Бретт Холлидей - Два часа до полуночи
– Во всяком случае, не пьяная. И когда она рассказывала свою историю, все выглядело очень убедительно.
– Да? Тогда как же этот приятель со шрамом нашел ее в твоем номере? Если верить этой девушке, он остался на улице, а она умчалась на такси, сама не зная куда.
– Он объяснил мне, что успел разглядеть номер такси, а потом нашел диспетчерскую и связался с водителем по радио.
– Возможно, – коротко ответил Джентри. – А что он еще рассказал? Выкладывай дальше.
– Это роман с продолжением, – ухмыльнулся Шейни. – Так вот, этот парень уверяет, что он ее брат. И что эта ненормальная, увидев его в коридоре гостиницы, завопила и бросилась наутек.
– А, кстати, шрам у него свежий? – с интересом спросил Тим Рурк. – Рана зажила недавно?
– Похоже, что он получил его еще в Корее, – покачал головой детектив.
Он пересказал все, что говорил об этом необъяснимом деле Берт Паульсен, закончив на том, что он направил на Шейни армейский кольт и помчался разыскивать сестру по ночному Майами.
– И ты дал ему уйти? – недоверчиво спросил Рурк. – Зная, как эта девушка его боится?
Ничего не сказав, что девушка к тому времени должна была уже спокойно сидеть у Люси Гамильтон, Шейни хмуро спросил репортера:
– Тебе приходилось нападать на рассвирепевшего солдата, который держит тебя на мушке кольта?
Рурк пожал тощими плечами.
– Поэтому я пишу репортажи и не претендую на роль детектива, – его голос стал задумчивым. – Послушай, Майк! Ты сказал Паульсен, Берт Паульсен? Из Джексонвилла, да?
– Так он сказал. И предъявил в доказательство удостоверение личности.
Шейни и Джентри молча смотрели, как Тим Рурк снова откинулся вместе с креслом к стене, медленно поднял руки к глазам и стал нахмурясь разглядывать кончики пальцев. Оба они восхищались блестящей памятью Рурка, который помнил обо всех происшествиях, удостоенных внимания прессы, и сейчас надеялись, что репортер выудит для них что-нибудь стоящее.
– Паульсен? Ага… Черт возьми, ведь о нем писали совсем недавно. Недели две-три назад. Джексонвилл? – Рурк на мгновение закрыл глаза, стараясь сосредоточиться, потом возбужденно щелкнул пальцами.
– Вспомнил! Статья называлась «Охота на простаков». Нелли Паульсен и ее брат. Но недели две назад они попали не на того простака, и он вызвал полицию. Большой сенсации не было – только маленькая заметка в «Ньюс». Но там было подробное описание их внешности. Они оба благополучно успели слинять, – продолжал он. – Быстро смылись, когда парень отказался платить. Полиция Джексонвилла должна была заняться их розыском, – добавил он, поворачиваясь к Джентри.
– Сомневаюсь, чтобы они об этом побеспокоились, – буркнул тот и, наклонившись вперед, включил селектор.
– Этих шантажистов всегда очень трудно уличить. Девяносто девять из ста простаков предпочитают платить, а не обращаться в полицию.
– Я этому не верю, – решительно сказал Шейни репортеру.
Тот пожал плечами.
– Пошли в архив, я найду тебе эту статью. Почему ты сомневаешься?
– В основном из-за девушки. Может быть, она не в своем уме, но будь я проклят, если ее можно представить в роли шантажистки. А ее брат? Черт возьми, разве ты забыл, как он сказал, что еще две недели назад жил в Детройте?
– А может, он специально вернулся, чтобы заставить раскошелиться очередного простофилю, которого подцепила его сестричка?
– Может быть, – согласился Шейни. – Но он рассказывал мне совсем другое.
– А ты думал, он расскажет тебе, что занимается шантажом и использует сестру как приманку? – ехидно улыбнулся Рурк.
Раздался голос из селектора. Все трое внимательно выслушали сообщение из отдела регистрации, что в списках разыскиваемых Паульсенов нет.
– Ну вот, – сказал Шейни. – На этот раз, Тим, твоя хваленая память…
– Моя хваленая память вполне оправдывает свою славу, – парировал Рурк. – Билл прав. Полиция Джексонвилла, видимо, не позаботилась объявить розыск, зная, что все равно не сможет предъявить обвинение. Позвоните им, шеф, и вы в этом убедитесь.
Джентри вопросительно посмотрел на детектива. Тот сердито кивнул.
– Проверь это, Билл! А то я, кажется, начинаю ходить по кругу. Если эта девушка и ее братец и вправду занимались шантажом, это все меняет.
Джентри снова заговорил в микрофон. Потом откинулся в своем вращающемся кресле, вытащил из нагрудного кармана еще одну толстую черную сигару, с удовольствием понюхал ее и откусил кончик.
