Боб Джадд - Финикс. Трасса смерти
А с другой стороны, я сидел перед тарелкой вареных яиц и бекона, наблюдая, как застывает жир, сидел, как рыба, вынутая из воды, с женщиной, которая уже явно перезрела, глядя в лицо человеку, которого терпеть не мог, и напротив сенатора Соединенных Штатов, который пытался задавать умные вопросы. На которые я, естественно, старался давать умные ответы, не обращая внимания на тычки, которыми меня награждала под столом Вирджиния с помощью каблучков-шпилек. Из-за шума взлетающих и садящихся вертолетов, дополненного ревом двигателя «Формулы-1», доносившегося из гаража, нам приходилось кричать. Для телекамер и людей, уставившихся на нас, мы, возможно, выглядели так, как будто это чуть ли не самый знаменательный день в нашей жизни. Не знаю, что думали за столом другие, а я лично не мог дождаться, когда все это кончится и я смогу уйти из-за стола, принять душ, облачиться в гоночный костюм и сесть в машину.
— А что, — хотелось узнать сенатору Дикерсону, — предпринимается в части охраны окружающей среды? — У сенатора, как и у всех людей, живущих посреди беспрерывной потребности к вниманию, был ограниченный кругозор. Шоры эволюционируют вместе с властью. Я его не упрекаю, он представляет чьи-то интересы. Такова его работа — быть в курсе «проблем». Окружающая среда была на сегодня, без сомнения, жгучей проблемой в его штате. Скоро она станет жгучей и в Британии. Да еще у него выдалась такая тяжелая поездка. Я представил, как он выходит с заседания сенатской подкомиссии по увеличению доходов, сбору налогов, ползет в час пик сквозь охваченный смогом Вашингтон в аэропорт, его сажают, как в клетку, в неудобный самолет, он летит ночь без сна, потом его перебрасывают в вертолет для участия в зарубежном зрелище, которого он не понимает.
— Мы об этом думаем, — крикнул я ему через стол. Он пришел в замешгательство. — Я говорю о вопросах охраны окружающей среды. Мне кажется, все мы очень скоро перейдем на использование сжиженного газа, — сказал я.
— Так что же вы используете сейчас? — спросил он.
— Они используют ту же самую штуку, — объяснила Вирджиния, — которая позволяет Эверсу быть непобедимым у женщин. Она пахнет, как кошачья моча. — И ласково подтолкнула меня под столом, чтобы подчеркнуть свою мысль.
— Правда? И эта штука действует? — спросил сенатор. — А не могли бы вы мне дать флакончик? — Лицо у него было молодым, если не считать свисающий второй подбородок, да еще хохолок над низким лбом, отчего он отдаленно походил на Джека Кеннеди.
— Вам лучше проверить, что она работает, на Форресте, — сказала Вирджиния, проводя своей туфелькой по моей ноге.
— Я достану вам флакончик, сенатор, — вмешался Сэм, глядя на репортеров и морщась от вспышек. — Может, на вас это лучше будет действовать, чем на меня.
— Тебе этого и не надо, лапушка, — сказала Вирджиния.
Интересно, что же она делала под столом другой ногой?
— Что меня интересует, так это технология, — поделился сенатор за чашкой кофе, легко переходя к своей манере говорить так, чтобы могли услышать и другие. — Народы вооружают себя оружием прошлого, в то время как войны выигрываются оружием будущего. Я считаю, великое сражение, которое нам предстоит, будет за окружающую среду, и надеюсь, что ваш спорт может развиваться на основе соответствующих технологий. Я как-то читал об автоматических трансмиссиях, управлении тягой, активных подвесках. Похоже, ваши парни из «Эмрон» не имеют ничего этого.
— У нас есть чудо в виде одной аэродинамической программы, — возразил я.
— Я ожидал этого, — сказал сенатор, отставив свой кофе. — Хотя я надеюсь, вы не столько получаете, сколько Сэм хочет с нас содрать за свои аэродинамические трубы? — Он широко, подбадривающе улыбнулся Сэму.
— Мы не пользуемся аэродинамическими трубами, сенатор. Эти трубы — вчерашний день, — сказал я и встал, чтобы уйти. — Вы должны извинить меня, — добавил я, — мне пора надевать костюм.
— А что вы надеваете? — Сенатор расплылся в улыбке, помогающей завоевывать голоса избирателей. — Плащ?
— Жаропрочный «Номекс» в несколько слоев, — ответил я. — Поэтому я не кончу свой путь похожим на этот бекон на вашей тарелке. — Мне не стоило распускаться перед гонкой. Я становлюсь раздражительным, рассеянным и невыносимым для окружающих. Моя бывшая жена Сьюзен называла это ПГН — предгоночное напряжение.
— Прошу вашего прощения на секундочку, — произнес Сэм, вставая, когда я отходил от стола. — Мне надо переговорить с моим водителем.
