Джеймс Чейз - Бей и беги
— Как вы сказали ваше имя?
— Скотт.
— И вы хотите узнать, как Харри попал под машину?
— Совершенно верно.
— Я могла бы вам рассказать. — Она глотнула джина, потом, с выражением отвращения, поднялась и вылила остатки в раковину около двери. — Я могла бы вам рассказать. Во сколько вы это цените, мистер Скотт?
Я уронил сигарету в пустую коробку, служившую пепельницей.
— Вы имеете в виду, сколько бы я заплатил?
— Да, конечно, я имею в виду это. Теперь я знаю, кто вы. Вы тот самый человек, которого шантажирует Оскар.
— Почему вы так думаете? — спросил я, стараясь, чтобы мое лицо ничего не выражало.
— Я кое-что слышала, — сказала она. — Я не одобряю шантаж. Мне нужны деньги, мистер Скотт. Я должна уехать из этого города. Я могу дать вам информацию, которая поможет избавиться от Оскара, но это будет стоить денег. Я не собираюсь грабить вас. Моя цена — пять тысяч. Это дешево. Я знаю, сколько просит Оскар. Пять тысяч — это ерунда!
— Какая информация?
— У вас есть пять тысяч долларов, мистер Скотт?
— Есть, но не при мне!
— А сегодня вы сможете их достать?
— Смогу. — Я подумал о восьми тысячах, которые лежали у нас в сейфе. Я мог бы взять их пока и вложить свои в понедельник, когда откроется банк. — А как вы поможете мне избавиться от Оскара?
— Я скажу вам это, когда вы предъявите мне деньги. Не раньше. Я расскажу вам кое-что, что вы сможете использовать против Оскара. Если вы жалеете пять тысяч, чтобы спасти тридцать, вы просто дурак. Вы можете привезти мне деньги сегодня ночью?
Если она действительно знала, как мне покончить с Оскаром, стоило пожертвовать пятью тысячами.
— Да, могу.
— Я буду дома около двух, — сказала она светски. — Я живу в квартире десять в Мадокс Орлез. Знаете, где это?
Я сказал, что знаю.
— Привозите с собой деньги, мистер Скотт, и я дам вам противоядие. Приезжайте ровно в два. Я должна успеть на поезд. — Она подошла к двери и открыла ее. — Надо снова петь для этих гнусных пьяниц. До свидания.
Я прошел мимо нее в коридор и оглянулся. Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд, потом она тихонько закрыла дверь.
Выезжая со стоянки, я заметил, что за мной выехал черный «клиппер».
Тогда я не придал этому никакого значения, хотя машина все время следовала за мной и отстала, только когда я подъехал к дверям агентства. Но позже я вспомнил об этом. Было без четверти час. От входной двери у меня был ключ, но я знал, что если буду открывать ее сам, то включится сигнализация, и я подниму тревогу. Поэтому я позвонил, надеясь, что привратник не отправился спать.
Вскоре он пришел, посмотрев на меня через стекло, выключил сигнализацию и впустил меня.
— Надеюсь, я не вытащил вас из постели, — сказал я. — Я забыл кое-какие бумаги, которые хотел бы просмотреть в воскресенье.
— Все в порядке, мистер Скотт, — ответил он весело. — Я только собирался лечь. Вы надолго?
— На пять минут.
Я поднялся в свой кабинет, открыл сейф, и, написав расписку, положил ее туда вместо пяти тысяч долларов.
Спускаясь в лифте, я размышлял над тем, насколько могу доверять Долорес. Я вспомнил также, что Росс говорил, что должен уехать из города. Долорес сказала, что и ей нужны деньги, чтобы уехать из города. Не были ли эти двое замешаны в чем-то, что теперь, со смертью О’Брайена, может раскрыться?
О’Брайен, безусловно, заслуживал внимания. Простой автоинспектор, обещающий купить норковую шубу и имеющий дом на море со стеклянными полами, должен был иметь неплохой доход. Тогда почему же он оставался полицейским?
Привратник терпеливо ждал меня внизу. Я пожелал ему спокойной ночи, и он меня выпустил.
Подходя к тому месту, где я оставил «бьюик», я заметил на противоположной стороне улицы человека. Когда я посмотрел на него, гадая, что бы он мог там делать, он отступил в тень.
Когда я добрался до «бьюика», я уже успел о нем забыть, но, как и черный «клиппер», мне пришлось его вспомнить позже.
Мадокс Орлез был многоквартирным домом на авеню Мадокс в захудалой части города.
Указатель внизу сообщал, что квартира 10 находится на третьем этаже.
Поднявшись на лифте, я оказался в коридоре, по обеим сторонам которого было множество дверей. На двери с номером 10 висела табличка: «Мисс Долорес Лейн».
