Ричард Пратер - Дело «Кублай-хана»
— Конечно.
— Ужасно. — Его состояние мало отличалось от ее. Он нервно добавил: — Все это ужасно, но… она беременна.
Теперь мне стало понятно, почему его так трясет. Для большинства мужчин производство детей не только загадка, но и жуткий кошмар — по крайней мере, так они уверяют.
— Уже четыре месяца, — продолжал Вэйл. — Надеюсь, это… надеюсь, это не…
Он замолчал, нервно ломая пальцы.
— С ней все будет хорошо, — уверенно сказал я, как будто считал себя знатоком по этой части. Я зажег сигарету и продолжал: — Послушайте, мистер Вэйл, мне не хочется вас задерживать, но я должен сказать еще несколько слов. Вам нужно позвонить адвокатам в Калифорнии, если Монако все-таки возьмут под стражу. И никто не должен знать о нашем разговоре. Мистер Монако особо подчеркнул, чтобы я не говорил ни с кем, кроме вас.
Он кивнул, потом, моргая, посмотрел на меня:
— Что произошло? Как это случилось?
Я рассказал ему то немногое, что знал об убийствах.
Когда я закончил, он выдохнул:
— Убит. Господи, кто мог застрелить его?
— Именно об этом я и хотел поговорить с вами, мистер Вэйл. Вы никого не подозреваете? Кого-нибудь, у кого был мотив для убийства?
— Даже не представляю. Он почти не выходил из дому, а если выходил, то только по делу. Он… редко бывал на людях.
— Его дом находится на Окотилло-Лейн?
— Да. Это большое поместье, он живет в главном здании, а мы с Нейрой занимаем один из коттеджей.
— О! Вы были дома сегодня днем?
— Я был здесь, в отеле. Готовился к приему — тут тоже пока полная неразбериха. — Он прикусил губу, подумал и продолжил: — Нейра весь день ходила по магазинам в Спрингс, а потом приехала прямо сюда. В «Хане» у нас тоже есть коттедж. Я должен был встретиться с ней в «Серале» — ну, это вы знаете.
— Еще одно. Как вы думаете, есть какая-нибудь связь между убийством мистера Сардиса и смертью девушки?
— Девушки? Ах да, мисс Джакс. Нет… вряд ли. Никакой связи не вижу. Да и быть не может.
— Полагаю, вы достаточно хорошо знали мистера Сардиса.
— Да, разумеется. — Он помолчал. — Ну, на самом деле только после того, как мы с Нейрой поженились в начале этого года. Я познакомился с Эфримом где-то за месяц до нашей свадьбы. Клянусь, не имею ни малейшего представления, кто мог желать его смерти. Просто ума не приложу, — повторил он. — Мне пора. — Он подошел к жене и помог ей подняться.
— Вам помочь? — предложил я.
— Нет, мы справимся. Я вернусь, как только смогу, Скотт. Мы должны еще с вами о многом поговорить. Давайте встретимся… Вам, наверное, нужно приготовиться к вечеру. К приему.
— Да, мне бы хотелось умыться и переодеться.
— Что, если мы встретимся в «Серале»? Скажем, где-то через полчаса?
— Отлично. Буду ждать вас там.
Я вышел из кабинета и направился к стойке администратора. Пора заняться делом, например выяснить номер моей комнаты. Я все еще стоял у стойки, когда Джерри Вэйл и его жена появились в дверях кабинета и направились к выходу. Нейра шла на своих шпильках немного неуверенно, но она справится.
* * *Двадцать минут спустя я стоял в своей комнате — вернее, в двух комнатах, — и любовался собой в зеркале.
Бог мой, я выглядел великолепно. Я принял душ, побрился и облачился в изумительный костюм, который взял напрокат в Голливуде, — длинный, ниже бедер, ярко-красный пиджак, застегнутый до самой шеи, сидел на мне как влитой, серебряные пуговицы спереди вставлялись в петли из блестящего серебряного шнура. Дополняли суперпиджак белые брюки с красными полосками по бокам и роскошный белый тюрбан.
Мой наряд — за исключением тюрбана — напоминал костюм Али-хана. Правда, на моем пиджаке позвякивала куча медалей. Я их получил за пару лишних баксов и теперь выглядел как человек, который в одиночку спас целую страну.
Мне казалось, что с тюрбаном на голове я очень похож на настоящего магараджу. Вот только лицо в тюрбан не вписывалось. Но тут я уж ничего не мог поделать. Мой кольт слишком выпирал из-под пиджака, поэтому я оставил кобуру в шкафу, а пистолет сунул в карман брюк, где он был почти незаметен. Итак, я готов.
И я снова бодро направился в «Сераль».
* * *Миновало двадцать минут после условленного срока, а Вэйла все еще не было; я потягивал уже третий «Поцелуй кобры» за этот вечер. Да, похоже, кобры здесь гигантские. Я решил на время воздержаться от принятия змеиного яда. К тому же я ничего не ел, кроме наспех перехваченного бутерброда после телефонного звонка Монако.
