Гарри Грей - Однажды в Америке
Большой Макс и я двигались к жертве вдоль стены, крадучись, как две пантеры. Большеносый нас заметил. Он остановился. Он перестал свистеть. На его лице постепенно появился страх. Мы накинулись на него. Я угрожающе взмахнул ножом перед его горлом. Макси ткнул ствол ему в живот и прошипел:
— Тихо, ублюдок, или мы кончим тебя прямо здесь.
Он разинул рот. Его глаза остекленели. Он начал заикаться и что-то бормотать трясущимися губами. Макси толкнул его в сторону офиса. Мы спрятали оружие. За стойкой у дверей сидела девушка. Она была хорошая актриса. Увидев босса, она улыбнулась и сказала: «Доброе утро». Девушка нажала на кнопку. Тяжелая стальная дверь открылась.
Мы вошли внутрь. Какой-то клерк поднял на нас голову. Онемев от изумления, он смотрел, как мы достаем оружие. Он сделал шаг к нам. Тоном глубочайшего недоумения клерк произнес:
— Позвольте, что здесь происходит?
Макси ударил его пистолетом по голове. Тот медленно опустился на пол, закричав от боли:
— О, моя голова!
Из внутренней части офиса выбежал высокий худой паренек, на лице у него были написаны удивление и страх. Патси огрел его по башке пушкой. Тот рухнул на пол, стеная и кровоточа. Мы связали обоих и заткнули им рты кляпом. Все это время девушка наблюдала за нашими действиями с неподдельным интересом. Каждый раз, когда наносился удар, она издавала странный сдавленный крик: «О-о-о, о-о-о», как будто ее это сильно возбуждало. Она ерзала и терлась спиной об угол стола.
Макси толкнул длинноносого босса к большому сейфу и прошипел:
— Открывай, ублюдок.
Большеносый замотал головой:
— Нет, я не открою.
Макс сделал широкий размах. Его рука просвистела в воздухе, как бич. Чудовищный удар пришелся Большеносому по лицу. С его головы слетел парик. Половина лица сразу залилась кровью. Верхняя часть начала распухать. Он разинул рот, нелепо свесив его набок. Челюсть у него была сломана. Он заливался слезами, невнятно бормоча и умоляя о пощаде. Охваченный безумным страхом, он начал набирать комбинацию сейфа.
Краем глаза я следил за девушкой. Когда Макси врезал Большеносому, в ней что-то изменилось. На вид это была тощая плоскогрудая девица, тихая, скованная и робкая, как мышонок. Но мое впечатление оказалось обманчивым. Внутри девица вся кипела. Лицо у нее покрылось пятнами, а щеки пылали от едва сдерживаемого возбуждения.
После оплеухи, которую Макси отвесил Большеносому, она окончательно вышла из себя. Она кинулась на нас. Я ее схватил. Она чуть не вцепилась мне в лицо острыми ногтями. Я откинул голову и продолжал ее держать.
Я выдохнул ей в ухо:
— Прекрати, сука, ты уже переигрываешь.
Девица мне не ответила. Она хотела меня укусить. Я ее выпустил и отпрянул назад. Но девка вцепилась в меня еще крепче и попыталась выцарапать мне глаза, не переставая при этом все время истерически рыдать. Мне пришлось бросить нож и взяться за нее обеими руками.
Разъяренные женщины знают, где у мужчины самое уязвимое место. Она попыталась ударить меня коленом. Я зажал ее колено между своими. Я ничего не мог с собой поделать. У меня началась сильнейшая эрекция.
Когда дело касается женщин, у меня нет ни капли совести. Размер, форма, цвет, тип, время, место и вероисповедание не имеют никакого значения. Я смотрю на женщин только с одной мыслью. На мой взгляд, у них есть одно-единственное предназначение. Но эта сука в таком месте и в такое время была не для меня.
Я не хотел причинить ей боль.
Я прошипел ей на ухо:
— Хватит, довольно, что с тобой случилось?
Она тяжело дышала:
— Ударь меня, ударь меня.
— Зачем? — Я опешил. — Ты и так хорошо сыграла свою роль. Хватит.
— Нет, нет, — рыдала она, — ударь меня. Я хочу этого, я хочу.
Она хлестнула меня по щеке. На мгновение я потерял контроль. Я схватил девицу за руки и выпустил ее колено. Садистка тут же заехала мне ногой в пах. К счастью, я вовремя успел собраться. Все, что ей удалось, это на секунду выбить из меня дыхание. Я потерял терпение. Я ударил ее левым хуком в челюсть.
Она растянулась на полу. Под платьем у нее не было ни чулок, ни трусиков. Она лежала, широко раскинув ноги.
Вся эта возня с девушкой заняла меньше минуты. Я оглядел помещение. Пат караулил у двери. Двое клерков лежали на полу и испуганно пялились на нас. Я видел, что все их рефлексы парализованы ужасом. Они были в шоке.
