Джеймс Чейз - Ты найдешь – я расправлюсь
— Здесь мистер Чалмерс.
Джун резко повернулась к подходившему Чалмерсу.
— Привет, Доусон, ты хотел меня видеть? — спросил он. — У нас мало времени.
До этого я хотел рассказать ему о пропавшей пленке и о преследовавшем меня «рено», но теперь, после разговора с Джун Чалмерс, решил немного повременить и поразмыслить над тем, что она сказала, до того как раскрывать все карты. Я почувствовал замешательство, не зная, как теперь объяснить, зачем я здесь.
Меня выручила Джун.
— Мистер Доусон принес кинокамеру Хелен, — произнесла она.
На мгновение я удивился, откуда она знает, чья это кинокамера, но, взглянув на футляр, увидел на ней инициалы Хелен. Такая находчивость Джун, помимо всего прочего, показала, что она гораздо умнее, чем это мне представлялось сначала.
Чалмерс посмотрел на камеру.
— Мне она не нужна. Мне не нужны ее вещи, — отрезал он. — Избавься от них.
Я сказал, что так и сделаю.
— Ничего не нашел на вилле?
Я поймал тревожный взгляд Джун и отрицательно покачал головой:
— Ничего полезного.
Он что-то пробурчал.
— Что ж, жду результатов. Мы должны быстро отыскать этого подонка. Я надеюсь услышать что-то к тому времени, когда вернусь в Нью-Йорк… Понимаешь?
Я сказал, что понимаю.
Он вытащил из кармана ключ от французского замка.
— Мне его дали полицейские. Это ключ от ее квартиры в Риме. Будет лучше, если ты соберешь ее вещи и продашь. Не хочу ничего получать обратно.
Я взял ключ.
— Нам пора идти, Шервин, — прервала наш разговор Джун.
Он посмотрел на свои часы на цепочке.
— Да. О'кей. Оставляю это на тебя, Доусон. Тебе надо только найти этого подонка и сообщить мне об этом.
Он кивнул мне и направился к выходу из бара в регистрационный зал. Джун бросила на меня многозначительный взгляд и последовала за ним.
Я проводил их, и они сели в «роллс-ройс».
— Я хочу знать, что ты планируешь делать, — сказал Чалмерс через открытое окошко машины. — Не стесняйся тратить деньги. Ты получишь столько, сколько будет нужно. Чем скорее ты это раскроешь, тем скорее приступишь к работе в иностранном отделе.
Я пообещал, что сделаю все возможное.
Когда «роллс-ройс» отъезжал, Джун Чалмерс взглянула на меня через заднее стекло. В ее глазах все еще было беспокойство.
2
Я приехал в Рим около шести часов.
В дороге я искал глазами «рено», но его не было. Оставив «линкольн» на стоянке, я поднялся по лестнице, которая вела прямо к моей квартире.
Я вошел в гостиную, сделал себе виски с содовой и набрал номер Карлотти.
Через некоторое время он снял трубку.
— Это Доусон, — сказал я. — Только что приехал.
— Да? А синьор Чалмерс вернулся в Нью-Йорк?
— Совершенно верно. Кажется, судья удовлетворен версией о несчастном случае.
— Мне об этом ничего не известно, — произнес Карлотти. — Дознание будет идти до понедельника.
— Чалмерс с ним говорил. Он также говорил с вашим начальником.
— Мне и об этом ничего не известно.
В разговоре возникла пауза, затем я продолжил:
— Вы могли бы кое-что для меня сделать. Мне нужна информация о регистрационном номере одной машины.
— Конечно. Дайте мне номер, и я вам перезвоню.
Я назвал ему номер «рено».
— Не заставлю вас долго ждать.
Я положил трубку и устроился поудобнее в кресле.
Минут через десять зазвонил телефон.
— Вы уверены, что не ошиблись с номером этой машины? — спросил Карлотти.
— Не думаю, что мог ошибиться… а что?
— Такого номера не зарегистрировано.
— Понимаю. — Я не хотел усиливать его любопытство. — Прошу прощения, лейтенант. Если подумать, то, пожалуй, я мог и ошибиться.
— У вас были какие-то причины, чтобы об этом спрашивать? Возможно, это имеет какое-то отношение к смерти синьорины Чалмерс?
Я невесело усмехнулся:
— Какой-то парень слишком близко ко мне ехал. Я подумал, что надо бы о нем узнать.
Последовала небольшая пауза, потом Карлотти сказал:
— Спрашивайте меня без колебаний, если вам будет нужна какая-нибудь помощь. Для этого я здесь и сижу.
Я поблагодарил его и повесил трубку. Дело принимало все более серьезный оборот.