Тем не менее, я чувствовал себя превосходно и среди всей этой многообразной красоты ожидание нисколько меня не тяготило, хотя я больше никому не говорил «привет». Между тем я поймал несколько зовущих взглядов и обращенных ко мне улыбок, что несколько смягчило удар, который Нейра нанесла моему самолюбию. И все же теперь я решил вести себя поосторожнее.
Пока что меня преследовали сплошные неудачи. Сначала мне не удалось встретиться с Монако — или ему со мной; потом зверски убили Джин. И даже Мисти, с которой я провел несколько восхитительных, многообещающих минут, была недоступна для меня в данный момент, а может, я вообще больше ее не увижу. Не говоря уж о Нейре, встреча с которой была сродни стихийному бедствию. Совершено два убийства. Все, хватит. Теперь я буду умнее.
Только…
Только каждый раз, когда принимаю такое решение, я умудряюсь наделать гору глупостей.
Иногда ты составляешь превосходные планы и принимаешь умные решения, но события идут своим чередом, полностью игнорируя красивые планы и убедительные решения, как будто у них своя собственная строптивая воля и плевать им на твои намерения.
Почему-то у меня по спине поползли мурашки.
Иногда со мной такое бывает, я начинаю чувствовать легкое покалывание в позвоночнике, и это не предвещает ничего хорошего. Кто знает? Вероятно, бывают дни и ночи, когда, па-ра-ба-пам, что бы ты ни делал, как бы ни предостерегался, с тобой обязательно произойдет что-нибудь непредвиденно-плохое. И это покалывание в позвоночнике служит предупреждением — если ты в состоянии услышать шепот летучих мышей: «На улице дождь, брат, — выйдешь за дверь и промокнешь».
Не знаю; может, на свете существуют зонты.
Во всяком случае, у меня был план и было решение. Я собирался быть хорошим мальчиком и избегать неприятностей. Но…
Но кое-что меня беспокоило. Беспокоило и волновало. Что-то изменилось. Естественно, в такую ночь в «Кублай-хане» это «что-то» было связано с женщиной.
Такого аппетитного маленького «персика» я не видел целую вечность. Черные, коротко остриженные волосы с легкой, воздушной челкой, в художественном беспорядке спадающей на лоб; большие круглые глаза, смотрящие на мир с постоянным удивлением; глаза темные и сладкие, как шоколадный пудинг; и нежный рот, который должен привлекать внимание пчел. Не говоря о том, что ее фигура, как и у большинства присутствующих здесь девушек, соответствовала новейшим стандартам.
Она в одиночестве сидела за столиком прямо позади меня. Я поглядывал на нее в зеркало, висевшее над стойкой бара, и заметил странное обстоятельство. Она пила и не курила, но над ее головой периодически возникало облако дыма. Я видел, как она время от времени морщит нос — но не так, как Нейра, а словно испытывая глубокое отвращение к дыму.
Ничего удивительного. Дым-то был от сигар.
Рядом с ней за другим столиком сидело двое мужчин, и один из них, здоровенный бык лет сорока, курил сигару. У этого типа были широченные плечи и мощный торс, а живот — как пивная бочка. Он выставил вперед одну ногу, и штанина брюк так обтянула бедро, что оно выглядело как лошадиная шея.
Толстяк набрал полный рот дыма, сложил губы буквой «О» и выпустил облако в малышку.
Сделано это не случайно. Он намеренно обкуривал ее. Может, он считал, что имеет на это право, — девушка была цветной. Я начал было закипать, но вспомнил о своем намерении быть пай-мальчиком и решил охладить свой пыл очередной порцией выпивки. В конце концов, это не мое дело.
Поэтому, попросив бармена наполнить мой бокал, я решил переброситься с ним парой слов, хотя наш предыдущий разговор не представлял никакого интереса и я вряд ли стал бы описывать его в своем письме к матери — думаю, я даже не упомянул бы о нем в постскриптуме. И все же я решил поболтать с ним, чтобы отвлечься. И вот что из этого вышло.
— Весело здесь сегодня, — начал я. — И вообще очень красиво.
Я подумал, что говорить о девушках не имеет смысла.
— О да, — откликнулся он. — Потрясающе, правда?
— Да уж. Куда ни кинешь взгляд, всюду красотища.
С этим парнем мне никак не удавалось принять сдержанный тон. А может, просто день был такой нервозный.
— Уверен, мне здесь понравится. — В его голосе звучала такая искренность, что мне захотелось взять назад некоторые из своих мыслей о нем. Впрочем, уже было поздно. — Я приступил к работе вчера вечером, — с восторгом продолжал он, — проверил запасы, посуду и все такое. А после смены отправился погулять и осмотреть окрестности. Невероятно, такое впечатление, будто находишься в настоящих джунглях.
