Олег Голиков - Крымский Джокер
Лидия Петровна, всё ещё вне себя от гнева, глядела на поднявшуюся возле входа в аэровокзал суету. Потом успокаивающе похлопала напрягшегося Фёдора по колену, и, повернув ключ зажигания, заглушила машину.
— Тихо. Не суетись… Мы же чистые. Постоим спокойно… Пусть эта блудня рассосётся.
Потом она прикрыла глаза. Во рту у Лиды пересохло. В голове было пусто. Перед глазами Афанасьевой стояла широкая улыбка синеглазого мужчины с поднесённой к губам рукой. Впервые в жизни ей стало по-настоящему жутко…
Обе машины Кораблёва рванулись с места, но, отъехав от троллейбусного кольца метров сто, джип остановился и из него выскочил парень. «Ауди» притормозила чуть дальше.
Мужчина из джипа быстрыми шагами подошёл со стороны автобусных касс сзади к бордовой «мазде» и, на секунду наклонившись, что-то закрепил у неё под бампером Потом на миг задержал свой взгляд на образовавшейся возле входа толпе, скользнул глазами по микроавтобусу с выскакивающими из него вооружёнными милиционерами, который, развернувшись, пытался перегородить выезд из аэропорта, и почти бегом вернулся в джип.
Глеб сидел на заднем сидении, всем своим телом заслоняя вздрагивающую Маринку, которая всхлипывала в полубессознательном состоянии. Он безжизненно-пустыми глазами глянул на своего водителя:
— Прицепил?
Парень завёл двигатель.
— Есть такое дело…
Джип проехал ещё около ста метров. Глеб прищурился и совсем не своим голосом спросил у парня:
— Машин там других много поблизости?
— Да нет… Она в сторонке припаркована.
Тогда Кораблёв бережно прислонил бесчувственную Маринку к спинке сидения, взял из рук охранника небольшую коробочку и выдвинул антенну. Затем, стиснув зубы, нажал кнопу на приборе и прошептал:
— А это вам, Лидия Петровна, — к одиннадцати туз! От Виктора Карытина!
Через секунду на стоянке аэропорта гулко громыхнул взрыв, и в небо взметнулось чёрножёлтое облако дыма с огнём.
Кораблёв, крепко обнимая бесчувственную Маринку одной рукой, второй сильно стукнул по переднему сиденью:
— Вперёд, Андрей, в больницу! Знаки и менты — по боку!!
Вскоре, после нескольких минут бешеной езды, Марина приоткрыла помутневшие глаза.
Она отрешённо посмотрела на Глеба и еле слышно прошептала искусанными до крови губами:
— Это ведь сон был, Глебушка? Правда ведь сон?.. Он улетел? — и вдруг внезапно стала изо всех сил стала колотить Кораблёва в грудь маленькими кулачками. — Ну, не молчи, родненький!! Ну, скажи, скажи мне, что Витя улетел!! Умоляю тебя-бя-а-а!!!!
Глеб с усилием сглотнул комок. И, внутренне содрогнувшись, он изо всех сил сжал Маринку в своих объятиях и прошептал:
— Улетел… Всё хорошо, девочка моя — Витя улетел…
Эпилог
…Четыре месяца спустя в салоне первого класса самолёта компании «Люфтганза», следующего рейсом из Киева до Бостона с пересадкой во Франкфурте, сидела молодая красивая женщина. Её белое, без единой морщинки лицо своей неподвижностью напоминало алебастровую венецианскую маску. Было что-то жуткое в этих продолговатых тёмно-кофейных глазах с длинными ресницами, резко выделяющимися на неживой белоснежной коже.
Рядом с ней дремала хорошенькая белокурая девочка лет восьми. Молодая стюардесса, развозившая напитки, вежливо предложила симпатичной даме:
— Возьмите сок морковный, с мякотью… Будущему малышу нужны витамины, — ласково улыбнулась девушка в синей униформе, показывая глазами на немного выступающий под элегантным платьем живот пассажирки.
Странная женщина, не меняя выражение лица, равнодушно кивнула в ответ и взяла стакан сока.
Поставив его на небольшой никелированный столик рядом с креслом, она достала из своей сумки чёрную книгу с золотыми буквами на обложке, развернула её и прочитала:
«…Борис Юрьевич Фролов. Философское эссе «Путь из бездны»»
Повторив про себя название, она оторвала глаза от страницы и грустно посмотрела в иллюминатор.
Самолёт пролетал над Гренландией. Где-то далеко внизу, на бескрайной серой глади океана виднелись светлые пятнышки многочисленных айсбергов, которые казались небольшими капельками растаявшего в воде сливочного мороженного. Сам же огромный, пронизанный вечной мерзлотой остров смотрелся угрюмо и неприветливо. С самолётной высоты на нём едва угадывался бедный рельеф, проступавший небольшими тёмными проплешинами то ли высоких холмов, то ли грязноватых болот.
