Дэн Кавана - Насчет папайи
По крайней мере, когда они шли назад, Глисон был серьезен. Его кустистые брови сошлись на переносице; казалось, он о чем-то задумался. Когда они вошли внутрь, он повернулся к Даффи.
— Кстати, Даффи, на твоем месте я бы погодил пока с калькуляторами. Два раза подряд один и тот же товар — это западло, усек?
Позднее, занимаясь порученными ему делами, Даффи подумал, что этот разговор, сам по себе необходимый, будет иметь и нежелательный эффект: замедлит ход событий. Глисон (если это был один Глисон, или «они», если это были «они») теперь знает, что Даффи держит ухо востро, что он теперь не допустит, чтобы ему забили паклей выхлопную трубу или сделали еще какую-нибудь пакость. Он будет наблюдать за ними (если это, конечно, были «они»), а они будут наблюдать за ним. Они могут сыграть с ним какую угодно шутку, они могут просто оставить его стоять в его дурацком углу; что они точно не сделают, это не положат в его шкафчик еще пятьдесят фунтов (с другой стороны, может быть деньги с самого начала были всего лишь приманкой, чтобы он заглотил наживку — калькуляторы). Как бы то ни было, Даффи понимал, что так просто они ему распутать это дело не дадут. Придется ему посмотреть, не принесут ли какого результата сверхурочные вылазки.
И потянулись долгие, нудные две недели. Каждый день он звонил в третий пункт утилизации, и каждый день никто не брал трубку. Всякий раз, когда Кэрол ему разрешала, он брал вечером ее дряхленькую «Мини» и следил за одним из четырех: Глисоном, Таном, Кейси или миссис Бозли. После работы он ехал к Кэрол, брал ее «Мини», ехал по одному из адресов, которые переписал себе в блокнот, припарковывался неподалеку и ждал, когда что-нибудь произойдет. Придумка была не особенно удачная и мало что помогала узнать, это было лишь самую малость полезнее, чем сидеть дома и мотать проволоку; но, по крайней мере, так, когда после часа сидения у него затекала задница, он чувствовал, что более-менее отрабатывает свои деньги.
Слабым местом всей затеи было то, что пока он успевал обернуться и обосноваться возле их жилища, они нередко уже куда-нибудь уходили. Кейси, например, забегал домой после работы всего на несколько минут — прополоскать рот «Листерином», что, по его мнению, наверное, должно было компенсировать крайнюю неряшливость. Лишь после двух прошедших без толку вечеров Даффи понял, что Кейси уже ушел и сейчас, возможно, выгуливает своего «девчачьего любимчика». На третий вечер Даффи пошел на риск и поехал за ним сразу после работы, не меняя машины. И, конечно, в тот вечер Кейси решил остаться дома. На следующий день, поглощая двойную порцию запеканки и бобов, он спросил у Даффи:
— Смотрел вчера бокс по ящику?
Даффи выразил сожаление, что он это пропустил. Кейси уверил его, что это была «одна сшибка на мильен».
В те вечера, когда он наблюдал за Глисоном, приходилось сидеть в Аксбридже возле большого «семи»,[6] где кроме самого Глисона была еще и миссис Глисон и — судя по доносящимся воплям — маленький Глисон. Может быть, это объясняло то, почему они редко выходили из дома. По крайней мере, они не выходили в те вечера, которые посвящал им Даффи. Единственное, что его слегка удивило, это что в маленьком дворике стояло две машины: «Вива», на которой ездил на работу Глисон, и большая «Гранада». Возможно, у миссис Глисон имелись собственные сбережения.
Тан был немного интересней. Он жил со своей семьей на окраине Саутхолла. По вечерам он, как правило, уходил гулять с девушкой, — к счастью для Даффи, предварительно откушав со всем семейством плотный малайский ужин. Даффи мысленно представлял этот ужин, пока, жуя кусок мясного пирога, несся на всех парах от дома Кэрол в Саутхолл. Если он успевал, то имел возможность сопроводить Тана и его девушку в кино или в паб — или в парк, куда они однажды отправились гулять.
Миссис Бозли жила на Рейнерс-лейн, что было чуть более удобно для Даффи — вдоль по Вестерн-авеню, а потом срезать. По вечерам она поливала цветы в палисаднике, а это значило, что Даффи следует парковаться подальше. Еще она любила покалякать с соседями. Ни то, ни другое не заслуживало быть переданным Хендрику.
