Владислав Виноградов - Налог на убийство (сборник)
Просунув под куртку руку, Скотч поставил свой пистолет на предохранитель. Он не будет стрелять. Заказчики уже неплатежеспособны, а заказанный никуда от него не денется. Месть – то блюдо, которое нужно оставлять на десерт.
Но вот с девчонкой стоит разобраться. И он нырнул в проходной двор.…Гайворонский догнал Вадима возле джипа. Заглянул в салон:
– Блин, вот это разборка!
Зубы Ивана щелкали не от мороза:
– Глянь, черные! И Ноздря с ними. Они… Они… Эти были точно по мою душу!
Вадим посмотрел на часы. Тридцать пять двенадцатого. Рука покрылась гусиной кожей. Он надеялся, что только от мороза:
– Надо вызвать милицию. И «скорую». Хотя живых тут уже нет.
Предложение не вызвало у Гайворонского прилива энтузиазма. Скорее наоборот:
– Давай-ка сваливать. Не хочу светиться, а то пересекутся оперативные интересы…
– Об этом раньше надо было думать, конспиратор хренов! – не сдержался Токмаков. – Когда американца разводил на деньги, когда утром на ларьки наезжал. Вот когда тебе не надо было светиться.
– Так все же было по закону, – после паузы ответил Гайворонский. – Торговля без контрольно-кассовой машины, пресечение…
– Знаю я этот закон! – отмахнулся Вадим. – Как у нас на совещании генерал сказал однажды: «Хоть мы и правоохранительный орган, но законность-то должна быть!»
– Ну ты чего! Взъелся как собака бешеная! – сказал Иван Гайворонский, промокнув вспотевший лоб рукавом такого же, как у Вадима, светло-желтого полушубка.
Токмаков невольно повторил этот жест. С чего бы он вдруг решил читать мораль над криминальными трупами? И кому – такому же фактически криминальному «авторитету», только при погонах, ксиве и стволом на постоянке.
Его моралью не проймешь. Бесполезняк. Лучше попытаться выяснить, чьи это следы узкой цепочкой убегают от джипа.
Вадим пошел по этим следам, которые на глазах переметал снег. Он не успел сделать и десяти шагов, как увидел пластиковую карточку – пропуск в Стена-банк. Нагнулся, поднял, сумев прочитать имя, выбитое латинскими буквами: Ludmila Sterligova.
В переводе на русский сие неоспоримо означало, что все три криминальных трупа – дело рук новой знакомой Вадима Токмакова.
Но карточку – пропуск в Стена-банк – все равно требовалось отдать.…Скотч перехватил Людмилу в проходном дворе под аркой старого купеческого дома, стилизованного под средневековый замок. Увидев ее – с бешеными глазами, с автоматом, который она сразу почти профессионально вскинула, – Скотч вспомнил Чечню и украинскую снайпершу – свою первую в жизни женщину. Так, как с ней, у него после не было ни с кем.
Скотч сунул руку в карман.
Людмила передернула затвор.
Скотч достал телефон:
– Сейчас я позвоню, Ведь ты выполнила контракт… Правда, не так, как договаривались.
Автомат придавал Людмиле уверенность. Она сумела даже пошутить:
– Неустойку предъявлять теперь некому.
– Зря так думаешь, Людмила – сказал Скотч. – У этих двоих было много бойцов. Двое сейчас у тебя на кухне. Ждут моего звонка, чтобы уйти.
– Так звони! Скорее, блин!
Скотч подумал, что и в самом деле нужно торопиться. Скоро обнаружат трупы, вызовут ментов, те пустят собаку по следу женщины.
– Уйти-то они уйдут, но перед этим включат газ, – сказал Скотч. – Три конфорки откроют на полную, а четвертую зажгут.
– Что?! Что ты сказал?
– Я не люблю повторять дважды, но учитывая форс-мажор… Позвоню я им, или нет, газ они включат все равно. Это не я придумал, так им приказал Ноздря. Эй, осторожнее со спуском…
Он едва успел отпрыгнуть за мусорные баки – автоматная очередь загрохотала под сводами кирпичной арки.
Теперь уже точно нельзя было медлить. Выбить автомат из женских рук, неожиданно сильных, для опытного убийцы оказалось не слишком трудно. Вырубить ее саму было чуть сложнее. Но самое тяжелое ждало Скотча впереди: как мешок перекинув рослую и крупнотелую женщину через плечо, он побежал к своей машине.
Что-то ему это напоминало.
Чечню, когда они с Оксаной делали ноги из казармы спецназа…А поземка все мела…
Вадим быстрым шагом вернулся в «Клозет», чтобы взять у хозяина ключи от какой-нибудь машины. Странно, но свет в предбаннике не горел, и Токмаков с разбега второй раз за вечер угодил в лапы медведя. Мишка встретил его будто старого знакомого, тепло заключив в лохматые объятия. Кажется, они даже поцеловались с косолапым, словно руководители двух партийно-правительственных делегаций времен застоя. При этом Токмаков, вероятно, представлял Партию любителей пива, а медведь, соответственно, «Единую Россию», символом каковой он и являлся.