Сэм шел рядом со мной по траве до тех пор, пока мы оказались вне пределов слышимости сенатора. Тут он положил руку мне на плечо и остановил меня.
— Что за чушь все эти дела с этим новым передком? — спросил он. — Похоже, ты смеешься надо мной. И я желаю, чтобы ты на эту тему не говорил ни с кем из тех типов из прессы! Подожди пару недель, а там неси все, что пожелаешь. А сейчас я хочу, чтобы ты держал язык за зубами. И ради Бога, не трогай аэродинамические трубы! Это не твоего ума дело!
— О, привет, Форрест! — Чистый, звонкий голос Мерри перекрыл шум вертолета. Она подъехала сзади Сэма, и он отступил в сторону. На ней было мягкое белое облегающее платье и белые туфли с каблучками. И она накрасилась ярко-красной губной помадой. При темный волосах, бледной коже и глазах чересчур больших для ее хрупкого лица, она выглядела сегодня красивой и утомленной.
— Привет! — сказала она, протягивая руку, а другой держа мини-компьютер. — Вы, должно быть, Сэм Нотон. Алистер все время рассказывал о вас. Если б я знала, что вы будете здесь, я бы приготовила торт.
— Рад познакомиться, миссис…
— Бенкинс. Мерри Бенкинс. Может, вы не помните, я жена Алистера. Точнее, бывшая. Вы меня понимаете. Тоже рада познакомиться.
— Взаимно, — сказал Сэм с холодным лицом. — Не ожидал увидеть вас здесь.
— Алистер достал мне постоянный пропуск, так что мне удается посмотреть большинство европейских гонок, — сказала она. — Вы готовы видеть, как Форрест восхитит мир? — Затем она обернулась ко мне и выпалила, не переводя дыхания: — А где Сьюзен? Я думала, что сейчас она увивается вокруг тебя, Форрест!
— Мы многого ожидаем от наших новых двигателей от «Ходзуки», — сказал Нотон, пытаясь переменить тему разговора и вести его в официальном тоне.
— Ах да, двигатели, — сказала она, пренебрежительно махнув рукой. — Японские двигатели. Так знайте, что любое улучшение рабочих параметров происходит только благодаря аэродинамике.
— Мерри, если ваше «аэро» может дать нам хотя бы половину от восьмидесяти лошадиных сил, которые преподнесли нам работники «Ходзуки», то тогда можно будет о многом поговорить. У меня всегда находилось время для вашей компании. И даже когда-то я был заинтересован в ее покупке. Как вы ее называете, «Софт эйр»? Почему бы вам не присоединиться к нам и не наблюдать за гонками из офиса «Эмрон»?
— Спасибо, Сэм, — сказала она, натянуто кивнув. — Боюсь, у меня уже есть замечательное место, чтобы наблюдать за гонкой. И еще у меня масса дел, — закончила она, развернув коляску ко мне. — Поцелуй меня, Форрест. Я сегодня еще не получила свой утренний поцелуй.
Я нагнулся и поцеловал в щеку. Она взглянула на меня, глаза ее горели, губы были плотно сжаты.
— Ого, а это и вправду так сексуально, Форрест! Не знаю, кто оставил на тебе эту помаду, но ты обязан когда-нибудь дать и мне шанс. Вам не противно, когда целуют такую развалину, как я? — обратилась она к Нотону. Уже отъезжая, она повернулась к нам: — Не волнуйся, умная твоя голова, Эверс! Я все устрою, как надо. Приятно было встретиться лицом к лицу, мистер Нотон!
— У нее все в порядке? — спросил Нотон, глядя, как она катит по траве между вагончиками команд «Джордан» и «Минарди» по направлению к ангарам.
— Бывает, она забывает про литий, — сказал я. — И она считает, что Алистера убили. — При этих словах Сэм сморщился.
— Где же Сьюзен? Мне надо с ней увидеться. Надо убедиться, что мы говорим прессе одно и то же.
— Раскрой глаза, Сэм, и увидишь ее на гонке.
Сьюзен, как я рад был видеть ее, уже приехала. Она ожидала меня в домике на колесах. Вскочила из-за стола, стоявшего напротив холодильника, на ней были просторные шелковые шорты и короткая блузка с открытым воротом. Она обвила меня руками, чтобы поцеловать, и остановилась.
— Если собираешься пользоваться губной помадой, Эверс, так и скажи!
— Это Вирджиния оставила, — оправдался я. — По-моему, она это сделала неумышленно.
— А я хотела было поцеловать тебя от Сью Второй. Но я лучше подожду, когда ты смоешь с лица эти дорожные отметки. Говоришь, Вирджиния? — спросила она, отступая на шаг. — С чего это ты расцеловался с неудавшейся поп-звездой? Боже! Терпеть не могу целовать следы чьих-то губ.
— Таков мой контракт, — улыбаясь, объяснил я, радуясь, что вижу Сьюзен.
