Юджин Пеппероу - Попытка к бегству
Роберт играл желваками на скулах, но зная, что все присутствующие только и ждут, чтобы он разговорился, молчал, чтобы не углублять тему. Несколько раз он пытался реабилитироваться, но страх неудачи заранее парализовал его и обрекал на поражение. Один неплохо относившийся к нему старшекурсник объяснил Роберту, что тот идет неверным путем.
– Если уж ты не хочешь сходить к психоаналитику, то вот тебе бесплатный совет: возьми на всю ночь дешевую шлюху из бара, напейся с ней как следует, и, вот увидишь, все будет о'кэй. Она сама все за тебя сделает, только пообещай ей премиальные, если будет стараться. А об этой девице с психологического факультета, с которой я тебя видел вчера, даже не думай: у нее комплексов еще больше, чем у тебя. Она только строит из себя озабоченную, чтобы не прослыть старой девой.
Роберту, начинающему отчаиваться в том, что он когда-нибудь станет мужчиной, совет показался весьма разумным. Он и раньше слышал от однокурсников о чудесах, которые умеют вытворять профессионалки.
– Ты понимаешь, старик, – сознался его добровольный наставник, – у меня самого в шестнадцать лет была подобная петрушка. Я тогда влюбился в подругу моей матери, каждое лето гостившую у нас дома. Мы жили во Фриско на самом берегу залива. Она была старше меня на пятнадцать лет, но когда у нас с ней дошло до дела, то она оказалась такой же неумехой, как и я. Короче, вышло все несколько поспешно что ли, если так можно выразиться. Ну ты понимаешь, что я хочу сказать. – Он подмигнул Роберту, и оба расхохотались. Впервые после своего злополучного фиаско Роберт мог смеяться над этой темой почти искренне.
– Ну а потом, – спросил он, – что было потом?
– Потом я познакомился с двумя девчонками без предрассудков. Они были подружками, работали посменно в буфете аэропорта и снимали в городе комнату на двоих. Когда одна была на работе, другая дома и наоборот. Ну задали же они мне жару тогда, эти две девчонки. Я их через месяц уже перестал различать друг от друга, чуть из школы из-за них не вылетел, сам подумай, – до уроков ли мне было. Родители меня затаскали в ту осень по врачам, думали, что у меня туберкулез – так я отощал за три месяца, еле ноги таскал, но с этим… с этим все было прекрасно.
– А та женщина, ну, подруга твоей матери, с ней ты больше не пытался? – заинтересованно спросил Роберт.
– О, с ней было замечательное продолжение. Она приехала к нам на побережье на следующий год и сделала вид, что между нами прошлым летом ничего не было, но я уговорил ее как-то порыбачить с надувной лодки и там-то показал ей настоящий класс! Она так разошлась под конец, что чуть не перевернула лодку. Самое пикантное – это то, что мы «рыбачили» в каких-нибудь двухстах ярдах от берега, а окна нашего дома выходят прямо на залив. Хорошо, что нас не заметили, а то отца и мать кондрашка хватила бы, угляди они, что мы вытворяли в лодке.
Снабженный подробными указаниями своего опытного приятеля, которому нравилось выступать в роли учителя, Роберт в следующее же воскресенье отправился на рейсовом автобусе в соседний городок, но по мере того, как он приближался к цели своего путешествия, решимость его постепенно таяла, уступая место всегдашнему страху и неуверенности.
Подходящая девица нашлась в первом же баре, расположенном в маленьком полуподвале неподалеку от центра городка. После второго коктейля она сама предложила «уйти куда-нибудь из этого гадюшника, где порядочной девушке даже сидеть зазорно». По подсказке девицы, представившейся как Розмари, Роберт снял на ночь комнату в маленькой грязноватой гостинице на окраине и, заперев дверь, проклиная себя в душе за идиотскую затею, сразу достал из сумки заранее купленную литровую бутылку виски. Рыхлое, обильно накрашенное лицо женщины моментально оживилось. Она привычно достала из тумбочки два стакана, небрежно дунула в них и предложила выпить за любовь. Роберта передернуло, но вспомнив советы своего приятеля, он налил по полстакана неразбавленного виски, чокнулся и выпил залпом, стараясь не дышать. Шестидесятиградусный алкоголь почти сразу ударил в голову, и дальнейшее он припоминал смутно. Помнил, пили за то, чтобы сдохли «фараоны» во всем штате, потом за удачу, опять за любовь, затем девица (как, черт, ее звали?) помогала ему снять пиджак, обещая, что с ней ему холодно не будет, потом в памяти был полный провал.