«Будь ты неладен, мишка!» – сказал ему Токмаков, отыскивая на стене выключатель, а когда свет загорелся, увидел еще одного встречающего. Тот принадлежал к самой многочисленной и представительной партии, из когда-либо существовавших. К Партии мертвых, в которую за последние две недели не по своей воле записались многие знакомцы Вадима Токмакова – от …в Санкт-Петербурге до Костомарова в Саратове.
А началось все с Коряпышева в Будапеште. И вот теперь – еще один.
Высвободившись из набитых опилками медвежьих лап, Токмаков подошел к Артуру Николаевичу Стреляному. Вопреки фамилии, тот оказался не застрелен, а заколот. Заколот шпагой в сердце, которая удерживала тело в вертикальном положении, глубоко вонзившись в деревянную стенку.
Рукоятка «Попрыгуньи», увенчанная набалдашником для «раушинг-наркоза», еще покачивалась, но убийцы в предбаннике уже не было. Выполнив поставленную перед ним задачу, подосланный телохранитель Петруша предусмотрительно исчез. Так до бывшего подполковника милиции дотянулась рука криминального авторитета Ноздри, теперь уже тоже бывшего. Мертвый хватает живого, и оба отправляются на тот свет в одном вагоне.
Токмаков выбежал на улицу, прихватив с пола тросточку Артура Николаевича с тяжелым серебряным набалдашником. Среди припаркованных у клуба машин выбрал простенькую «Ауди-100» без особых электронных наворотов, и не ошибся: «старушка» даже не пикнула, когда он разбил набалдашником боковое стекло.
Через десять минут Вадим уже набирал номер квартиры Людмилы на панели домофона. Ему никто не ответил. Он попытался еще раз, – и снова длинные гудки.
Сигарета зажглась с третьей попытки. Входная дверь подалась со второй. Перепуганная консъержка выдала дубликат ключа от квартиры с первой.
Только там никого не оказалось. Токмаков пробежал по всем комнатам, распахнул каждую дверь – в туалет, кладовки, ванную, проверил шкаф-купе – пусто!
На полу в детской лежал пистолет. Пистолет-зажигалка, который он подарил Кирюхе…Людмила очнулась, обнаружив себя на переднем сиденье «жигулей». Руки были стянуты за спиной чем-то липким и прочным. Голова кружилась, перед глазами мерцали и переливались огоньки, но все же Людмила узнала эту старую пятиэтажку.
Здесь, в этом дворике, где остановилась машина, прошло ее детство. Теперь здесь жила мама и…
Людмила рванулась, вспомнив все: Кирюха! Мама!
Но с губ сорвалось только мычание – клейкая лента запечатала рот.
Скотч удовлетворенно кивнул головой:
– Какие мы нежные, однако. По моим расчетам, должна была очухаться раньше… Теперь слушай внимательно. Ты сорвала мне хороший контракт. По твоей вине я потерял большие деньги. Мои деньги ты расстреляла в том джипе. Придется отработать, ясно?
Людмила закивала головой так, словно отбивала в церкви земные поклоны. Да она их и точно отбивала – мысленно, с одной только мыслью о сыне, даже не думая больше о матери, только он, он, Кирюха!
По лицу женщины текли слезы.
Скотч тоже кивнул, удовлетворенно:
– Ладно, по первому вопросу договорились. Как будешь отдавать долг, после объясню.
Резким движением он сорвал с губ Людмилы скотч:
– Переходим ко второму вопросу повестки: хочешь, чтобы твой сын остался жив?
Людмила расклеила липкие губы:
– Я все сделаю.
– Знаю, – кивнул Скотч, – с мамашками лучше всего работать, за своего щенка… Впрочем, хватит лирики. Разомни вот лучше руки!
Когда в затекшие руки вернулось кровообращение, Скотч передал Людмиле все тот же, уже знакомый ТТ с глушителем.
– Сейчас я звоню нукерам Ноздри, через минуту-другую они выйдут, а дальше тебе работать. Помни, они включат газ, чтобы я им сейчас ни сказал. Так что времени у тебя – с гулькин хер!
Людмила вышла из машины. Было тихо. Мела поземка…
Скотч опустил стекло дверцы, и оттуда на Людмилу равнодушно глянул черный зрачок автоматного дула:
– Ключи от квартиры приготовь заранее.
Скотч набирал номер телефона.
Людмила стала вполоборота к двери парадной, ноги на ширине плеч, пистолет опущен стволом вниз.
Стрельба по силуэтам. Все просто.
На четвертом этаже «хрущевки» светились знакомые окна…Красная «Ауди-100» влетела в тихий дворик, когда все уже было кончено.
Два тела, пистолет и гильзы на снегу. Взбегая на четвертый этаж, Токмаков подвернул ногу, доковылял, держась за перила.