Женщина пригубила яркий напиток, на мгновенье остановилась глазами на неровно разорванной половинке купюры достоинством в один доллар, которая служила закладкой в чёрной книге и продолжила чтение:
«…Ещё одна смерть — что может быть печальнее? — я ищу новые темы.
Довольно нам скорбеть об утратах и отчаиваться при виде окружающих! Моря слёз уже пролиты, и острова радости ждут своих робинзонов. Пусть не будет больше ничего, что может омрачить наши взоры.
«Благая весть», «нирвана» — оставим всё это бесплодным коровам, жующим свою вековую жвачку. И бросимся прочь из удушливого склепа человеческой истории.
Пришла пора новыми огненными буквами написать нашу историю, и пусть эти надписи засияют не на «руинах старого мира» — смердят эти обломки. Я хочу увидеть новые священные строки на чистом небе рассвета, который встретил когда-то Заратустру на далёких горных вершинах, где и сейчас ещё можно услышать незатихающее эхо:
«И сказали мне, что эта дорога ведёт к океану Смерти. И повернул я с полпути обратно. И с тех пор тянуться предо мной кривые и глухие окольные тропы…»
Марина аккуратно положила между страниц половинку доллара, поправила подушку под головой спящей девочки и закрыла глаза. Так она просидела несколько минут. Потом, очнувшись, задёрнула тёмно-синий светофильтр на иллюминаторе, открыла книгу и стала читать дальше.
Над Атлантическим океаном всходило солнце…
КонецПриложение
Б.Ю. Фролов
«Путь из бездны»
Ещё одна смерть — что может быть печальнее? я ищу новые темы.
* * *Ты даже здесь боишься темноты?
Что же ты будешь делать после смерти…
* * *Начинать каждый раз всё с нуля — тяжкий удел бессмертных.
* * *Довольно нам скорбеть об утратах и отчаиваться при виде окружающих! Моря слёз уже пролиты, и острова радости ждут своих робинзонов. Пусть не будет больше ничего, что может омрачить наши взоры!
«Благая весть», «нирвана», «спасение» — оставим всё это для бесплодных коров, жующим свою вековую жвачку, и бросимся прочь из удушливого склепа человеческой истории. Пришла пора новыми огненными буквами написать нашу историю. И пусть эти надписи засияют не на «руинах старого мира» — смердят эти обломки. Я хочу увидеть новые священные строки на чистом небе рассвета, который встретил когда-то Заратустру на далёких горных вершинах, где и сейчас ещё можно услышать незатихающее эхо:
«И сказали мне, что эта дорога ведёт к океану Смерти. И повернул я с полпути обратно. И с тех пор тянуться предо мной кривые и глухие окольные тропы…»
* * *Когда-то и меня посетила простая мудрость. Но к чему мне её нехитрые утехи, когда дух рвётся в чёрное неизведанное ледяное пространство, имя которому — Бессмертие.
«Не ты один, — скажут завистники, — стремишься попасть в эти края!»
«Но многие уже там, — возражу я, — и они близки мне…»
«Посмотри на свои жалкие крылья, глупец, — засмеются тогда окружающие, — нет в них ни силы, ни стремления — давно заросли жирком твои крылья!»
Пусть мои рассуждения послужат ответом на эти, во многом справедливые, упрёки.
* * *Разросшееся дерево чужих мыслей отбрасывает густую тень и на мою бедную голову. Красивое и сильное стоит оно на моём пути и манит безмятежной прохладой. Кругом же видится мне дикая скалистая пустыня, где носятся бестелесные демоны, поджидая добычу. Я знаю их повадки и коварный нрав. Это пороки и добродетели рода человечьего предвкушают очередную жертву.
И теперь я хочу совершить жертвоприношение, в котором жрец и агнец поменяются местами.
Эти химеры, питающиеся своими же родителями — людьми, — должны исчезнуть. Нечто должно придти на смену Богу и Дьяволу. Засиделись эти два вечных соперника в ваших мутных трусливых душах. И не важно, если вместе с ними пропадут и сросшиеся с ними предрассудки, обычаи и обряды. Грядущее время потребует новых чудовищ.
Приговор добродетелям и порокам был подписан давно. Как только первый человек усомнился в их естественной природе, они уже были обречены. И любое рассуждение на эту тему, как известное, так и невысказанное, приводит, в конечном счёте, лишь к выводу, что пороки и добродетели просто мешают нормальному здоровому существованию.
