Сирил Хейр - Смерть - не азартный охотник. Самоубийство исключается
— Могу только поздравить вас, сэр. Должно быть, прошло лет тридцать с тех пор, как я в последний раз видел бородатую синицу. Тогда я был молодым констеблем в Уиттингфилде. Не знаю, бывали вы когда-нибудь на болотах, сэр...
К удивлению молодого полисмена, пара продолжала увлеченно говорить о птицах целых пять минут. К тому времени, когда тему неохотно переменили, от былой враждебности Мэтесона не осталось и следа.
— Не мог бы я позаимствовать у вас эту карту, сэр, — спросил Уайт, — чтобы отметить границы участков на моем экземпляре?
— Само собой разумеется.
После установления дружеских отношений беседа протекала гладко.
— Где сегодня рыбачили другие джентльмены? — осведомился Уайт.
— Мистер Ригли-Белл — на третьем участке, а мистер Смитерс — на четвертом.
— Согласно этой карте, чтобы добраться до любого из них, нужно пройти мимо дорожного угла?
— Совершенно верно.
— Я спрошу у них сам, но возможно, вы знаете, сэр, когда они ушли из гостиницы?
— Мистер Смитерс ушел первым. Не знаю точно когда, но до половины одиннадцатого. Он пошел пешком — думаю, коротким путем через рощу. Ригли-Белл уехал на машине около одиннадцати.
— Значит, второй участок, где находится дорожный угол, оставался незанятым?
— Да, пока не пришел Рендел.
— Мистер Рендел рассказал мне, сэр, что сегодня о должен был рыбачить на первом участке и что он удивился, увидев вас там.
Мэтесон слегка покраснел.
— Да, — ответил он. — Я... э-э... поменял свой участок вчера вечером.
— Как это произошло, сэр?
Мэтесон смущенно поведал о пари, которое привело к его появлению на нижнем участке второй раз подряд.
— Возможно, я не так молод, как прежде, — закончил он, — но, черт возьми, я должен был доказать этому парню, что еще умею ловить рыбу. Вы меня понимаете, суперинтендент?
Уайт сочувственно улыбнулся:
— Конечно понимаю, сэр. Думаю, вы часто заключаете пари друг с другом забавы ради.
— Ничего подобного! — горячо возразил Мэтесон. — Со мной этого не разу не случалось, пока я здесь рыбачил. Я не одобряю пари на улов и не стал бы заключать его вчера вечером, если бы меня к этому не подстрекали.
— Разумеется, сэр. Была какая-нибудь особая причина, заставившая мистера Ригли-Белла подстрекать вас?
— Никакой. Просто он внезапно разозлился — вот и все. А я чувствовал себя усталым — иначе не позволил бы себя в это втянуть. Нелепая история.
— Ее результат, безусловно, печальный, сэр, — согласился суперинтендент. — Это позволило кое-кому без помех совершить на втором участке то, что там произошло.
— Могу только сказать, — промолвил Мэтесон, — что я действительно рыбачил на первом участке, и рыба, которую я принес, свидетельствует, что я там не бездельничал. К тому же... — он отмерил на карте пальцами расстояние от дорожного угла до пограничного столба, — я старик, суперинтендент, и хожу медленно.
Уайт кивнул:
— Еще один вопрос, сэр. Конечно, вы можете, в случае необходимости, представить доказательства того, когда вы сегодня утром ушли из гостиницы?
— Разумеется. Во-первых, Ригли-Белл писал утром письма в приемной, когда я просматривал свои заметки, которые отправляю в «Британские птицы». Он ушел чуть раньше меня. Во-вторых, моя жена ушла почти одновременно со мной.
— Ах да, миссис Мэтесон, — пробормотал Уайт. — Не мог бы я задать ей один-два вопроса?
— Вы хотите расспросить мою жену?
— Если вы не возражаете, сэр.
Несколько секунд Мэтесон молча смотрел на него, потом проворчал:
— Пожалуйста, если это необходимо.
Он выслушал без комментариев текст своего заявления, изложенного на том же полицейском жаргоне, что и показания его предшественника, поставил под ним свою подпись и вышел из комнаты.
Глава 10
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
(продолжение)
Когда Мэтесон вошел в спальню, которую он делил с женой, то с удивлением обнаружил шторы задвинутыми, а комнату погруженной в полумрак. Юфимия лежала на кровати, прижимая ко лбу смоченный одеколоном носовой платок. Она вздрогнула, когда ее муж включил свет. Ее лицо было бледным, если не считать носа, выглядевшего неподобающе розовым и блестящим.
— Роберт, дорогой! — воскликнула Юфимия. — Я не знала, что ты вернулся. Выключи свет. У меня жуткая головная боль. Уверена, что с минуты на минуту начнется гроза. — Так как он промолчал, она добавила: — У тебя хороший улов?
Мэтесон не выключил свет и не ответил на вопрос. Вместо этого он устало опустился на стул и осведомился:
— Ты слышала, что произошло?
Юфимия кивнула и шумно высморкалась.