Я нажал кнопку звонка и услышал, как он резко прозвучал где-то внутри квартиры. Потом послышались шаги, и дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой.
— Кто? — спросила Долорес из-за двери.
— Скотт, — сказал я. — А кто бы, вы думаете, это мог быть?
Она открыла дверь.
— Входите. Когда живешь одна в такой дыре, осторожность не повредит, особенно если открываешь дверь в два часа ночи.
Я прошел в комнату, обставленную той дешевой казенной мебелью, которую ни один уважающий себя человек не купит. Это говорило о том, что жилось ей тяжело в этой казенной квартире с казенной обстановкой.
— Не обращайте внимания, — сказала она, заметив, что я оглядываю комнату. — Она хотя бы дешевая.
Около меня была приоткрытая дверь в спальню, где на полу возле кровати я заметил большой чемодан. Она уже приготовилась к отъезду.
— Вы принесли деньги? — спросила она, и я уловил в ее голосе волнение.
— Принес, — сказал я. — Но не собираюсь расставаться с ними до тех пор, пока не удостоверюсь, что ваша информация стоит тоге, чтобы я ее купил.
Ее губы сложились в горькую улыбку.
— Она того стоит. Покажите деньги.
Я достал из кармана пачку стодолларовых бумажек.
Она смотрела на них жадным взглядом.
— Пять тысяч?
— Да.
— Сейчас покажу вам, что у меня есть, — сказала она, подходя к бюро и открывая один из ящичков.
Где-то глубоко в сознании у меня мелькнула мысль, что я не должен ей доверять, но я был настолько глуп и наивен, что решил: поскольку она женщина, я с ней легко справлюсь, и забыл об осторожности.
Она запустила руку в ящик, потом повернулась ко мне лицом. В руке она держала автоматический пистолет тридцать, восьмого калибра, и направлен он был точно на меня.
— Не двигайтесь, — мягко сказала она. — Положите деньги на стол.
Какое-то время я смотрел на нее и на пистолет. Он был нацелен прямо мне в грудь. Впервые в жизни я стоял перед дулом пистолетами нельзя сказать, чтобы это мне нравилось.
— Вы бы лучше положили пистолет, — сказал я хрипло. — Он может выстрелить.
— Он выстрелит, если вы не положите деньги на стол.
Она чуть-чуть передвинулась влево, не спуская с меня глаз и все еще держа меня на мушке, и включила старый приемник, стоявший на столике у стены. Громко зазвучал джаз.
— Мы здесь одни. Никто ничего не услышит. Положите деньги на стол, или я застрелю вас. — В ее голосе прозвучала непреклонность.
Я продолжал смотреть на нее как зачарованный. По выражению ее лица я понял, что она не намерена шутить.
— Вы не уйдете далеко, — сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Вас схватит полиция.
— Не дурите, — улыбнулась она. — Если вы расскажете полиции обо мне, я расскажу им о вас. Оскар не единственный, кто кое-что знает… Я тоже знаю. Я не шантажирую вас, но мне надо срочно уехать.
В глазах у нее я прочитал отчаянную решимость. Я положил деньги на стол.
— Повернитесь лицом к стене и не двигайтесь.
Я повиновался. Она прошла в спальню, очевидно, чтобы взять чемодан. Вернувшись в гостиную, с минуту постояла, а затем направилась к двери.
— До свидания, мистер Скотт, — сказала она. — Извините, что пришлось вас обмануть, но, если вы так глупы, что попались на удочку, вините самого себя.
Дверь захлопнулась, и я услышал, как в замке повернулся ключ. Я отошел от стены и, достав платок, вытер пот с лица.
Потом я выключил радио. Тут я услышал, как в коридоре вскрикнула Долорес: «Нет! Оставьте меня! Нет… не надо!..» В голосе ее звучал страх. Я замер у двери. В коридоре послышался шум возни, а затем раздался звук падающего тела.
Она снова закричала. До сих пор иногда я слышу этот крик в ночных кошмарах.
Потом все стихло. Через некоторое время я услышал шум спускающегося лифта.
Где-то на улице заревел мотор автомобиля. Я все еще стоял у двери, прислушиваясь.
Через несколько секунд я услышал ее хрип. Предсмертный. Кровь застыла у меня в жилах.
Глава 10
Я все еще стоял, уставясь на запертую дверь, когда зазвонил телефон.
Этот звук, раздавшийся столь неожиданно, заставил меня вздрогнуть.
Я кинул взгляд на телефон и попробовал ручку двери. Дверь была надежно заперта. При этом она была весьма основательной, и у меня не было никакой надежды вышибить ее без шума. Да кроме того, это потребовало бы много времени.
Я подбежал к окну, отдернул занавеску и посмотрел на мостовую, от которой меня отделяло расстояние в три этажа.