– Почему это все меняет, Майк? – рассеянно спросил он. – Все равно ведь они рассказали тебе две совершенно исключающие друг друга истории. Все равно у тебя остается труп, которого не оказалось на месте, истеричная девица, которая не узнает своего брата…
Он чиркнул спичкой, поднес огонек к сигаре, затянулся и с удовольствием выпустил облако дыма.
– Если они замешаны в чем-то подобном, – сказал Шейни, – то можно предположить, что она узнала брата в коридоре и именно поэтому бросилась бежать. Может быть, они поссорились в Джексонвилле, и брат за ней охотился. А всю эту чепуху она мне рассказала, чтобы напустить тумана и скрыть, что человек, которого она смертельно боится – ее брат.
– Но ты же говорил, – ехидно усмехнулся Рурк, – что она увидела тело своего брата и сообщила об этом по телефону до того, как брат на нее напал. И когда ты позвонил Паттону, он это подтвердил.
– Ага, – кисло кивнул Шейни.
Он сердито взъерошил жесткую шевелюру и грустно спросил:
– Ну почему мне все время попадаются такие запутанные дела? Черт возьми, неужели на всем белом свете не найдется для меня хоть одно простое, чистое, высокооплачиваемое дело?
– Это потому, – бодро ответил Рурк, – что все таксисты города тебя уважают и везут клиентов к тебе. А ты отказывайся от таких дел, – весело добавил он. – Вспомни хоть сегодняшний вечер. Эта милая дама предлагала тебе простую, непыльную высокооплачиваемую слежку, а ты что сделал? Ты, конечно же, хладнокровно отказался! Ты небрежно отверг ее предложение. А почему? Из-за дурацкого смутного предчувствия, что впереди тебя ждет нечто более интересное. Вот так-то. Ты сам этого хотел, так что не жалуйся.
В дверь постучали. Вошел полицейский с листом бумаги. Он положил листок перед Джентри со словами:
– Информация из Джексонвилла, сэр.
Джентри отложил сигару и взял листок. Просмотрев его, он повернул голову к Шейни:
– Тим, как всегда, прав. Берт и Нелли Паульсен, соответственно тридцать один и двадцать два года.
Шеф полиции перевел взгляд на отпечатанные строчки и прочёл вслух:
– Блондинка. Пять футов четыре дюйма. Сто восемнадцать фунтов. Шатен. Пять футов десять дюймов. Сто пятьдесят фунтов.
Он нахмурился и отложил листок.
– Майк, здесь ничего не сказано о шраме. А это описание должно быть полным.
Шейни сжал зубы, впадины на щеках обозначились резче.
– Ты не ошибся? Рост пять футов десять дюймов, а вес сто пятьдесят?
Джентри еще раз посмотрел запись и кивнул.
– Все точно. Но о шраме ни слова.
– Значит, он врал, – хрипло сказал Шейни. – Это не Берт Паульсен.
– Похоже, – живо отозвался Джентри. – Это был кто-то другой. Здесь написано, что это первый фокус, устроенный командой Паульсенов. За последние три месяца они обработали еще двоих, но те никуда не обращались, пока не прочли статью в газете. Ведь этот парень сказал тебе, что жил в Детройте и приехал только из-за телеграммы сестры?
– Так он мне сказал, – угрюмо кивнул Шейни.
– А сейчас он ищет ее с пистолетом, – отрывисто сказал Джентри. – Может быть, это одна из ее жертв решила в конце концов свести счеты.
Зазвонил телефон на столе Джентри. Он взял трубку, ответил: «Привет, солнышко», и передал ее Майклу:
– Мистер Шейни, вас вызывает ваша любящая и многострадальная секретарша.
– Она здесь, Майк, – сказала Люси. – Ты говорил, чтобы я ее пригласила…
– Прекрасно, – Шейни говорил приветливо и добродушно. – Пусть побудет до моего прихода. Я вернусь до полуночи, как обещал.
Он повесил трубку и ухмыльнулся.
– Люси просто напомнила, что меня ожидает бокал коньяка.
Глава 11
Люси Гамильтон, выпрямившись, застыла в кресле у телефона в своей гостиной. Она курила и слегка хмурилась, прикрыв глаза от голубого дыма, лениво поднимающегося от сигареты, зажатой в ее левой руке. Каждый раз, когда Люси открывала глаза, взгляд ее падал на большое кресло у дивана со стаканами и бокалом коньяка, который она налила для своего рыжеволосого босса больше часа назад.
Нетронутые стаканы словно дразнили Люси. Ее карие глаза затуманивались каждый раз, когда она смотрела на кресло, и она жмурилась, чтобы удержаться от слез.
Глупо, конечно, из-за этого переживать. Так случалось уже много раз. Сегодняшний вечер был составной частью жизни, которую она сама выбрала, когда пошла к Шейни в секретарши. И Люси всегда принимала это как должное. Но сегодня вечером…
