Ричард Пратер - Рукопись Чейма
Я промолчал. Подобные замечания, решил я, недостойны ответа.
— Я бы хотел поговорить с вами, мисс Табур, по важному делу, — холодно сказал я.
— Важному для ваз или для меня?
— Ну… пожалуй, для нас обоих. Это касается… Вы разрешите мне войти?
Она пожала плечами и, казалось, всеми своими выразительными чертами лица.
— Ну что ж, ризкну.
— Со мной вы в полной безопасности, мисс Табур. Какие бы нелепые мысли ни посетили вашу… прелестную головку.
— О, перезтаньте! Заходите.
Настроение у меня испортилось. Вся моя система умозаключений относительно Уилфреда Джелликоу рушилась. Мне ничего не дала беседа с Уорреном Барром. А с Дж. Лоуренсом Мартином я вообще потерпел полное фиаско. Моя последняя надежда была на Зину Табур, но разговор с ней как-то не клеился.
Однако настроение мое несколько поднялось, когда я стал разглядывать обстановку в доме Зины Табур: ковры, кресла, диваны, подушки, картины. У меня складывалось впечатление, что я вошел в комнату, где вся мебель справляла какую-то оргию.
Но мне это понравилось.
Убранство отличалось изысканностью, присущей Востоку. Бронзовые висячие лампы с замысловатыми прорезями, на одной стене — огромное абстрактное полотно, на другой — яркий ковер. Низкий потолок, толстый палас с высоким ворсом необычного голубого оттенка, как будто с налетом инея, фигуры древних божеств на нем — одни с фантастическими головами, другие — с полудюжиной рук. Одна статуя футов четырех высотой, стоявшая в углу комнаты, изображала танцующего индусского божка. Он стоял на одной ноге, а в каждой из шести рук держал длинный толстый… «О боже», — подумал я.
Мы сели на длиннющий низкий диван, такой мягкий, что я просто утонул в нем. Перед диваном стоял резной столик из темного дерева, позади него что-то вроде двух ярко-красных пуфов на бронзовых роликах.
К такому месту привыкнуть сразу трудно. А привыкать, наверное, приятно. Однако солнце садилось, а я был далеко от дома.
Я изложил Зине все, что узнал от Чейма. Быстро, по-деловому, без лишних церемоний.
Когда я умолк, она сказала:
— Да, убила. И что?
— Вы хотите сказать… вас это нисколько не потрясло?
— Что потрязло?
— Ну… предположим, я начну вас сейчас шантажировать. Как вам это понравится?
— Ха! — усмехнулась она. — Ну, начинайте. Попробуйте. Только как?
— Что?
— Как?
— Что — как?
— Ну, не знаю. Вы же говорили о шантаже.
— Да. Так вот, я вас шантажирую.
— Ни черта вы меня не шантажируете.
— Послушайте, я… я… Ну я же не специалист в этом деле. Но знаю о нем порядочно. И поверьте, это выглядит совсем по-другому. Это уж я знаю.
— А как?
Проклятье! Опять то же самое.
— Так как вы зобираетезь меня шантажировать?
— А, вы об этом. Ну… убейте — не знаю. Если вы не хотите, чтобы вас шантажировали, думаю, заставить вас нельзя. Но послушайте. Вы иностранка, да? Может, мне удастся объяснить. Я знаю о вас нечто, что вы хотите сохранить в тайне. Я вам угрожаю, что расскажу всем о вашей позорной тайне, если вы не заплатите мне солидную сумму. Так я смог бы заработать себе на жизнь.
— И вы не противны замому зебе?
— Но я же не в самом деле этим занимаюсь. Я — сыщик. Я… А, провались оно все!
— А какой зекрет вы про меня знаете?
— Вы убили своего мужа. Убили! Он умер, умер!
— Да, убила. И что?
Я встал:
— Прощайте, мисс Табур.
— Подождите. Вы думаете, что это зекрет, что я его убила? Что я это зкрываю?
— Конечно. Иначе зачем бы я к вам пришел?
— Ха! Ну так давайте, трубите на везь звет, пишите в газету, вызтупайте по телевидению.
— Но…
— Разрешите зпрозить, что еще вы знаете об этом деле?
— Ничего больше. Только то, что вы убили мужа.
— А как я это зделала?
— Ну… застрелили. Это все, что мне известно. В общем, убили. Представляю, что бы тут началось: полиция, скандал, преступление. Наверное, нашлись бы и люди, которые захотели бы вас выгородить. Значит, взятки, влиятельные друзья, жаждущие вашей любви…
— Наверное, мне лучше раззказать, как было на замом деле.
— Я не хочу лезть в ваши дела, мисс Табур. Достаточно самого факта убийства.
— Об этом я и собираюсь вам раззказать. Вот как взе произошло. Мой муж был негодяем. Я вышла за него зовзем молодой. — Она бросила на меня взгляд искоса. — Это не значит, что зейчаз я уже зтарая.
