Ли Чайлд - Джек Ричер, или Сплошные проблемы и неприятности
Встретились и радостно приветствовали друг друга.
И налетели на кирпичную стену.
А потом их образы потускнели, и Ричер снова остался наедине с Нигли в машине. «Нас всего двое». Фактам нужно смотреть в лицо, а не сражаться с ними.
Нигли оставила машину швейцару «Беверли Уилшир», и они вошли в вестибюль с заднего хода. Прошли по боковому коридору. Нигли открыла ключом дверь в свой номер.
И замерла на пороге.
Потому что в ее кресле у окна сидел человек в костюме и читал отчет о вскрытии Кельвина Франца.
Высокий, светловолосый, аристократичный и спокойный.
Дэвид О’Доннел.
Глава 17
О’Доннел мрачно посмотрел на них.
– Я хотел спросить у вас, что означают грубые и оскорбительные сообщения на моем автоответчике. – Он помахал в воздухе отчетом о вскрытии. – Но теперь я все понимаю.
– Как ты сюда попал? – спросила Нигли.
– Ой, перестань! – только и сказал О’Доннел.
– И где ты был, черт тебя побери? – спросил Ричер.
– В Нью-Джерси, – ответил О’Доннел. – Моя сестра заболела.
– Насколько серьезно?
– Очень серьезно.
– Она умерла?
– Нет, поправилась.
– Значит, тебе давно следовало быть здесь.
– Спасибо за сочувствие.
– Мы очень беспокоились, – вмешалась Нигли. – Думали, они и тебя захватили.
О’Доннел кивнул.
– Правильно беспокоились. И продолжайте в том же духе. Это очень непростая ситуация. Мне пришлось ждать своего рейса четыре часа, которые я потратил на телефонные звонки. Понятное дело, Франц мне не ответил. Теперь я знаю почему. Связаться с Суоном, Диксон, Ороско и Санчесом мне тоже не удалось. Я решил, что один из них собрал остальных и они вляпались в неприятности. Без тебя и Ричера, потому что ты слишком занята в своем Чикаго, а Ричера найти не может никто. И без меня, потому что я временно оказался вне досягаемости, в Нью-Джерси.
– Я не до такой степени занята, – сказала Нигли. – Как они могли такое обо мне подумать? Я бы все бросила и помчалась к ним.
О’Доннел снова кивнул.
– Сначала только это соображение давало мне надежду. Я подумал, что они непременно позвонили бы тебе.
– И почему же они не позвонили? Я что, им не нравлюсь?
– Они бы связались с тобой, даже если бы тебя ненавидели. Без тебя это все равно что драться, держа одну руку за спиной. Кто добровольно пойдет на такое? Но на самом деле важно восприятие, а не реальность. Ты забралась очень высоко по сравнению со всеми нами. Думаю, у них могли возникнуть на твой счет сомнения. А после, возможно, было слишком поздно.
– И что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что кто-то из них – теперь понятно, что это Франц, – попал в неприятности и позвонил тем из нас, кто, по его мнению, был доступен. Что исключало тебя и Ричера по определению, а меня – по счастливому стечению обстоятельств, потому что меня не оказалось на моем обычном месте.
– Мы пришли к тому же выводу. Если не считать того, что ты стал чем-то вроде бонуса. То, что твоя сестра заболела, для нас большая удача. И возможно, для тебя тоже.
– Но не для нее.
– Прекрати ныть, – вмешался Ричер. – Она ведь жива, не так ли?
– Я тоже рад тебя видеть, – сказал О’Доннел. – После стольких лет.
– И все-таки как ты сюда попал? – снова спросила Нигли.
О’Доннел поерзал на месте, потом достал из одного кармана складной нож, а из другого кастет.
– Тот, кто может пронести это мимо службы безопасности в аэропорту, в состоянии попасть в номер отеля, уж ты мне поверь.
– А как тебе удалось пронести это в аэропорту?
– Это мой секрет, – усмехнулся О’Доннел.
– Керамика, – сказал Ричер. – Таких больше не делают. Потому что металлодетектор их не видит.
– Правильно, – кивнул О’Доннел. – Никакого металла, кроме стальной пружины в ноже. Но она очень маленькая.
– Я рад снова тебя видеть, Дэвид, – сказал Ричер.
– Я тоже. Только жаль, что обстоятельства не слишком радостные.
– Обстоятельства стали на пятьдесят процентов радостнее. Мы думали, что нас только двое. А теперь нас уже трое.
– И что у нас есть?
– Очень мало. Ты видел отчет о вскрытии Франца. Кроме этого, мы знаем, что двое белых мужчин разгромили его офис. Но они ушли ни с чем, потому что Франц отправлял самому себе по почте всю важную информацию. Мы нашли почтовый ящик и обнаружили там четыре флешки. У нас осталась одна попытка отгадать пароль.
– Так что подумай о системе защиты компьютера, – добавила Нигли.
