Лоренс Блок - Бриллианты Вольштейна
— Я принимаю ваши условия, — продолжил он. — Будем работать в паре. Договорились?
Я замялся.
— Не договорились?
— Есть одна закавыка. Насчет брифкейса. Если в нем шпионские сведения, ничего не выйдет. Я про документы, которые могут подорвать национальную безопасность Соединенных Штатов Америки… Я понимаю, это заезженный штамп, но… Я — американец. Конечно, я не размахиваю флагом, не говорю всем и каждому, какой я патриот. Но и предателем не стану.
Армин затянулся, выпустил струю ароматного дыма.
— Понимаю. Я, как вы, наверное, уже догадались, родился не в этой стране. Моего государства в настоящее время уже нет. Раньше оно находилось на Балканах. Лоскутное одеяло Европы, так их когда-то называли. Я поездил по миру, мистер Лондон. Многое повидал. Но теперь живу в Соединенных Штатах. Женился на американке и несколько лет назад получил американское гражданство. — Он улыбнулся. — Эту страну я предпочитаю всем остальным. Не думаю, конечно, что США — рай на земле, а все остальные страны ад. Я был во многих и знаю, что это не так. Не производит на меня особого впечатления и то обстоятельство, что вы выбираете чиновников всех уровней, и эти выборы, если не считать некоторых городов, честные. Я — эгоист, мистер Лондон. И личный комфорт мне гораздо важнее абстрактной справедливости.
— Не только вам.
— Скорее всего. Но я лишь хочу сказать, что в Америке жить легче и приятнее, чем в других странах. Полиция, возможно, не отличается честностью, но и не кичится своей продажностью. Они могут пару раз врезать, но не забьют до смерти. И человеку здесь проще жить собственной жизнью, в которую никто не будет совать свой нос. — Он вздохнул. — Не могу сказать, что никогда не предам Соединенные Штаты. Я слишком хорошо себя знаю. Могу и предать, но за очень высокую цену.
На несколько секунд в комнате повисла тишина. Я посмотрел на Мэдди — она ловила каждое слово. Повернулся к Армину. Он затушил сигарету. Я задался вопросом, хотел ли он все это сказать, или его просто понесло?
Армин поднял голову, его глаза ярко блеснули.
— Иногда я становлюсь слишком болтлив. — В голосе слышались извиняющиеся нотки. — Вы задали простой вопрос, а я позволил себе длинную лекцию, в которой не нашлось места ответу. Успокойтесь, мистер Лондон. Я — не шпион, и в брифкейсе нет государственных секретов.
— Это хорошо.
— Значит, все проблемы улажены, преград к нашему сотрудничеству не осталось. Или у вас еще есть вопросы?
— Нет.
— То есть мы работаем вместе? Вы согласны?
— Согласен.
Глава 9
Он вытряхнул из пачки новую сигарету, начал катать ее большим и указательным пальцами правой руки. Не закуривал. Катал и катал. А потом пожал плечами и сунул сигарету обратно в пачку.
— Я слишком много курю. И вообще, трачу даром массу времени. Но очень трудно определить, с чего же начинать. Я хочу дать вам как можно больше информации, но при этом отнять у вас минимум времени. Время нынче дорого. Как для вас, так и для меня. Действия могут принести больше пользы, чем слова. Однако без слов тоже не обойтись. — По очереди он уделил пристальное внимание полу, потолку, своим ухоженным ногтям. Потом посмотрел на меня. — Позвольте мне начать пусть и не с самого начала, но с достаточно далекого прошлого, мистер Лондон. Вы — детектив, и по долгу службы многое знаете как о преступниках, так и о преступлениях. Возможно, вы слышали о драгоценностях Вольштейна?
В глубинах памяти что-то шевельнулась, но я ответил, что никогда и ничего не слышал об этих драгоценностях.
— Франц Вольштейн был вторым сыном одного прусского промышленника. Родился он в самом начале двадцатого столетия. Конечно, его отец не стоял в одном ряду с Круппом или Тиссеном, но фирма у него была достаточно крупная. Старшего брата Франца, кажется, его звали Рейнхардт, готовили в преемники отцу, поэтому он набирался опыта, работая под началом старшего Вольштейна. Францу особого внимания не уделяли. И в начале тридцатых годов он прибился к печально известному австрийскому фельдфебелю. Или, если хотите, Шикльгруберу. Франц Вольштейн не отличался ни умом, ни хорошими манерами. Среди последователей фашизма и то, и другое редкость. Его единственным достоинством была абсолютная преданность этой сомнительной идее. Франц не стал важной шишкой, но сумел подняться на уровень, который гарантировал ему безбедное существование. Обладая внешностью истинного арийца: высокий рост, светлые волосы, синие глаза, он поступил в СС, элитную гвардию Гиммлера. А во время войны его назначили заместителем коменданта одного из больших концентрационных лагерей. Вроде бы в Бельзене, но точной уверенности у меня нет. И вот тут выяснилось, что, служа идее, Франц старался не забыть и себя. Он крал.