Хотя попытки Джун Чалмерс убедить меня, что Шервин изменит свое отношение ко мне, если я расскажу ему правду о дочери, были небезуспешными, я понимал, что, предлагая мне прекратить расследование, она думала вовсе не обо мне, а о себе самой. Она опасалась чего-то, что, будучи предано огласке, может ей повредить.
Я понимал также, что, если перестану заниматься расследованием, Чалмерсу станет об этом известно и он наймет кого-нибудь другого.
Кроме того, я знал что если Карлотти станет искать убийцу Хелен, никто, включая Чалмерса, его не остановит.
Я заставил себя подняться с кресла и подошел к телефону, чтобы позвонить Максвеллу.
Телефонистка сказала, что в офисе никто не снимает трубку, и я попросил ее соединить меня с отелем, в котором остановился Максвелл. Клерк сказал, что его нет в номере, и я положил трубку.
Кажется, надо было продолжать расследование. Я решил съездить на квартиру к Хелен.
Чтобы доехать до дома Хелен, мне понадобилось двадцать минут. Я занес чемоданы, которые вывез с виллы, в автоматический лифт и поднялся к ее квартире.
Вытащив ключ, я посмотрел на часы. Было без двадцати восемь. Я открыл дверь и вошел в прихожую.
Сильный запах духов Хелен подействовал на меня, как привидение. Казалось, с того момента, когда мы с ней здесь беседовали о наших планах поехать в Сорренто, прошло всего несколько часов.
Стоя в дверях гостиной, я посмотрел на стол, на котором раньше стояли коробки с пленкой, но теперь их там не было. Конечно, вероятность того, что Хелен забыла взять их в Сорренто, была очень небольшой. То, что пленок не было на столе, лишний раз подтверждало, что их украли с виллы.
Я вошел в комнату и осмотрелся. После секундного колебания я прошел к столу и, усевшись за него, стал открывать ящики. Там были обычные для письменного стола вещи: тетради, промокательная бумага, чернила и тому подобное. Я все это просмотрел, но там не было ни одной личной бумаги, ни одного счета, письма или ежедневника. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что кто-то мог меня опередить и забрать из стола все бумаги с какими-то записями.
С этими тревожными мыслями я прошел в спальню. До тех пор, пока я не осмотрел все эти шкафы и тумбы, я не представлял, сколько у Хелен было дорогой одежды. Чалмерс велел мне избавиться от всех ее вещей, но, глядя на эти дюжины платьев, кофт, туфель, три ящика нижнего белья и ящик мелких украшений, я понял, что без посторонней помощи мне здесь не обойтись. Я решил позвонить Джине.
Мне повезло: она была дома и сказала, что собирается ужинать.
— Ты не можешь приехать прямо сейчас? — Я назвал ей адрес. — Тут есть для тебя работенка. Возьми такси. Когда мы закончим, я отвезу тебя поужинать.
Она согласилась.
Повесив трубку, я заметил на стене, рядом с аппаратом, нацарапанный карандашом номер. Он был едва виден, и я смог его разобрать, только включив настольную лампу. Это был римский номер.
Мне показалось, что Хелен не стала бы записывать его на стене, если бы он не был для нее важен и не требовался довольно часто. Сделав над собой усилие, я снял трубку и набрал номер, тут же пожалев об этом порыве. Судя по всему, это мог быть номер X, и я не хотел, чтобы он раньше времени начал подозревать, что я его ищу. Я уже хотел положить трубку, когда услышал щелчок на линии. Моя барабанная перепонка едва не лопнула от голоса, который прорычал в трубку на итальянском:
— Что вам нужно?
Это был самый грубый, развязный голос, который мне когда-либо приходилось слышать по телефону.
Я отодвинул трубку от уха и прислушался. Можно было уловить легкие звуки музыки: какой-то голосистый тенор пел «Е lucevan le stelle», может быть, по радио.
Мужчина, который снял трубку, прокричал:
— Алло? Кто это?
У него был неестественно громкий голос.
Я постучал по микрофону телефонной трубки, чтобы привлечь внимание.
Потом послышался женский голос:
— Кто это, Карло? Что ты так кричишь? — Она говорила с сильным американским акцентом.
— Никто не отвечает, — ответил он по-английски и бросил трубку.
Я стоял, смотря в окно. Карло… и эта американка. У Хелен в Риме было много друзей. Карло мог оказаться просто ее приятелем, но телефонный номер на стене меня озадачивал. Конечно, он мог сказать Хелен свой номер по телефону, и она, за неимением рядом блокнота, записала его на стене, но мне почему-то в это не верилось.
Я записал номер на листке бумаги и положил листок себе в карман. В это время раздался звонок у входной двери.