— Ты имеешь в виду сэра Питера? Какой ужас, Роберт! Я так расстроилась... Ты не возражаешь, дорогой, если сегодня я не стану спускаться? Я вся разбита.
— Полиция здесь, — продолжал Мэтесон. — Я только что говорил с ними. Они хотят побеседовать с тобой.
— Со мной? Почему?
— Не знаю. Наверно, они сами скажут тебе об этом.
— Но, Роберт, я не могу с ними разговаривать! Я плохо себя чувствую и к тому же не могу сообщить им ничего полезного. Они ведь не думают, что я... — Юфимия встала с кровати, подошла к мужу и обняла его за шею. — Ты ведь не считаешь, Роберт, что я что-то об этом знаю?
Мэтесон быстро высвободился, не глядя на жену.
— По-моему, тебе лучше спуститься и повидать их, Фими, — сказал он.
Юфимия выпрямилась, подошла к туалетному столику и начала пудрить нос.
— У тебя нет ни капли сочувствия. Но если ты настаиваешь, я пойду. — Последовала пауза, в течение которой она приводила в порядок платье, волосы и лицо. — Ну вот, я готова. Ты пойдешь со мной?
— Пойду вниз, — ответил Мэтесон. — Но думаю, тебе лучше побеседовать с ними без меня.
— Тебе нужно, чтобы я одна выдерживала эти полицейские ужасы?
— Если хочешь, можешь потребовать присутствия адвоката.
— Полагаю, ты посоветуешь мне воспользоваться услугами этого вечно усмехающегося Смитерса? Благодарю покорно. Кроме того, мне не нужен адвокат. Просто я чувствую себя усталой и больной.
— Хочешь, чтобы я послал за Лэтимером?
Что-то в его тоне заставило ее обернуться и посмотреть на него.
— За Лэтимером? — переспросила она. — Почему ты упомянул его?
— Он ведь врач, верно? Вчера вечером он выписал мне превосходный рецепт.
Юфимия изумленно уставилась на него:
— О чем ты, Роберт?
— Это правда, не так ли?
— Доктор Лэтимер действительно выписал тебе рецепт. Сегодня я отнесла его в аптеку. Но почему...
— Значит, ты отнесла его в аптеку? Ты всегда обо мне заботишься, Фими! Ну и что ты подумала об этом рецепте?
— Я начинаю думать, Роберт, что ты спятил! Откуда мне знать, что было в рецепте? Ты ведь не настолько обезумел, чтобы подозревать, что с ним что-то не так?
Мэтесон посмотрел жене в глаза.
— Ты в самом деле не читала рецепт, который вчера тебе дал Лэтимер? — медленно спросил он.
— Конечно не читала. Это дело аптекаря, а не мое. Я бы не поняла там ни слова. Будь благоразумен, Роберт!
С минуту муж молча смотрел на нее.
— Похоже, ты говоришь правду. Но в таком случае... — Внезапно он громко расхохотался, потом, к окончательному изумлению жены, подошел к ней и нежно поцеловал в лоб. — Полиция ждет внизу.
Без единого слова она повернулась и вышла.
Миссис Мэтесон, представшая через несколько минут перед суперинтендентом Уайтом, резко отличалась от той миссис Мэтесон, которая провела вечер в расстройстве, лежа на кровати. На ее лице не было никаких признаков волнения, на полных губах играло легкое подобие улыбки, а если в ее поведении и ощущался налет грусти, то при данных обстоятельствах это было вполне естественно.
Юфимия извинилась, что заставила полицейских ждать.
— У меня ужасно разболелась голова, — объяснила она. — Думаю, в воздухе висит гроза.
Отдаленное бормотание грома подтвердило ее слова.
— Да, похоже, погода портится, — сказал Уайт. — Кроме того, известие о происшедшем явилось для вас потрясением.
— Разумеется.
— Сэр Питер был вашим близким другом? — спросил суперинтендент.
— Не очень близким. Мы с мужем пару раз были в Мэноре, и я иногда виделась с ним и его женой в Лондоне. Она такая славная малышка.
Саму Юфимию едва ли можно было охарактеризовать как «славную малышку», и нотки снисхождения в ее голосе свидетельствовали о том, что она это сознавала.
— А теперь, миссис Мэтесон, — продолжал Уайт, — мы, естественно, хотим по возможности исключить каждого, кто мог находиться вблизи места преступления в соответствующее время. Ваш муж уже дал нам отчет о своих передвижениях. Может быть, вы окажете нам такую же помощь?
— Охотно.
В ответ на вопросы Уайта Юфимия описала передвижения мужа вплоть до времени его ухода из гостиницы. Ее отчет совпадал с показаниями Мэтесона. Описание сцены заключения пари не добавило ничего нового к тому, что полиция уже знала, хотя ее повествование было куда более живым, а в том, что касалось Ригли-Белла, куда более красочным. Гроза наконец разразилась, и рассказ Юфимии выразительно иллюстрировали вспышки молний и удары грома.
