Эд Макбейн - Добрый и мертвый
Обзор книги Эд Макбейн - Добрый и мертвый
Курт Кеннон (Эд Макбейн)
Добрый и мертвый
Он был маленьким человеком – и по росту и по значению. Еще один бродяга, еще один пьянчуга, еще один попрошайка. Никто.
Но это был Джо, и мы вместе делили тепло подъездов, вместе распивали содержимое бесчисленных бутылок с бормотухой, вместе мерили Бауэри из конца в конец, как сообщники, как друзья.
Это был Джо, и он был мертв.
Мертвый он оставался таким же оборванным, каким был при жизни. Его одежда, потрепанная, грязная, измятая, не улучшалась от ночевок на парковых скамейках и холодных тротуарах.
Я глядел на него, и мне в голову приходили мысли, казавшиеся незначительными, потому что размышления всегда становятся таковыми в присутствии смерти.
– Позовем копов, Курт? – спросил кто-то.
Я кивнул, продолжая смотреть на Джо и на струйку крови на его голове, там, куда вошла пуля.
Площадь Купера и статуя Петера Купера, смотревшего вниз с бронзовым равнодушием, были окаймлены решетчатой оградой и пустыми скамейками. Площадь Купера тонула в наступающей летней ночи, черной, как вороново крыло, окропленное блестками звезд, которые Джо никогда уже не увидит.
Я чувствовал себя опустошенным.
– Курт, кому понадобилось убивать такого бродягу, как Джо? – спросил кто-то из ребят.
– Не знаю, – ответил я.
Напротив, через улицу, возвышалось здание Купер-юнион. Парень с девушкой, обнявшись, медленно шли в тени здания, направляясь к парку и кучке пьяниц. В воздухе веял легкий ветерок, летний ветер, который касался кожи, как нежная женская рука. В воздухе стоял нестройный шум, гул людей, толпящихся на улицах, шум вечера, умирающего, как умер Джо.
Вой сирен перекрыл нестройный уличный гул, и пьяницы, повернувшись спиной к закону, устремились в Бауэри, где их укрывали тени, тротуары и ветхие здания.
Повернулся спиной и я, медленно уходя прочь. А сирена завывала все громче. Я не обернулся, чтобы еще раз взглянуть назад. Я не хотел смотреть еще раз.
* * *Чинк ожидал меня возле ночлежки, которую я уже почти три месяца называл своим домом. Он стоял в тени, и я прошел было мимо, если бы не тихий шепот:
– Курт...
Я остановился, вглядываясь в темень:
– Кто здесь?
– Это я, Чинк.
– Чего тебе?
– Найдется минутка, Курт?
– У меня в запасе вся жизнь. Что надо?
– Джо...
– Что, Джо...
– Вы были друзья, разве нет?
Я всмотрелся в темноту подъезда, пытаясь увидеть лицо Чинка. Поговаривали, что он приехал из Шанхая и что он умеет говорить на двенадцати китайских диалектах. Ходили слухи, что он был в Китае большим человеком до того, как приехал в Штаты, и что он приехал сюда из-за женщины, которая изменила ему там, на его родине. Это как-то сближало нас.
– Вы были друзьями, не так ли, Курт?
– Мы были друзьями, ну и что?
– Ты знаешь, что случилось?
– Я знаю, что он убит.
– А знаешь, почему?
– Нет. – Шагнув в подъезд, я ощутил тошнотворный запах опиума, исходивший от Чинка и перебивавший вонь в подъезде. – А ты?
– И я нет.
– Тогда какого черта ты тянешь время?
– У меня есть одна мыслишка, Курт.
– Говори.
– А тебе это интересно?
– Чего ты тянешь кота за хвост, Чинк, давай, выкладывай, что у тебя.
– Мне кажется, что Джо убили по какой-то причине.
– В самую точку. Чинк. Ты действительно...
– Я хочу сказать, что это не было случайностью. Понимаешь? Это было задуманное убийство.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, что Джо кое о чем узнал.
– Иди-ка докури свою трубку, Чинк, – бросил я, пытаясь обойти его. – Джо обычно бывал настолько пьян, что даже своих рук не мог рассмотреть...
– Гарри Цзе, – произнес Чинк.
– Кто такой?
– Он был убит перед этим, Курт. Ты слышал об этом, так ведь?
– Нет.
– Они думали, что это дело рук тонга[Тонг – тайная китайская организация, зачастую преступная.]. Гарри был большим человеком в своем собственном тонге.
– Что это такое?
– Не валяй дурака, Курт.
– Хорошо, Чинк. Но отчего ты думаешь, что одно связано с другим?
– Джо кое-что сказал, когда я рассказывал ему о Гарри.
– Когда это было?
– Вчера. Он сказал: «Так вот кто это был».
– Но это же ничего не значит, Чинк.
– Или значит слишком много.
– Хватит загадок. Итак, или это ничего не значит или значит слишком много...
– Я думал, Джо был твоим другом...
– Был. Теперь он мертв. Чего ты хочешь от меня? Его делом уже занимаются копы.
– Ты ведь сам был легавым.
– Верно, был. А теперь – нет. Джо мертв. Копы найдут его убийцу.