Я раскурил трубку.
— Вы что-то говорили о драгоценностях.
— Совершенно верно, — кивнул Армин, но продолжил рассказ, словно его и не прерывали. — При поступлении в концентрационный лагерь у заключенных конфисковывались все ценности. После их ликвидации в газовых камерах выдирались даже золотые зубы. Теоретически собственность заключенных автоматически становилась собственностью Третьего рейха, но практика зачастую расходилась с теорией. Геринг, к примеру, ограбил всю Европу, собрав прекрасную коллекцию произведений искусства. Охранники брали часы для себя, браслеты для жен и любовниц. Франц Вольштейн следовал установившимся правилам. Особенно его интересовали драгоценные камни. Если заключенному, попадающему в лагерь Вольштейна, удавалось сохранить при себе драгоценности, в итоге они оказывались в сейфе заместителя коменданта. — Армин поднялся, глубоко вдохнул. — Дела у Вольштейна шли прекрасно, чего нельзя было сказать о нацистской Германии. Война подошла к концу. И Вольштейн, верный служака государственной машины, превратился в преследуемого преступника. Конечно, его искали не так активно, как Бормана, Эйхмана или Гиммлера. Но в списках разыскиваемых его фамилия значилась. Жена его как раз забеременела и стала обузой. Он оставил ее в Германии, собрал драгоценности и бежал из страны. Добрался до Мексики. Но политический климат вскоре изменился, и через несколько месяцев ему пришлось вновь сниматься с места. На этот раз он выбрал страну, особенно благоволившую к бывшим нацистам. Он выбрал Аргентину.
Я вытряс трубку, коротко взглянул на Мэдди. Слушала она внимательно, так же, как и я. Но мне бы хотелось, чтобы он поскорее добрался до главного. Баннистер и брифкейс казались мне куда более важными, чем вороватый нацист и его драгоценности.
— Аргентина стала ему вторым домом. Он встретил там много соотечественников. В Буэнос-Айресе половина населения говорила на немецком. Вольштейн обжился, купил себе хороший дом в респектабельном пригороде, женился на местной женщине, позабыв развестись с женой, которая осталась в Германии. Изменил имя и фамилию, став Гансом Линдером, основал импорто-экспортную фирму. Ходили слухи, что фирма эта занимается контрабандой, в том числе и наркотиков, но никто ничего не доказал. Как бы то ни было, коллекция драгоценностей Вольштейна-Линдера росла. Вроде бы они хранились в стенном сейфе на втором этаже его дома.
— И кто-то ограбил сейф?
— Не совсем так, мистер Лондон. Вольштейна не забыли. Группа израильских агентов, вроде той, что поймала Эйхмана, продолжала розыск бывших эсэсовцев, в том числе и Вольштейна. Два агента проследили его путь до Мехико, но там следы Вольштейна затерялись. А несколько лет спустя агенты вновь вышли на него, уже в Буэнос-Айресе.
Память пришла мне на помощь.
— Теперь вспомнил. Случилось это год тому назад. Его нашли мертвым в Аргентине и опознали как Вольштейна. «Таймс» дала об этом маленькую заметку.
Армин, улыбаясь, покивал.
— Совершенно верно. Писать было не о чем. Израильтяне не собирались устраивать над ним суд, как над Эйхманом. Птица не того полета. Они ставили перед собой другую цель — рассчитаться с Францем Вольштейном. Поэтому выследили его, ворвались в дом, убили и бросили. На сенсацию такое не тянуло. Официальные лица Аргентины отрицали, что убитый — Вольштейн, чтобы избежать обвинений в том, что они укрывают военных преступников. Утечку информации допустили израильтяне, но особого резонанса она не вызвала.
— Агенты застрелили Вольштейна и взяли драгоценности.
— Нет, конечно же, нет. Они были киллерами, а не ворами. Выполнили задание и оставили труп в доме. Но известие о его убийстве привлекло внимание профессиональных преступников, которые специализировались на операциях с драгоценностями. Банда из Канады прилетела в Буэнос-Айрес и украла драгоценности. Подробностей я не знаю, но сработали они отлично. Ворвались в дом, связали вдову и служанку, вскрыли сейф, взяли драгоценности и улетели первым же самолетом. Насколько мне известно, они не провели в Аргентине и двадцати четырех часов. Но, возможно, это преувеличение. Во всяком случае, они все сделали быстро и не оставили следов.
