Росс Томас - Щит Компорена
— Я хочу поблагодарить вас за вашу доброту, мистер Сент-Ив. Я не вижу лучшего способа, как предостеречь.
— Против чего?
— Перечисляя многочисленные добродетели жителей Компорена, я забыл упомянуть об одном нашем недостатке, хорошо известном всей Западной Африке, а особенно жандольцам.
— Каком же?
— Нас знают как самых искусных воров в мире.
Мы попытаемся добыть щит у воров, вы кравших его из музея. Если нам это не удастся, мы утащим его у вас. Спокойной ночи, мистер Сент-Ив.
Глава 6
Когда-нибудь я буду жить в собственном доме на окраине, с лужайкой, которую придется выкашивать, дорожкой, с которой сам буду сгребать снег, и соседской женой, которая будет запрыгивать ко мне в постель за сорок пять минут до того, как забрать детей из школы. Все это, как и смерть, ждут меня в будущем отдаленном или не очень — и первое и второе вызывает у меня легкую дрожь, а пока я продолжаю жить в разваливающемся центре города, стараясь не лезть в чужие дела, но и не допускать никого в свои.
И уже почти три года моим домом стал отель «Аделфи» — с небольшим числом постояльцев, с приемлемыми ценами, где в меру заботятся о тех, кто регулярно платит за проживание. Мне достался номер «люкс», отличающийся от остальных крохотной кухонькой и повышенной на пятьдесят процентов стоимостью. Помимо каждодневной уборки, отель «Аделфи» предлагает ресторан и бар, почему-то не упомянутые в путеводителях по Нью-Йорку, табачный и газетный киоски и коммутатор, выполняющий функции телефонной службы. То есть, если постояльцу отеля трижды звонили в его отсутствие, телефонистка обязательно назовет ему фамилию хотя бы одного из звонивших.
Из Вашингтона самолет прибыл с сорокапятиминутным опозданием. До «Аделфи» я добрался на такси и еще не успел распаковать чемоданы, как зазвонил телефон. Майрон Грин хотел знать, что произошло в Вашингтоне.
— Вашингтонские копы полагают, что у грабителей был свой человек в музее, и этого человека уже убили. А его жена повесилась. Оба сидели на игле. Ежедневно потребляли героина на сто пятьдесят долларов каждый. Таково мнение полиции.
— О Господи, — ахнул Грин.
— Это только цветочки. Самое интересное впереди.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Мне позвонила женщина, сказав, что представляет воров. Кто-то позвонит мне сюда сегодня или завтра. А потом ко мне заглянул Консепшн Мбвато, полномочный представитель государства Компорен, законного, по его словам, владельца щита. Он предложил мне пятьдесят тысяч долларов, если я отдам шит ему, получив его от воров. Я отклонил это предложение, должен признать, с неохотой, и тогда он пообещал выкрасть щит — если не у тех, у кого он сейчас находится, то у меня. Я приглашал Фрэнсис Уинго на коктейль, но она отказалась.
— Ты лучше пошли мне чек, а я позабочусь о том, чтобы деньги перевели на твой счет.
— Если у них есть марки.
— У кого?
— В газетном киоске.
— Ты опять шутишь. Такое случается с тобой, когда ты нервничаешь.
— Придется принять что-нибудь успокоительное. Пожалуй, заодно с марками куплю и сигару. Курение расслабляет.
— Что ты намерен делать?
— Ждать звонка.
— А что говорит вашингтонская полиция?
— У них сложилось впечатление, что я зарабатываю слишком много.
— Они полагают, что щит выкрали профессионалы?
— Я даже не спрашивал. И так ясно, что работали не дилетанты. Убийство охранника я трактую двояко. Первое — они профессионалы. Второе — ты запросил слишком мало за мои услуги.
— Еще не поздно поговорить об увеличении общей суммы вознаграждения, учитывая изменившуюся ситуацию. Во всяком случае, я могу попробовать.
— Пожалуйста, займись этим.
— А твои планы?
— Я же сказал, буду сидеть у телефона. Потом попытаюсь выяснить, а вдруг кто-нибудь да что-то знает. Ворам известно, кто я такой. Значит, они выходили на одного из моих знакомых. А раз они из тех, кто стреляет людям в затылок, возможно, и мне удастся установить их личности.
Майрон Грин помолчал.
— Неплохая идея. При условии, что она ни в коей мере не помешает переговорам по обмену щита на деньги.
— Если я выясню, что имею дело с теми, кто не оставляет свидетелей, никаких переговоров не будет. Переговоры, заканчивающиеся выстрелом в упор, мне не по нутру.
— Конечно, конечно. Я не об этом.
— О том, что тебе нужны две с половиной тысячи долларов?
— Нет, черт побери, не нужны мне эти две с половиной тысячи, а если ты думаешь, что моя доля слишком велика, в этот раз я не возьму с тебя ни цента.