– Думаешь, они будут заниматься каким-то бродягой и пьянчужкой? Несмотря на дырку от пули в его башке, они пустят слух, что он упал и разбился.
– Ну а ты, Чинк?
– Я беспокоюсь из-за него.
– Почему, тебе-то какая разница?
– Джо был добр ко мне, – протянул Чинк медленно. – Он был добр ко мне, Курт.
В его голосе слышалась какая-то заминка, словно он боялся самой мысли о том, что кто-то может быть добр к нему.
– Добрые умирают молодыми, – сказал я. – Дай мне пройти, Чинк. Мне надо выспаться.
– Ты... ты не собираешься что-нибудь сделать?
– Думаю, что нет. Однако, может быть, поразмыслю над этим. Не знаю. Спокойной ночи, Чинк.
Я начал подниматься наверх, и Чинк крикнул мне вслед:
– Он был твоим другом, Курт, помни об этом. Хотя бы об этом.
– Конечно, – отозвался я.
Я не мог забыть об этом, пока не уснул, и мне понадобилось на это довольно много времени.
* * *Утро было жарким и влажным. Рубашка прилипла к спине, кожа зудела. Хотелось выползти из нес, как змея выползает из своей старой шкуры. Я раздобыл бутылку вина и прикладывался к ней раза четыре, прежде чем немного пришел в себя. Только после этого я взглянул утру в лицо, жмурясь от яростного солнца и мечтая о пляже, о горном озере или хотя бы о свежем ветерке. Но ничего этого не было. Вокруг – только асфальтовое пекло. Я двинулся в путь, направляясь в Чайнатаун, потому что утром, в свете нового дня, все представилось мне иным.
Я нашел Чинка. Он лежал на тюфяке. Опиум пропитал его глаза и слюну, стекающую с губ. Он сонно посмотрел на меня, а затем вяло улыбнулся:
– Привет, Курт.
– Этот Гарри...
– Гарри Цзе.
– Ну да. У него остался кто-нибудь?
– Жена. Лотос Цзе. А в чем дело? Ты решился все-таки найти убийцу Джо?
– Где она, жена Цзе?
– На Мотт-стрит. Сейчас, Курт. Я дам тебе ее адрес. – Он вытащил откуда-то из-под себя кисть, окунул ее в чернильницу и намалевал адрес на клочке коричневой бумаги. – Скажи ей, что это я тебя послал. Скажи ей, что тебя послал Чарли Лу.
– Это твое имя?
Он кивнул.
– Хорошо, Чарли, пока.
– Успеха тебе, Курт.
– Спасибо.
* * *Я постучал в дверь, подождал и постучал опять.
– Кто там? – Голос звучал напевно, как легкий ветерок, шелестящий в ивовых ветвях. Он рисовал картины древнего Китая, страны радужных птичек и фарфоровых небес, разноцветных кимоно и пятнистых белых жеребцов.
– Я друг Чарли Лу, – сказал я в закрытую дверь.
– Минутку.
Я прождал гораздо больше, но, когда дверь открылась, не пожалел об этом. Она была маленькой с блестящими черными волосами, которые, падая на плечи, подчеркивали овал лица. Ее карие, цвета крепкого кофе, печально опущенные глаза окаймляли угольно-черные ресницы. У нее был широкий рот. Одета она была в шелковую блузку и юбку, которая обтягивала ее маленькие округлые бедра.
– Да, пожалуйста.
– Можно войти?
– Хорошо. – Напевность голоса превратила ответ в вопрос. Она отступила, и через занавески из бус я прошел в прохладную комнату, затененную соседними зданиями, придвинувшимися вплотную к открытому окну.
– Меня зовут Курт Кеннон, – сказал я.
– Вы друг Чарли?
– Да.
– Понимаю. Садитесь, мистер Кеннон.
– Спасибо. – Я опустился в легкое кресло, положив руки на колени. – Ваш муж, миссис Цзе. Что вы знаете о его смерти?
Ее глаза слегка округлились, но лицо сохранило привычную невозмутимость.
– Это то, зачем вы пришли? – Она пожала узкими плечами. – Он... убит. Что тут можно еще сказать?
– Как?
– Ножом.
– Когда?
– Во вторник ночью.
– Сегодня пятница, – произнес я, размышляя слух.
– Разве? – В ее голосе прозвучала такая безнадежность, что я вдруг поднял на нее глаза. Она не смотрела на меня. Она глядела в открытое окно на кирпичную стену соседнего здания.
– У вас есть какие-нибудь догадки о том, кто это сделал?
– Они сказали, что тонг. Я не знаю.
– А вы сами не думаете, что это тонг?
– Нет. Я ничего не думаю. Я... я не знаю, что думать.
– Чем занимался ваш муж?
– Экспорт – импорт. Его дела шли хорошо. Он был хорошим человеком. Мой муж. Хорошим человеком.
– Враги?
– Нет, нет. Я не знаю ни одного.
– Он казался чем-нибудь обеспокоенным?
– Нет. Он был счастлив.
Я глубоко вздохнул.
– Хорошо. Нет ли у вас чего-нибудь еще, что могло бы помочь мне?
Она покачала головой, готовая разразиться слезами.
