Роберт Паркер - Кэсткиллский орел
— Думаешь, вокруг дома по лесу расставлены часовые? — спросил Хоук.
— Да, — ответил я.
— Наверное, сторожат посменно, — сказал Хоук.
— И если мы будем сидеть достаточно тихо, то, быть может, увидим смену караула.
— Угу.
С нашего поста была видна вся местность вокруг дома и дальше по долине ярдов на сто. Деревенская постройка, изукрашенная сияющим стеклом и тщательно подобранными камнями.
Провода тянулись по одной стороне дороги, затем пересекали ее и втыкались в шале возле югозападного края балкона.
— Нужна отменная подготовка для того, чтобы сидеть часами в лесу, не подозревая даже, когда именно покажется неприятель, — сказал Хоук.
— Отменнейшая, — согласился я. — Вскоре мы их засечем.
— Сколько будем сидеть?
— Столько, сколько нужно. Пока что-нибудь не произойдет, — сказал я. — Времени у нас навалом. Посидим и посмотрим, что тут у них творится.
— Приятно знать, чем именно занимаешься, — сострил Хоук. — А то неудобно как-то.
Глава 18
Смена караула произошла часа в три пополудни.
Четверо мужчин с длинноствольными винтовками вышли из дома и направились к четырем только им известным постам в лесу. Четверо других вышли из леса и направились в дом.
— Винтовки, — сказал Хоук. — Похожи на тридцатки.
— Хорошо. Теперь мы знаем, что к чему на улице. Хорошо было бы выяснить, как там внутри.
— Внутри оружие, — сказал Хоук. — Но сколько его и где оно, мы не знаем.
— А еще — Сюзан, — напомнил я.
— Маловероятно, — возразил Хоук.
— Необходимо убедиться.
— Да.
В лесу я увидел несколько воробьев — выдернутые из городского окружения, они выглядели не на месте. Пела какая-то птица. Когда примерно в пять тридцать начало заходить солнце, как-то сразу резко похолодало.
— Лучше будет, если Сюзан сама найдет путь к спасению, — подумал я вслух.
— Не думаю, что она в силах сама о себе позаботиться, — сказал Хоук. — Мы должны выдернуть ее из этого окружения и позволить ей спасти свое "я".
— Ага.
— А если мы уберем Рассела, ей вообще не придется спасать свое "я".
— Не думаю, что такое развитие событий будет для нее лучшим.
Хоук какое-то время молчал. Когда солнце закатилось, огни вокруг дома и дороги моментально зажглись, залив светом все пространство вокруг дома.
— Фотоэлектрический выключатель, — отметил я.
— То есть ты хочешь сказать, что с Расселом надо действовать аккуратно?
— Я не знаю, что именно хочу сказать. У меня недостаток информации. Просто стараюсь осмыслить то, о чем не имею ни малейшего представления.
— Это жизнь, детка, — хмыкнул Хоук.
— Может быть, ей необходимо спасти свое "я", а это будет означать сделку с Расселом.
— Я предполагал, что мы его прикончим. Мне надо вернуть ему должок.
— Знаю, — сказал я. — Я сам размышлял над тем, кто из нас должен его прикончить. Но, может быть, этого делать не придется.
— Да брось ты, шеф, я же обыкновенный негритос. И мне кажется неплохой идеей пристрелить урода.
— А если Сюзан от этого будет хуже?
— Тогда мы не станем этого делать, — сказал Хоук. — Я не так прост. Мы здесь не для того, чтобы навредить ей. И потом, у меня нет потребности убивать Рассела, хотя хотелось бы.
— Мне тоже, — признался я. — Может быть, даже больше, чем тебе.
— Могу предположить, даже больше, чем кому бы то ни было на Земле.
— Я думаю, что пока мы его убивать не будем. Если, конечно, нас не вынудят, — заметил я.
В свете фонарей, проникающем в лес, я увидел, как Хоук пожал плечами.
— Придется отложить удовольствие, детка, — сказал он.
— Угу, — согласился я.
В доме кто-то зажег, а затем погасил свет, но это нам ни о чем не говорило. В окнах мы никого не заметили. Сменилась охрана. Мы с Хоуком засунули руки в карманы, сидели и смотрели. Мы съели несколько гранольных батончиков и сухую фруктовую смесь. Затем поспали, но недолго. Ночь вступила в свои права. Свет в домике погас, горел лишь на первом этаже. Снова произошла смена караула. Фонари на улице продолжали сиять.
Ближе к утру пошел дождь. Я медленно поднялся под мерзкими струями и встряхнулся как собака. Я чувствовал себя словно разбитая машина.
— Если появится Рассел, — произнес Хоук, — у них будет над нами преимущество.
— Съешь лучше фруктовой смеси, — сказал я.
Хоук взял горсточку и принялся безо всякого удовольствия жевать.