— Успокойся, Майрон. Ты же астматик, тебе нельзя волноваться.
— К черту мою астму, Сент-Ив, — по фамилии Майрон Грин называл меня только в состоянии крайнего возбуждения.
— Что тебя гложет? — поинтересовался я.
— Сегодня утром мне звонили из Вашингтона.
— Фрэнсис Уинго?
— Нет. Из государственного департамента.
— И что они хотят?
— Они, вернее помощник заместителя секретаря по африканским делам, некий мистер Литтмен Кокс, хотят, чтобы щит был возвращен Жандоле. Этот мистер Кокс, надеюсь, я правильно расслышал его должность, — помощник заместителя секретаря, пожелал узнать, не может ли государственный департамент чем-нибудь помочь.
— Как? — поинтересовался я.
— Именно этот вопрос я ему и задал. Он предложил подключить к этому делу ФБР.
— Что ты ему сказал, Майрон?
— Брось этот тон, Сент-Ив. Я заверил его, что в этом нет абсолютно никакой необходимости, что мы привыкли работать в одиночку и, если он действительно хочет помочь, пусть позаботится о том, чтобы ФБР держалось в стороне до получения щита музеем.
Я решил, что Майрону Грину пришелся по душе звонок из госдепа. А еще больше понравился ему отказ от помощи. Тем самым он уже причислял себя к главным действующим лицам, отсюда и местоимение «мы».
— Что еще сказал помощник заместителя секретаря по африканским делам после того, как ты отверг его помощь?
— Он продолжал долдонить, что мое положение не позволяет мне оценить политическое значение щита Компорена, а его возвращение... я даже записал эту фразу, «станет краеугольным камнем будущих отношений между Жандолой и Соединенными Штатами». Как тебе это нравится?
— Последнее лишь означает, что Штаты солидаризируются с Британией и не хотят, чтобы Франция и Германия оказывали помощь Компорену.
— Откуда тебе это известно? — удивился Майрон Грин.
— Меня просветил Консепшн Мбвато.
— Понятно, — по голосу чувствовалось, что ничего-то ему не понятно. — Короче, я дал ему от ворот поворот и предупредил, что мы умоем руки, если в дело вмешается ФБР.
Когда он положил трубку, я позвонил и попросил Эдди, дневного коридорного, принести мне сандвич с бифштексом и стакан молока.
— Бифштекс сегодня так себе, — ответил Эдди.
— А как сегодня ливерная колбаса?
— Колбаса хорошая.
— Тогда неси сандвич с ливерной колбасой.
Дожидаясь Эдди, я расписался на обороте чека, положил чек в конверт и адресовал его Майрону Грину. Когда же Эдди принес сандвич, я заплатил за него и дал Эдди два доллара, чтобы поставить на лошадь, которую я выбрал в самолете, и письмо.
— У них опять нет шестицентовых марок, — предупредил Эдди, — но у меня завалялись несколько штук.
— Во сколько они мне обойдутся?
— По десять центов штука.
— Наклей на письмо одну, — я дал ему десять центов. Вот почему я так люблю Нью-Йорк. Сосед никогда не откажет в помощи. Правда, не без выгоды для себя.
Я съел сандвич и остаток дня провел в ожидании телефонного звонка, читая детектив, купленный в вашингтонском аэропорту, — об агенте ЦРУ, который два года болтался по Китаю, отравляя источники питьевой воды.
К шести часам телефон так и не зазвонил, но я подождал еще пятнадцать минут, прежде чем набрать номер.
— Авторемонтная мастерская «От А до Я», — ответил мужской голос.
— Мне нужен Паризи.
— Кто?
— Паризи, — отчетливо произнес я. — Джонни Паризи.
— Такого здесь нет.
— Скажите ему, что звонит Филип Сент-Ив.
— Сент-... кто?
— Ив. Повторить по буквам?
— Сейчас погляжу.
Через пару минут трубку взял Паризи.
— Привет, Везунчик.
— Мне понравился твой новый секретарь.
— Ты о Джое? Что-то в нем есть, не так ли?
— Полностью с тобой согласен.
— Между прочим, вернувшись от тебя в субботу, я понял, что проигрался в пух. Вечер обошелся мне в девятьсот баксов, и большая их часть перекочевала к Огдену.
— Ему нужны деньги. В следующем месяце его дочь идет в колледж.
— Черта с два. Он столько заколачивает, что может отправить в колледж дюжину дочерей, причем это никак не отразится на его бюджете.
— Таких богачей просто нет, — возразил я.
— Может, ты и прав, — не стал спорить Паризи. — Все было по-другому, когда мы учились в колледже. Не понимаю я нынешнюю молодежь. Вечно орут, бунтуют, чего-то требуют.
