Картер Браун - Необычный труп
– Сожалею, я очень хотела вам помочь.
– У меня застопорилось все дело, но тем хуже для меня.
В дверь постучали.
– Лейтенант Уиллер? – раздался голос сержанта Полника. – Вы здесь?
– Что случилось?
– Шериф рвет и мечет. Он снова ждет вас у телефона.
– До скорого, – печально улыбнулся я Кэролайн, направляясь к двери. – Меня подвергнут хорошей головомойке.
11
– Их схватили в двух милях от колледжа, – сообщил Лоэрс. – Их отвели в камеру, где они и рассказали нам свою историю. В настоящий момент эти ишаки повторяют ее, только уже в кабинете прокурора.
– Мефисто и Пис?
– Вот именно: иллюзионист и его помощник. Они сообщили, что ты запер их в котельной и угрожал обвинить в убийстве, если они не признаются в краже драгоценностей во время представления. Кражу они отрицают самым решительным образом. Если прибавить к их рассказу рапорт Мэрфи, из которого следует, что ты был пьян или ненормален, то общее мнение таково, что ты и то, и другое.
– Я, конечно, могу объяснить вам все это, но доклад займет слишком много времени.
– Я хочу тебе помочь, Уиллер. Все это нас весьма беспокоит. У прокурора все вопят против тебя… и меня, потому что я не заметил твоего сумасшествия и не заменил служащим криминальной бригады. Прокурор считает это дело таким важным, что даже оторвался от подушки, чтобы прибыть в контору. Он мобилизовал двух своих людей, и сейчас они записывают каждое слово, вылетевшее из уст иллюзиониста и его помощника.
– Отлично все представляю.
– В том случае, если ты не сотворишь чуда, нас обоих просто разнесут в клочки.
– Сколько времени вы можете мне дать?
– Э… по правде, очень немного. Я могу задержать отъезд отряда уголовной бригады… скажем на час, но не дольше. Это все, что у нас с тобой есть, Уиллер. Только один час.
– Не густо.
Шериф сделал оптимистический прогноз.
– Ну, а кроме этого? Что-нибудь начинает проясняться?
Я нагло соврал:
– Все идет отлично! Задержите насколько сможете отъезд бригады, шериф! Я немедленно сообщу вам по телефону обо всем важном.
– Если этого не произойдет в течение часа, то можешь не беспокоиться. Я буду уже в пути вместе с парнями из уголовки.
Повесив трубку, я несколько секунд стоял неподвижно, уставившись на телефон, спрашивая себя, не найдется ли приличное место для полицейского где-нибудь в Парагвае.
В кабинет ввалились Полник и След.
– Лейтенант, – мрачно проговорил сержант Полник, – вы ничего не хотите мне сказать? Что мы должны искать в этом чертовом заведении? Лично я провожу время, стуча в двери и спрашивая вас.
Инспектор След деликатно прочистил горло и заметил:
– А я провожу время, дегустируя кофе.
– С меня довольно! – бросил я инспектору. – Вы такой ловкач, что помогли задержанным смыться из котельной! Мефисто и Пис задержаны патрульной машиной в двух милях отсюда. Теперь они сидят в нашей коробке.
– Ну, что ж, – спокойно промолвил След, – это ведь хорошая новость, не так ли?
– Превосходная! Они заняты тем, что рассказывают прокурору, как мы незаконно лишили их свободы, и прокурор дегустирует это, словно коллекцию вин. Я знаю об этом из достоверного источника. Сам шериф позвонил мне по телефону.
– Да-а… – скорчил физиономию Полник и вздохнул. – У меня создалось впечатление, что мне пришло время заняться воспитанием кур и кроликов.
– Только не берите в компаньоны Следа. Через неделю куры будут нести волосатые квадратные яйца.
Эта мысль воодушевила Следа.
– А знаете, лейтенант, – обрадовался он, – а ведь это было бы неплохо. Квадратные яйца! Они никогда не упадут со стола.
С умоляющим видом я обратился к Полнику:
– Вы не могли бы увести его куда-нибудь и там потерять? А то я за себя не ручаюсь. Я ведь могу превратить и его яйца в квадратные!
– Я пытаюсь, – признался Полник, – но он всякий раз находит дорогу обратно.
– По-прежнему никаких признаков Дикса?
– Увы… Я обшарил комнату известной вам особы, но его там не оказалось.
– А вы не пытались обнаружить его в бюстгальтере этой особы? Ладно, ищите дальше.
– Слушаюсь! Ты идешь, След?
Они вышли, я же отправился в комнату Джоан Крег, уже обысканную Следом, в ту комнату, где он обнаружил кольт. Было сомнительно, чтобы что-то ускользнуло от него, но тем не менее… Это все же было лучше, чем ничего не делать в ожидании приезда Лоэрса и парней из Уголовной бригады.
Через четверть часа я заканчивал повторный обыск и не нашел ничего интересного. Но, когда я собрался уходить, мой взгляд случайно упал на электрофон в углу комнаты. На проигрывателе лежал диск «Новые имена тысяча девятьсот пятьдесят второго года». В тот год был открыт Эрл Китт, и его песня была на этой пластинке среди множества других. Последняя песня диска называлась «Лиззи Борден».
Лиззи Борден? Где же я слышал это имя? Тут я вспомнил вопрос, который задала Джоан Крег после моего проклятого выступления. Было ли преступление Лиззи Борден оправдано? Джоан, вероятно, как раз прослушала эту пластинку перед моим выступлением.
Я поставил «Лиззи Борден» с самого начала и с усмешкой принялся слушать. Очаровательная экстравагантность… Лиззи Борден рассказывает, как встретила на летней улице свою мать и зарезала ее.
Когда песня кончилась, я, погасив свет, быстро вышел из комнаты Джоан и направился в комнату Нэнси Риттер. На этот раз я торопился. Через семь минут обыск был закончен и… ничего не обнаружено.
Я вернулся в кабинет и неожиданно вспомнил, что оглушенного Мефисто сунули в сундук в гимнастическом зале. И тут мне пришла мысль, что именно там надо поискать этого гнусного типа Дикса.
Дверь зала была закрыта, но не заперта. Я приоткрыл ее на несколько сантиметров. Внутри горел свет, и я услышал такой диалог:
– Август, дорогой, – ворковала мисс Томплинсон, – ты любишь своего цыпленка?
– Ну да, Агата, – в голосе Дикса слышалась нервозность. – Ты же прекрасно знаешь, что люблю.
– Тогда еще раз скажи своему маленькому цыпленку, что ты его любишь больше всего на свете.
– Я люблю тебя, Агата! – Дикс был явно обозлен.
– Хорошо, милый.
– Может, хватит, Агата?
– Не для твоего маленького цыпленка, Август! Цыпленку будет плохо, если он не будет все время слышать, как его Август говорит о том, что он любит пушистого маленького…
Я закрыл дверь и сделал полуоборот. Даже меня чуть не стошнило, а ведь я видел и не такие вещи! Дикс наверняка жалеет, что не остался в котельной.
Вернувшись в директорский кабинет, я взглянул на часы: без четверти четыре. Оставалось еще полчаса до приезда Лоэрса и компании. Усевшись в кресло мисс Баннистер, я положил ноги на стол и попытался поразмышлять. Но, исследовав все, что накопилось в голове, так ни к чему путному и не пришел.
– Я не могла спать, – проговорил извиняющийся голосок.
Подняв нос, в амбразуре окна я увидел Кэролайн.
– Входите же! Я тоже не сплю!
– А вам не хочется чего-нибудь выпить?
– Отличная мысль!
– Тогда пойдемте со мной.
– Одну секунду… Вы коллекционерка?
Она рассмеялась колокольчиком.
– Только бриллиантов.
– А я держу пари, что вы собираете кучу ненужных вещей. Все женщины это делают.
– Не я! Я исключение… Я никогда не храню ничего такого, что не могу немедленно использовать.
– Вы в этом уверены?
– Конечно, но почему вы спрашиваете об этом?
– Просто так. Я лишь удивлен, что вы спрятали все вырезки из газет, касающиеся одной девицы, о которой вы раньше никогда не слышали, пока не увидели ее имя в газетах, и вы хранили их в течение двух лет, до тех пор пока благодаря простой удаче не встретили эту девушку в Пойнт-Сити, что позволило вам воспользоваться этими вырезками и растрясти ее. Если это не предвидение, то я не знаю, что это такое.
Она грустно улыбнулась.
– Да, действительно. Это может быть одной из маний собирательства.
– А я называю это случаем двойной жизни! Послушайте, малышка, мне больше нельзя терять времени. Будьте со мной откровенны. Шантажист никогда не будет действовать подобно вам. Вы ведь не профессиональная шантажистка. Аппетит появляется во время еды, и чем больше получаешь, тем больше хочется. Мисс Баннистер была ближе к истине, когда сказала мне, что у нее вытянули тридцать тысяч долларов. Шантажист не стал бы терять время на комбинации, о которых вы мне говорили.
Кэролайн закусила губу.
– Вы и в самом деле хороший детектив.
– В настоящее время я не очень-то в этом уверен. Объясните мне, как это было, только без фантазий.
– Тем хуже для меня… В конце концов, вы все равно узнаете об этом. Я сирота, также как и моя сестра. Но Партингтон не мое настоящее имя. Меня зовут Баннистер.
– Баннистер?!
– Да.
– Почему вы это скрывали?
– Потому что шантаж продолжался десять месяцев. Бедная Эдвина была как сумасшедшая. Она не знала, кто ее трясет и не знает об этом сейчас… Я была моделью в Нью-Йорке. Во время одного уикэнда она пришла повидаться со мной и все мне рассказала. Она не знала, что ей делать. Она не смела известить полицию, так как боялась крушения всего того, что она тут создала. Мы с ней долго спорили и потом решили, что я приеду сюда в качестве ученицы, чтобы попытаться выяснить, кто ее шантажирует. Это объясняет мое вымышленное имя и все прочее, – она наморщила лобик. – К несчастью, я ничего не выяснила.