— Я что, выгляжу как человек, любящий фруктовые смеси? — спросил он. — Или как любитель паршивых гранольных батончиков? Я воспитан на яйцах «бенедикт» и «мимозе», на хорошем обслуживании.
— Приятный дождик, — отметил я.
— Освежает, — сказал Хоук.
А из охотничьего дома вместе с дымом поползли запахи свежесваренного кофе.
— Если они начнут сейчас жарить бекон, — сказал я, — я заплачу.
Мы стояли, потихоньку потягиваясь, разговаривая, стараясь согреться и размяться так, чтобы патрули нас не заметили. Дождь лупил вовсю, и все еще было темно.
— Можно заткнуть эту проклятую трубу, — предложил я, — тогда дым поползет в дом и выгонит всех, кто в нем находится, наружу.
— А что, если там Сюзан?
— Тогда ее тоже вытащат на улицу, — сказал я. — Они ведь не хотят ее смерти. Предполагаю, что она очень нравится Расселу.
— То есть предполагается, что один из нас должен полезть на крышу, — откликнулся Хоук.
— Да.
Мы стояли под дождем и наблюдали за домом. Сегодня не было ни птиц, ни белок. Я смотрел на втыкающиеся в дом телефонный и электрический кабели.
— Нужно навести шороху, — сказал я. — Их необходимо напугать и сбить с толку. Необходим отвлекающий маневр, диверсия.
— Диверсии — это по нашей части, — ухмыльнулся Хоук.
— Как думаешь, сможем перебить электрокабель?
— Отсюда? Из пистолета — нет.
— Мы можем достать винтовку, — сказал я.
Хоук улыбнулся:
— Верно, можем. Я знаю, где можно взять целых четыре винтовки.
— Ближайший охранник внизу под нами, — указал я. — Думаю, ярдах в семидесяти пяти отсюда.
— Я достану винтовку, — заявил Хоук. — Ты пойдешь в обход хижины по холму, что за ней. Когда я отстрелю электрокабель, все кинутся в мою сторону, а ты проберешься на крышу и чемнибудь заткнешь дымоход.
— Пока они будут за тобой гоняться.
— И пока я буду палить по ним из новенькой винтовки.
— Мне нравится, — сказал я. — Дай время добраться туда. На крышу я полезу после того, как ты примешься стрелять.
— Не торопись, — предупредил Хоук. — Пока ты будешь огибать дом, я достану новенькую винтовочку.
Я двинулся сквозь лес, пригибаясь как можно ниже к земле, тихо пробираясь сквозь дождь.
Осторожно вставал на похожую на губку землю с ковром из опавших листьев. Звук дождя, прокладывающего себе путь среди вечнозеленых растений, заглушал шум моих шагов. Я потратил примерно полчаса, чтобы спокойно зайти за дом. Со склона я увидел, что дом встроен в гору и что я совершенно спокойно могу прыгнуть на крышу с дерева. Такое возможно.
Я отыскал нужное мне дерево и присел рядом с ним. Дождь промочил мою куртку насквозь, и теперь капли текли у меня по шее и позвоночнику. Я подтянулся и залез на нижние ветви. Так я просидел минут пятнадцать. И вдруг услыхал первый выстрел. Из винтовки. Затем второй и третий. Пуля раздробила фарфоровый изолятор в том месте, где кабели проникали в дом. Погасли фонари. Электрокабель оторвался, рассыпая искры, полетел на землю. Внизу, среди деревьев, произошло какое-то движение, а затем из гостевого домика появились люди. Охрана. Снова прозвучал выстрел из винтовки, и один из выбежавших упал. Остальные принялись отстреливаться в направлении винтовочных выстрелов. В слабом, неверном свете утра я полез на дерево, забрался достаточно высоко и перепрыгнул на крышу дома. Крыша была покрыта дранкой, и даже в дождь на ней было легко удержаться. Я вскарабкался на конек и долез до каминной трубы.
Оказалось, что труба одна, а дымоходов два. Дым густо и жарко поднимался из открытого жерла.
Я стряхнул с себя куртку, переложил амуницию в карман джинсов и сунул скрученную в комок одежду в дымоход. Получилась классная затычка — и дыма как не бывало. А внизу нарастала пальба. Стреляли в направлении леса. Я краем глаза улавливал во дворе какое-то движение.
Я пополз по мокрой крыше, соскользнул вниз и приземлился на балконе. Затем прижался к полу и вытащил пистолет. В доме раздавались шаги и слышались мужские голоса. Вдруг кто-то закричал. На улице охрана беспорядочно палила в лес.
Из-под стеклянных дверей начал валить дым.
Я услышал, как внизу распахнулись двери, донеслись голоса, полные смятения. Я подполз к краю балкона и заглянул во двор, куда вышли четверо с пистолетами. Один из них нес фонарь.
За ними показались еще двое.
Раздался голос — крик оскорбленного человечества:
