Картер Браун - Смертельный блюз
Я поднялся и мрачно посмотрел на нее:
– Не будьте дурой, Глория…
– Дурой? – вскричала она. – Вы имеете наглость называть меня дурой? Вы… вы…
Она схватила настольную лампу и запустила в меня. Я успел нагнуться, лампа ударилась о стену, разбилась, и осколки ее попадали на кушетку. В тот же миг Глория бросилась на меня и забарабанила кулаками в мою грудь. Решив, что теперь уже не до любезностей, я схватил ее и тряхнул так сильно, что у нее застучали зубы.
Внезапно раздался треск, ткань порвалась и соскользнула на пол. Нагая Глория отступила назад и упала в кресло, а я продолжал стоять, держа в руке обрывок нейлона.
Однако в следующую секунду, испустив воинственный клич, Глория вновь вскочила на ноги, дав мне возможность полюбоваться своими округлостями в другом ракурсе. Ее крик перешел в дикий вопль, и она пульнула в меня щетку для волос.
– Убирайтесь вон! – выкрикнула она. – Убирайтесь, или я вас убью!
Я только улыбался в ответ.
– Если вы хотите, чтобы я вас немножко помассировал, то…
Она посмотрела на меня так свирепо, что я тут же отступил к двери.
– Но ведь это только предложение…
Минуту спустя я открыл дверь в своем домике и сразу заметил в комнате свет.
– Где вы пропадали? – спросила Эйприл Мауэр, когда я вошел. – Я жду вас целую вечность.
На ней было шелковое платье без рукавов с глубоким вырезом, густые волосы волнами спускались на плечи. Большие бронзовые серьги и браслет на левой руке очень шли к ее смуглой, загорелой коже. Картину дополняли белые кожаные сандалии, последний писк моды этого сезона. Признаться, все это произвело на меня сильное впечатление.
Я прислонился спиной к двери и не торопясь разглядывал детали ее наряда.
– Я тоже искал вас всю вторую половину дня, но вы как сквозь землю провалились, – упрекнул я Эйприл.
– У меня не было желания выслушивать оскорбления от этого полоумного Свайна, – заявила она.
– Он намного сильнее меня, – попытался я оправдаться. – Но вам все-таки стоило остаться. Гориллы Луи Барона чуть не убили его.
Эйприл пожала плечами. По всей вероятности, все это мало ее интересовало.
– Послушайте… вернее, прислушайтесь, – проговорила она.
Я прислушался и вскоре различил тихие звуки трубы, наигрывавшей медленный блюз.
– Он играет где-то на улице, – сказал я, – но у меня нет никакого желания составить ему компанию. Там слишком холодно!
– Мы же собирались с ним потолковать, – напомнила она нетерпеливо. – Это, собственно, была ваша идея, разве нет?
– Да, – согласился я. – Мы хотели заняться Мускатом.
– Если это не его дух играет на трубе, то это делает он сам, – заключила она. – Так почему бы нам не отправиться к нему?
– Великолепно! – сказал я, и мы вышли на улицу. Мускат тем временем уже успел скрыться в своем домике и продолжал играть там. Когда я постучал, музыка смолкла, а мгновение спустя он открыл дверь.
– Вот так гости! – мрачно заявил музыкант.
– Мы хотели бы поговорить с вами, – сказал я.
– О’кей! – Он распахнул дверь пошире и провел нас в гостиную, где на столе выстроились в ряд с полдюжины бутылок.
– Как насчет выпить? – спросил он.
– Нет, спасибо. – Эйприл отрицательно покачала головой.
– Не портите песню, девочка! – бросил он. – Я не люблю пить один, это неправильно.
Мускат наполнил рюмки до краев и предложил нам.
– Мы подумали… – начал я и откашлялся. – Ну, так вот мы хотели…
– О бог ты мой! – сердито перебила меня Эйприл и с улыбкой повернулась к Мускату. – Дело в том, мистер Муллинс, – сказала она, – что мы хотели попросить вашей помощи.
– Материальной? – спросил он. – Я бы с радостью, но у меня ничего нет. Дело в том, что я ужасный мот.
– Речь совсем о другом. – Эйприл тряхнула головой. – Глория должна во вторник быть на студии: там начинаются съемки фильма с ее участием. Но лейтенант не отпустит нас до тех пор, пока не отыщет преступника, убийцу Элен Фицрой. А с Глорией, если она вовремя не вернется, расторгнут договор, Бойд не получит своего гонорара, я тоже окажусь без средств.
– Все это очень печально, – заметил Мускат, сделал большой глоток и снова взялся за свою трубу, чтобы извлечь из нее какой-то кошмарный звук.
Но Эйприл не сдавалась.
– Поэтому надо во что бы то ни стало найти убийцу до вторника, – настаивала она. – И вы могли бы нам в этом помочь.
Мускат удивленно посмотрел на нас и опустил трубу.
