благодарю за участие. Но сейчас она побудет одна. Нервы что-то уж совсем расходились… А вот мне, пожалуйста, принесите пару бутербродов и побольше кофе. В мой кабинет. – Он улыбнулся. – И не беспокойтесь больше о миссис Видаль, Бердн. Я немного освободился и сам займусь ею.
Он окинул меня неприязненным взглядом, потом вошел в свою спальню и захлопнул дверь перед самым моим носом.
– Эй, Бердн!
Я посмотрел вниз. У основания лестницы стоял Дайер.
– Спускайтесь сюда.
Когда мы зашли на кухню, он спросил:
– Ну что, она будет есть?
– Видаль сказал, что нет. Он запер ее в спальне. Он обращается с ней, как с рабыней.
– Это их дело. У нас с вами, Бердн, есть свои проблемы.
Он стал разливать виски по бокалам.
– Видаль просил пару бутербродов и кофе, – вспомнил я.
– Понятно. А вы что будете?
– Ничего. Какие проблемы вы имели в виду?
Он поднял вверх палец и прислушался.
– Видаль спускается. Я приготовлю ему поесть, а потом поговорим.
Через пять минут он взял поднос с бутербродами и большим кофейником и вышел из кухни.
Вскоре Дайер вернулся и закрыл дверь. Подойдя вплотную ко мне, он спросил, понизив голос:
– Что вы будете делать, Бердн, если потеряете эту работу?
Я взглянул на него с недоумением.
– Вернусь на старое место. Мне это обещали. А почему вы об этом спрашиваете?
– Потому что скоро это станет реальностью. Я тоже лишусь места. С той лишь разницей, что меня нигде не ждут.
– Но почему вы так решили?
– Это только между нами, приятель… Вам я могу доверять. В общем, у Коротышки крупные неприятности. Пока он был наверху у жены, я зашел в его кабинет – относил пару документов. Так вот, на столе лежало письмо от его поверенного, Шеймена. Он сообщает, что Видалем заинтересовалось ФБР. Они подозревают его в сокрытии доходов и неплатеже налогов. Шеймен считает, что надежды выкрутиться у него нет, и советует побыстрее скрыться. Насколько я знаю, у Коротышки есть какая-то «крыша» в Лиме. Там они до него не доберутся. Но лично я не собираюсь ехать в Перу и торчать там всю жизнь.
– Он заказал воздушное такси до Сан-Сальвадора.
Лицо Дайера вытянулось.
– Черт возьми! А это еще что за комбинация. У него ведь уже почти нет денег.
– Да куда же подевались его миллионы? – воскликнул я.
– Он погорел на нескольких крупных операциях, а последняя сделка в Ливии добила его окончательно.
Дайер с опаской покосился на кухонную дверь.
– Я сообщу вам, приятель, одну тайну… Только это большой секрет. Он задолжал государству огромную сумму в виде налогов, но платить ему нечем. Так что ему придется выбирать: тюрьма или Лима. Я думаю, он выберет бегство. И назад уже никогда не сможет вернуться. Он хочет начать все сначала, отстроить свою империю. Но у него нет шансов. Сейчас уже нет. Так что я не удивлюсь, если с ним что-то случится.
– Что вы имеете в виду? – возбужденно спросил я.
– Не исключено, что Видаль просто пустит себе пулю в лоб. Он ведь очень неуравновешенный человек.
– Не могу себе представить, чтобы он покончил с собой, – сказал я. – Кто угодно, но только не он.
Дайер пожал плечами:
– Я ведь знаю его получше вас. Уверяю, это вполне возможно. Его нервы уже многие годы находятся на пределе, и в один прекрасный день просто не выдержат такого напряжения. И вот тогда ему конец. Я, собственно, давно предвидел такой финал и старался откладывать кое-что на черный день, но, к сожалению, скопил немного.
Я слушал его словно издалека. В моей голове зародилась новая мысль.
– Ладно, – сказал наконец Дайер. – Пойду наверх. Надо поразмыслить над ситуацией.
Я немного еще постоял, прислушиваясь к шуму ветра, а потом, захватив бутылку виски и бокал, вернулся в свой кабинет.
Едва я успел поставить принесенное на стол, как погас свет. Хорошо, что под рукой был фонарь, который дал мне Дайер еще утром.
Нащупав его, я щелкнул выключателем и вышел в коридор. По лестнице как раз поднимался Видаль, тоже с фонарем в руке.
– Все в порядке, Бердн. Я же сказал – о жене я позабочусь сам, а вы займитесь другими делами.
Появился и Дайер, тоже с фонарем. Видаль по очереди оглядел нас, а потом прошел по коридору и скрылся в спальне Вал.
Дайер повернулся и пошел вниз, к кабинету Видаля. В этот момент из-за двери комнаты Вал донесся голос Видаля:
– Не волнуйся, Валерия. Вот свет. Можешь прилечь, если хочешь. Только, пожалуйста, без истерик.
Я слышал глухие рыдания Вал. Это было как удар ножа в сердце.
– Я прошу тебя – перестань ныть, – резко сказал Видаль. – Принести тебе поесть?
– Оставь меня одну.
Ее голос звучал апатично и сдавленно.
– Как хочешь.
Видаль стремительно вышел из комнаты и пошел коридором, видимо, не заметив меня в темноте.