О’Доннел сделал глубокий вдох и задержал воздух дольше, чем представлялось возможным. Затем он выдохнул, тихо и медленно. Старая привычка.
– Какие слова вы уже попробовали? – спросил он.
Нигли открыла блокнот на нужной странице и протянула ему. О’Доннел приложил палец к губам и стал читать. Ричер наблюдал за ним. Он не видел О’Доннела одиннадцать лет, но тот почти не изменился: пшеничного цвета волосы без всяких признаков седины и тело гончей без грамма лишнего жира. Отличный костюм. Как и Нигли, он выглядел прекрасно устроенным в жизни, процветающим и успешным. В общем, человеком, добившимся всего, чего хотел.
– Куфакс не подошел? – спросил он.
– Третья попытка, – покачав головой, ответила Нигли.
– А должна была быть первой. Франц – это иконы, боги, люди, которыми он восхищался, выступления, приводившие его в восторг. Куфакс единственный, кто подходит под данную категорию. Остальное – обычная сентиментальность. Возможно, еще Майлз Дэвис, потому что Франц любил музыку, но при этом считал ее чем-то несущественным.
– Значит, музыка не имеет значения, а бейсбол имеет?
– Бейсбол – это метафора, – объяснил О’Доннел. – Великий питчер, такой как Сэнди Куфакс, цельная личность, один на базе, в Мировой серии, ставки выше некуда – вот каким Франц хотел бы видеть себя. Возможно, он не сказал бы это теми же словами, но я не сомневаюсь, что пароль должен быть достойным вместилищем для его привязанности. А также выражаться коротко и сдержанно, по-мужски, – значит, это просто фамилия.
– И что ты выберешь?
– Учитывая, что осталась одна попытка, это трудная задача. Я буду выглядеть настоящим болваном, если ошибусь. А что мы там найдем?
– Что-то, что он считал необходимым спрятать.
– И за что ему сломали ноги, – добавил Ричер. – Он ничего не сказал им. И этим привел их в ярость. Его офис выглядит так, словно там пронесся торнадо.
– Какова наша главная цель в этом деле?
– Найти их и уничтожить. Тебе это подходит?
О’Доннел покачал головой.
– Нет, не подходит, – ответил он. – Я хочу прикончить всех членов их семей и помочиться на могилы их предков.
– Ты не изменился.
– Я стал еще хуже. А ты изменился?
– Если и изменился, то готов снова стать прежним.
О’Доннел усмехнулся.
– Нигли, чего нельзя делать?
– Связываться с отрядом спецрасследований, – ответила та.
– Правильно, – похвалил ее О’Доннел. – Этого нельзя делать ни в коем случае. Мы можем заказать кофе в номер?
Они пили густой крепкий кофе из видавших виды никелированных кофейников, какие можно найти только в старых отелях. По большей части все молчали, понимая, что каждый из них ходит по тем же мысленным кругам в последней попытке угадать пароль, рассматривает варианты, пытается найти какую-нибудь боковую дорожку к цели, не находит ее и начинает все сначала. Наконец О’Доннел поставил свою кружку и сказал:
– Пора делать дело или слезать с горшка. Или как там еще вы это назовете. Есть какие-то идеи?
– У меня никаких, – ответила Нигли.
– Зато у тебя есть, О’Доннел, – медленно проговорил Ричер. – Я вижу, ты что-то придумал.
– Насколько ты мне доверяешь?
– Настолько, насколько я смогу тебя зашвырнуть, а это далеко, учитывая, какой ты тощий. А как далеко, ты узнаешь, если ошибешься.
О’Доннел встал с кресла, пошевелил пальцами и подошел к ноутбуку, стоящему на столе. Поставил курсор в диалоговое окно и что-то напечатал.
Сделал вдох и задержал дыхание.
Замер.
Подождал.
И нажал на «Enter».
На экране появилась директория файла. Перечень содержания. Крупно, четко и понятно.
О’Доннел выдохнул.
Он напечатал: «Ричер»[3].
Глава 18
Ричер отпрянул от компьютера, словно ему дали пощечину.
– Послушай, приятель, это нечестно.
– Ты ему нравился, – сказал О’Доннел. – Он тобой восхищался.
– Это как голос из могилы. Как призыв.
– Ты ведь уже здесь.
– Теперь все меняется. Я не могу его подвести.
– И не подведешь.
– Слишком сильное давление.
– Такого понятия не существует. Мы любим, когда на нас оказывают давление. Мы питаемся давлением.
Нигли стояла около стола, положив руки на клавиатуру, и смотрела на экран.
– Восемь отдельных файлов, – сказала она. – Семь – какие-то цифры, а восьмой – имена.
– Покажи имена, – попросил О’Доннел.
Нигли кликнула на иконку, и открылась страничка с вертикальным столбцом имен. В первой строке, жирным шрифтом да еще подчеркнутое, значилось имя Эзари Махмуд. Затем шли четыре западных имени: Эйдриен Маунт, Элан Мейсон, Эндрю Макбрайд и Энтони Мэтьюс.