– Я? – спросил он. – Каким образом?
– Но вы же были на месте преступления, так?
– Думаю, что да, девочка, – согласился он. – Но я принял такую дозу, что витал где-то в облаках. Полиция считает, что стреляли из-за моей спины. Но я даже не слышал выстрела и тем более не видел, кто стрелял.
– Но что-то, пусть самую малость, вы должны вспомнить, – продолжала допытываться Эйприл.
– Даже не помню, когда это было.
– Это было вечером, – сказала она.
– Ну вот видите. – Мускат печально покачал головой.
Эйприл беспомощно посмотрела на меня, а музыкант снова взялся за свою трубу и начал играть «Вуд Индиго». И тут меня снова осенило.
– Понял! – воскликнул я и прищелкнул пальцами. – Я знаю, что надо сделать, чтобы он вспомнил.
Мускат опустил трубу и посмотрел на меня.
– Давайте выпьем еще по одной, – предложил он.
– Вот именно, – сказал я. – Еще по одной, потом еще… – И чтобы придать вес своим словам, залпом осушил рюмку.
– Что вы задумали? – не поняла Эйприл.
Я взглянул на нее с ощущением собственного превосходства.
– Все, что от вас требуется, – это немного поиграть, – объяснил я.
– Мне – поиграть?! – возмутилась она. – Вы шутите?
– Делайте, что вам говорят, мы восстанавливаем картину преступления.
Мускат и Эйприл переглянулись и уставились на меня.
– Ему нужно еще выпить, – заключил трубач.
– А я думаю, что он что-то съел, – возразила Эйприл.
– Никогда в жизни не встречал таких тупых, – обозлился я.
– Ладно, мистер Всезнайка, – огрызнулась Эйприл. – Говорите понятнее, что от нас требуется.
– Хорошо, повторю еще раз, – рявкнул я. – Нам надо воссоздать картину преступления.
– И тем не менее я опять ничего не понял, – бросил Мускат, снова наполнив рюмки.
– Когда это произошло, вы были пьяны, – терпеливо объяснял я. – А сейчас трезвы, правильно?
– Почти трезв, – поправил он меня. – Но это не надолго.
– Вот и прекрасно, – одобрил я. – Вы напьетесь, как в прошлый вечер. Пейте и дуйте в свою трубу. А потом мы разыграем сцену, которая предположительно произошла вчера в рубке. Эйприл исполнит роль Элен Фицрой…
– Что-что? – переспросила она.
– Вы меня слышали, – отрезал я. – Ну а для меня сгодится роль убийцы. Трезвый Мускат, естественно, не может ничего вспомнить, потому что тогда был пьян. Но когда он напьется, а мы разыграем сцену вроде той, что он видел вчера, он, возможно, и вспомнит, как все было на самом деле.
Эйприл и Мускат какое-то время смотрели друг на друга.
– О’кей! – наконец сказала она. – На первый взгляд это несусветная чушь, но все лучше, чем ничего.
– А вы что скажете? – спросил я Муската.
Тот пожал плечами.
– Давайте пить, не будем терять времени, – ответил он.
– Вот и хорошо, – сказал я. – Пусть Мускат вольет в себя с десяток порций спиртного, а потом мы…
– Минутку! – перебил он меня. – Вы что, хотите меня напоить, сами только наблюдать?
– Вы должны напиться. В этом весь смысл нашей затеи.
Музыкант медленно покачал головой:
– Один я не буду пить! Так не пойдет.
– Будьте же благоразумны, Мускат, – попыталась уговорить его Эйприл.
– Послушайте, Бойд, – заметил он. – В конце концов, эта сумасшедшая идея ваша, а не моя. Но я согласен попробовать, лишь бы вы пили вместе со мной. Если нет, я пас.
– Ладно, будь по-вашему! – согласился я и посмотрел на Эйприл. – А вы что скажете?
– Ну, – протянула она нерешительно, – поскольку речь идет о том, чтобы сохранить свой заработок, я присоединяюсь. – С этими словами она взяла не тронутую до сих пор рюмку и выпила ее содержимое залпом, словно простой лимонад.
– Вот это другое дело! – Мускат вновь наполнил рюмки. – За воссоздание преступления!
И мы начали пить. После седьмой порции я перестал вести счет – это уже не имело смысла. Постепенно все предметы вокруг стали расплываться, потом вдруг вновь обрели четкие очертания.
Мускат сидел на полу, скрестив ноги, и играл на трубе. Видно было, что мысли его витают где-то далеко. Рядом с ним стояло три бутылки – две из них были уже пусты.
Эйприл кружилась по комнате в каком-то замысловатом танце. Я бы охотно составил ей компанию, но не нашел выключателя, чтобы остановить раскачивающийся пол. Какое-то время я следил за ней.
Потом она зашаталась и, лишь схватившись за край стола, смогла удержаться на ногах.
– Эй, вы, болван! – выкрикнула она.