Вся эта бодяга сжирала уйму бензина. Кроме того, она сжирала терпение Даффи. Спустя девять вечеров он уже не мог этого выносить. Он дал себе выходной и отправился в клуб «Близнецы». Он захаживал туда, когда «Аллигатор» малость ему надоедал, он уставал от одних и тех же смакующих вермут персонажей, и ему хотелось какого-то разнообразия, охоты и приключений. «Близнецы» не были «жестким» заведением, но были более конкурентным. Тут надо было быть расторопнее, немного больше потратить, но ассортимент был куда шире. У Даффи прямо из-под носа увели очень привлекательного шведа («Близнецы» были закрытым клубом, но иностранцев туда пускали, предварительно заглянув в паспорт), и в конце концов повел к себе домой застенчивого стажера из какого-то издательства, который очень усердно с ним заигрывал, немало выпил за счет Даффи, по дороге принялся ему рассказывать, что никогда раньше этого не делал (Даффи ему не поверил, но обещал, что больно не будет), а потом не захотел класть часы в пластмассовую коробку. Вдребезги пьяный, он расхаживал по квартире нагишом и вскрикивал: «Но я хочу засечь, сколько у нас получится, хочу засечь, сколько получится!» В конце концов, когда Даффи начал терять терпение, парень изобразил крайнее огорчение, покорно поплелся в ванную, положил в коробку часы и сразу вслед за тем туда же проблевался. Отмывая часы от рвоты и слушая доносящийся с дивана храп, Даффи еще раз мысленно присягнул на верность «Аллигатору».
На следующий вечер кое-что, наконец, произошло. Миссис Бозли отправилась в город. Ровно в половине девятого она вышла из дома и повергла Даффи в шок. В руках у нее не было лейки, и она не стала смотреть, нет ли где рядом соседки, с которой можно поболтать; она направилась прямо к своей машине и села за руль. Более того, она распустила волосы.
Она была умелым водителем, но Даффи без труда следовал за ней к Вест-Энду. Она явно знала эти места, но Даффи знал их еще лучше. Он три года проработал полицейским в Сохо, и до сих пор помнил там все закоулки и злачные места. Миссис Бозли остановилась на Грейт Мальборо-стрит, он проехал мимо нее, притормозил ярдах в тридцати и смотрел в боковое зеркальце, как она выходит и закрывает машину. Он последовал за ней вниз по Поланд-стрит, потом по Бродвик-стрит, налево, направо — и тут она неожиданно зашла в какой-то клуб. Несколько минут он постоял ярдах в двадцати от входа, потом пересек улицу и медленно пошел по тротуару.
«Пижон» — называлось это заведение, и даже через улицу было видно, что это место не из тех, в которые должна бы наведываться миссис Бозли — по крайней мере, та миссис Бозли, которую он знал. Над входом был устроен бордовый навес, на котором трехфутовыми самоварного золота буквами было начертано: «ПИЖОН». На окнах висели бархатные занавески, подвязанные кружевцем. Но хотя занавески и были подвязаны, внутрь заглянуть было нельзя, потому что кроме занавесок на окнах были еще и жалюзи, и они были закрыты. Понять, что там внутри, можно было благодаря большим квадратным тумбам перед входом, на каждом боку которых светились цветные слайды.
Даффи перешел через дорогу и быстро их осмотрел. На одном была фотография изогнутой барной стойки со множеством высоких табуретов, на другой — снимок чего-то, похожего на ресторан; столики были отделены друг от друга невысокими перегородками с подвесными двустворчатыми дверцами. Были там и две фотографии очень хорошеньких девушек — одна блондинка, другая брюнетка, обе с голыми плечами. На левой тумбе сверху было написано: «„Пижон“ — место, где расслабляются джентльмены»; на правой — «„Пижон“ — лучший отдых — лучшая компания».
Он отошел и стал ждать ярдах в тридцати от входа. Примерно через час показалась миссис Бозли и, не оглянувшись, быстро пошла к машине. Даффи проследил за ней достаточно времени, чтобы убедиться, что она едет домой, потом вернулся к дому Кэрол и поменял машины. Ключи он подбросил под дверь: на этом настаивала Кэрол. Отъезжая, Даффи с неодобрением окинул взглядом припаркованные машины. Вон та — не машина ли Пола Ньюмена?
На следующий день он то и дело посматривал туда, где в стеклянной будке сидела миссис Бозли. Ну и ну, думал он. Приличная работа, домик на Рейнерс-лейн, лейка, муж без одного легкого — и нате вам, волосы по плечам и цок-цок-цок в сомнительный клуб. Что бы это значило? Что бы это значило? Что это — приработок на стороне, чтобы оплатить расходы на лечение мужа? Если да, то это должно быть что-то очень выгодное, иначе зачем бы ей проделывать такой путь ради одного часа. Это должно быть что-то очень неблаговидное. А когда она оттуда вышла, она не выглядела так, будто только что занималась чем-то очень неблаговидным.
Возможно, всему этому было какое-то невинное объяснение. На практике такого никогда не случалось, но теоретически это было возможно. Может, там работал ее брат, или, скажем, внебрачная дочь. Могла же она навестить на работе внебрачную дочь? А почему она тогда распустила волосы? Даффи вынужден был признать, что так она казалась лучше, — не такой бесчувственной. Почти как если бы она не была стервой.