Проснулся Роберт оттого, что портье тряс его за плечо и спрашивал, собирается ли тот освобождать номер. С трудом осознав, где находится, он увидел, что лежит на кровати одетый, накрытый пиджаком. Уже догадываясь, что произошло, он, морщась от головной боли, с трудом сел и достал из внутреннего кармана пиджака бумажник. Водительское удостоверение и читательский билет в библиотеку были на месте, а денег не оказалось. В целом вся эта поездка произвела на него такое неизгладимое впечатление, что повторять что-либо подобное он больше не стал, несмотря на уговоры своего приятеля.
Женился Роберт спустя пять лет совершенно случайно на своей секретарше, сумевшей убедительно доказать ему, что, по крайней мере с ней он ни в чем не уступает в определенном отношении другим мужчинам. Через два месяца после того, как она сумела доказать это Роберту, они поженились, а еще через пять у Барбары родился сын, которого назвали Гарри. Роберт не стал придираться к срокам и пытаться найти у ребенка сходство с собой, он был счастлив, что у него теперь есть семья. Это продлилось меньше года – на развязке шоссе пьяный водитель грузовика не справился с управлением и врезался в машину Иннесов, ехавших всем семейством на пикник. К счастью, ребенок в это время оставался с нянькой дома. Родители Роберта погибли на месте, жена умерла на следующий день, а сам он, выписавшись через три месяца из больницы, занялся делами перешедшей к нему после отца крупной строительной фирмы, и больше на женщин не смотрел.
Когда он приехал по делам своей фирмы в город, где жила с родителями Мери Стефенс, ему было уже тридцать два года. К этому времени выяснилось, что у его сына имеется отставание в умственном развитии, и это стало еще одной причиной, по которой Роберт не пытался жениться, но основным поводом была вновь возникшая после смерти жены юношеская боязнь. Знавшая историю Роберта Иннеса от старшего брата, учившегося с ним в университете на одном курсе, Мери Стефенс скоро догадалась, что напускная сухость и равнодушие к женщинам происходят у него от неуверенности в себе и болезненного самолюбия ущербной личности. Решение женить его на себе созрело у нее, когда она узнала о свалившемся на него после смерти отца богатстве. Когда Иннес зашел повидать однокашника, Мери достаточно было несколько минут общения с ним, чтобы понять, что соблазнить его будет нетрудно, а значит, если она правильно поняла этого человека, нетрудно будет и женить его на себе, особенно если у тебя и молодость, и красота, и обаяние. Уже через несколько дней он стал ее другом; она восхищалась его умом, спрашивала его совета по всем вопросам, которые возникали, и, наивно глядя ему в глаза, говорила, что никогда не думала, что с мужчиной может быть так интересно.
– Как жаль, что вы скоро уезжаете, – вздыхала она и видела как розовеют скулы Иннеса от волнения.
За три дня до того, как Роберт должен был уехать к себе в Мильтаун, Мери попросила покатать ее по окрестностям на его шикарном лимузине, и он с радостью согласился. Непривычная для него близость молодой и красивой девушки в течение нескольких дней возбуждала и томила его. Он чувствовал, что что-то надвигается на него, и весь день перед поездкой буквально не находил себе места от какого-то неосознанного беспокойства. В восемь часов вечера он подъехал к дому Стефенсов и посигналил. В ту же секунду девушка выпорхнула на веранду и на мгновение замерла на крыльце, глядя на Иннеса широко раскрытыми глазами. На ней было свободное длинное платье из легкого белого шелка. Белые туфли на низком каблуке и белая роза в темно-каштановых волосах дополняли картину. Роберт откровенно залюбовался ею.
– Вы похожи на невесту, Мери, – почему-то вполголоса произнес он, открывая ей дверцу.
– Нет, – также тихо ответила она, – просто вы уезжаете навсегда, и я прощаюсь с вами.
По ее просьбе они поехали за город на берег реки, откуда открывался прекрасный вид на всю долину, освещенную мягким светом уходящего дня. Сидя в машине, Мери страстно прижалась к груди своего спутника, сама почти веря в свое волнение и. чувствуя, как ее дрожь передается ему. Его рука осторожно легла ей на плечи, и она, нервничая, подумала, что сам он, пожалуй, ни на что не решится, а ведь оттого, что, возможно, сейчас произойдет, будет зависеть вся ее дальнейшая жизнь. Нужно было как-то подтолкнуть этого рохлю. Левая рука девушки незаметно скользнула вниз и нажала на рычаг возле сиденья: спинка откинулась так неожиданно, что Роберт, тесно прижавшийся к Мери, не удержался и упал на нее.