— Конечно.
— Он часто напивалзя. Бил меня. Незколько раз угрожал пизтолетом, но однажды так взбезился, что вызтрелил. Однако он промахнулзя. У меня тоже был небольшой пизтолет. Он лежал в комоде. Я побежала и вытащила его. Муж знова вызтрелил и знова не попал. И тогда вызтрелила я и убила его. Пуля попала ему между ушей.
— Между глаз, вы хотите сказать?
— Нет, между ушей.
— Ну как бы там ни было, вы его убили.
— Да, убила.
— Ну и молодчина.
— И я так думаю.
— И это все?
— Разве этого мало? Мне кажетзя, очень даже много.
— Да, конечно. Такой информацией вас никто не сможет шантажировать.
— Вы так думаете? А как бы позтупили вы?
Я мрачно уставился на стену:
— Выходит, вас никто не пытался шантажировать?
— Только вы. Езли и взе такие, пузть приходят.
Я снова в задумчивости уставился на стену. Потом попробовал применить другую тактику.
— Может, я заморочил вам голову, мисс Табур, рассказав о шантажисте, который вымогает у своей жертвы крупные суммы денег. А что, если он, располагая компрометирующей информацией о вас, вдруг скажет: «Деньги мне не нужны. Мне нужны вы. Меня возбуждает… ваше соблазнительное тело. Я хочу вашей… вашей…»
— Да, понимаю.
— И как бы вы… ну, если шантажист потребует, чтобы вы заплатили ему не деньгами, а своим… своим…
— Да, понимаю.
— Ну, и как?
— Так вы меня шантажируете?
— Что вы! Я просто объясняю… — Я замолчал, приложив горячую ладонь ко лбу. — Ладно, оставим этот разговор… Последний вопрос. Вы знаете человека по имени Уилфред Джелликоу?
— Знаю, кто он. Но з ним не знакома.
— Никогда не встречались? Не говорили? Хотя бы по телефону?
— Нет.
— Ну ладно. — Я помолчал. — Знаете, я расследовал множество дел. Некоторые были… весьма необычными. Но это… Стоит мне взяться за него вплотную, как… черт знает что получается. Вот и сейчас… Казалось, все уже ясно…
— Вы, наверное, умный.
— Ну, как-то все удавалось… раньше.
— Мне кажется, и сейчас удазтзя.
— Что удастся?
— Шантаж. В первую очередь.
— А во вторую?
— Давайте начнем з шантажа. — Она окинула меня взглядом. — Может, правда, не зтоит. Лучше поговорить о чем-то другом.
— О чем вы?
— Вам еще куда-то надо? В ближайший чаз?
— Наверное, надо бы. Только не знаю куда. Мои хорошо продуманные планы как-то… И в голове что-то стучит…
— Тогда побудьте еще немного зо мной. Познакомимся получше.
— Ну…
— Мне кажетзя, вы мне нравитезь. Я, правда, еще не уверена. Но вы хоть… не такой, как взе. Надо разобратьзя.
— А как вы это делаете?
— Езть зпозоб.
— Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?
— Звоните. — Она сделала паузу. — Мне замой надо через чаз выйти. Взтречаюзь з подругой.
— Отлично. Через час?
— Ну, может, через полтора.
— Прекрасно. А я позвоню в офис, узнаю, нет ли новостей. Потом, если не придумаю, что делать дальше, могу и побыть здесь, не испытывая угрызений совести.
— А как вы можете знать это заранее?
«Гм», — произнес я про себя.
— Так где у вас телефон?
— Под шлемом. — Она показала рукой.
Но это был не только шлем. Под ним была голова. С лицом человека, обнаружившего, что ему только что отрубили эту голову.
Я осторожно протянул руку.
— Это из Китая, — пояснила Зина. — Не очень везелое зрелище, а?
— А что, телефон платный? Надо опускать монету ему в рот? Или как?
— Да нет. Обычный телефон. Поднимите голову.
Я снял шлем и голову. Под ними оказался телефон. «Здорово придумано», — подумал я. Если, конечно, надо спрятать телефон. Никому и в голову не придет искать его тут.
Мелодичный голос Хейзл, которая, видно, осталась поработать сверхурочно, вернул меня в реальный мир. Новостей нет, звонков тоже, все под контролем, сообщила она.
Я положил трубку и водрузил на место голову и шлем. «Вообще-то, — подумал я, — неплохо дать поработать подсознанию. Иногда полезно отключиться от проблемы. И тогда все становится на свои места: рождается идея, появляется ключ к разгадке, находится недостающее звено. Как раз то, что нужно. Выбросить проблему из головы. Пусть ею займется подсознание».
И лучшего средства, чем Зина, чтобы отвлечься от проблем, было не придумать.
Может, во многом я и ошибался, но в этом деле оказался прав.