Большеносый все еще возился с комбинацией. Руки у него дрожали. Потребовалось время, чтобы он смог открыть сейф и распахнуть его темные внутренности. При виде них я почувствовал какое-то болезненное вожделение. Наверное, это было связано с только что пережитой борьбой. Меня волновала мысль о девушке, все еще лежавшей на полу. При виде открывающегося сейфа моя эрекция возобновилась. А может быть, ее вызвала девушка, распростертая передо мной в бесстыдной позе? Обе эти вещи каким-то образом смешались у меня в голове. В любом случае распахнутый сейф манил меня к себе. Я заглянул внутрь.
С чувством острого удовольствия я начал вытаскивать из сейфа маленькие конверты с бриллиантами. Я протягивал их Максу. Он рассовывал конверты по карманам. Надетые на руки перчатки мешали работать. Я выронил один пакет, и бриллианты рассыпались по сейфу.
Макси помог мне их собрать, предупредив:
— Осторожней, Лапша, не торопись.
Макс оглядел внутренность сейфа. Он выдвинул все ящики, чтобы проверить, не забыл ли я чего-нибудь, и прошептал:
— Готово. Мы сорвали банк. А теперь, Лапша, перережь телефонные провода и выруби сигнализацию.
Я вытащил нож и сделал свою работу. Макс и Патси толчками и волоком загнали клерков и их босса во внутреннюю комнату.
— Лучше свяжи эту бесноватую потаскуху, Лапша, и перетащи ее туда же, — сказал Макс.
Я взглянул на нее. Она была в сознании. Она смотрела на меня возбужденным взглядом, прищурив блестящие глаза. Я наклонился, чтобы ее связать. Она была совсем не тем, чем казалась на первый взгляд. Пока я ее связывал, девица лежала смирно, но непристойности, которые она все время шептала мне на ухо, противоречили ее внешнему спокойствию.
Когда я тащил ее во внутреннюю комнату, она пообещала мне море наслаждений, если я встречусь с ней как-нибудь ночью.
Я покачал головой:
— Я не смешиваю работу с удовольствием, детка.
Когда я опускал девушку на пол, мне поневоле пришлось сжать ее в руках. Она закрыла глаза, извиваясь на полу, как животное во время течки.
Макс и Патси не заметили всех этих тонкостей в возне с женой наводчика. Они видели только, что она была в истерике. Парни приписали ее поведение нервозности момента.
Макс оглядел офис.
Он удовлетворенно кивнул и щелкнул пальцами. Это означало отбой. Мы сняли с лиц повязки и убрали оружие в кобуру.
Мы вернулись к грузовому лифту. Патси нажал кнопку «вниз». Швед на полу зашевелился. Он попытался подняться на ноги, споткнулся об один из баков, свалил его и поднял страшный грохот.
Макси кивнул Патси:
— Утихомирь этого ублюдка, а то от него шума как от двух скелетов, танцующих на жестяной крыше.
Патси вытащил свое «успокоительное средство» и со страшной силой обрушил его на голову шведа.
Большой швед успокоился.
Мы спустились на первый этаж и неторопливо, один за другим, вышли на улицу.
Косой сидел за рулем машины с включенным мотором. Мы залезли в «кадди».
— В гостиницу Эдди.
Через минуту мы были в гуще уличного движения. Косой остановил машину у гостиницы. В вестибюле стоял улыбающийся Эдди. Он кивнул нам. Макси сделал ему знак, чтобы он оставался на месте.
Мы вошли в личный кабинет Эдди и закрыли дверь. Макси открыл сейф, вынул из кармана ключ и отпер им наш персональный ящик. Он положил в него конверты и запер сейф. Мы вышли из кабинета, и Эдди проводил нас понимающим кивком.
Все это время никто из нас не говорил ни слова. Мы подъехали к заднему входу в банях Латки, незаметно прошли в свои комнаты и разделись. Потом как ни в чем не бывало мы появились в банных помещениях. Было половина десятого. В такое время бани еще пусты. Обслуживающий персонал закончил свои утренние дела и приготовился к вечернему наплыву. Теперь все разошлись по комнатам, чтобы отдохнуть, потому что позже это будет невозможно.
На месте был только Латки, поджидая нас. Он прошептал:
— Все в порядке, Макс, как договаривались. — Он указал на большие часы, висевшие в холле. Они показывали двадцать минут девятого. Латки спросил: — Все нормально, Макс? Я перевел стрелки назад на час двадцать.
Макс кивнул:
— А как насчет часов в парикмахерской?
— Там то же самое.
— Ладно, ладно. Хорошо. Разбуди двоих банщиков и парикмахера. Скажи им, что мы только что встали. Подожди-ка. — Макс положил руку на плечо Латки. — А у этих парней нет своих часов? Карманных, например?
