Джон Макдональд - Расставание в голубом
Обзор книги Джон Макдональд - Расставание в голубом
Джон Д. Макдональд
Расставание в голубом
Глава 1
Этот вечер я собирался спокойно провести дома.
Домом мне служил похожий на баржу шестнадцатиметровый жилой катер «Дутый флэш», причал Е-18, Бахья-Мар, Лодердейл.
Дом – это уединение. Задерни везде глухие ночные шторы, задрай люки, включи кондиционер, чтоб его мягкое гудение заглушило доносящийся снаружи шум, – и вот ты уже полностью отрезан от безалаберной жизни на соседнем судне. С таким же успехом можно находиться в ракете по ту сторону Венеры или затаиться под толщей полярных льдов.
Большую каюту я назвал салоном, ибо так величают ее моряки, и это слово напоминает о безделье, моем основном занятии.
Развалясь на угловом диванчике, я изучал карты рифов и отмелей, пытаясь раздуть в себе хоть слабую искру жизненной энергии, побуждающей отправиться на поиски нового места для стоянки «Дутого флэша». Пара «геркулесовских» двигателей по 58 лошадиных сил каждый выжимали верных в узлов. И все же не хотелось трогаться с места. Лодердейл мне нравился, но я болтался здесь так долго, что уже не мог разобраться – хорошо это или плохо.
Чуки Мак-Колл ставила какие-то бестолковые спектакли. Она обосновалась у меня, потому что тут было тихо и просторно. Распихала всю мебель по углам, принесла два зеркала из капитанской каюты и водрузила на столик свой маленький трескучий метроном. Она носила старый выцветший ржаво-рыжий леотард, залатанный в нескольких местах черной лентой. Темные волосы Чуки поддерживал легкий шарф.
Леотард – облегающая рубашка, которую обычно носят танцоры или артисты балетаца. Танцовщице вообще приходится вкалывать, как шахтеру в забое. Она топала стройными ногами, шипела и корчилась, извиваясь всем телом, а тело у нее было чудо как хорошо. Несмотря на кондиционер, в салоне витал исходивший от нее слабый остро-сладкий запах – запах сильной и крепкой разгоряченной девушки. Отвлекаться и смотреть на нее было приятно. В неярком верхнем свете ее кожа лоснилась от пота.
– А, черт! – сказала она, мрачно изучая свои записи.
– Что-нибудь не так?
– Да нет, ничего страшного. Просто надо точно определить, кто где будет стоять, а то получается, что они у меня лупят друг дружку руками и ногами. Я и сама иногда путаюсь.
Она принялась что-то вычеркивать, а я вернулся к изучению отмелей на северо-востоке от рифов Успокоения. Она поработала еще минут десять, снова занесла пару строк в блокнот и, тяжело дыша, оперлась о край стола.
– Трев, милый...
– Да?
– Мы как-то говорили о том, чем ты зарабатываешь на жизнь... Ты меня тогда не дурачил?
– А что я сказал?
– Звучало диковато, однако я склонна тебе верить. Ты заявил, что если у Х есть что-то ценное, но вдруг появляется У, отнимает это что-то и у Х нет абсолютно никакого шанса вернуть свое добро, то тогда появляешься ты, вместе с Х отбираешь ценности у У и половину оставляешь себе. Потом... Ты просто живешь на эти деньги, пока они не кончаются. Это и в самом деле так?
– Очень упрощенно, Чук, но в общем все верно.
– И ты никогда не попадал в переделки?
– Когда как. В положении У большого шума обычно не поднимают. Поскольку я что-то вроде последней надежды, моя доля – пятьдесят процентов. Половина для Х много лучше, чем вообще ничего.
– И ты потом держишь язык за зубами?
– Чук, я ведь пока еще не заказал себе визитных карточек. Что бы мне на них написать? «Тревис Макги. Возвращатель»?
– Но Боже мой, Трев, сколько таких дел ты сможешь отыскать, лежа на диване, в то время как деньги уже кончаются?
– Вполне достаточно, чтобы прикинуть и выбрать. Это сложная материя, дорогая. Чем замысловатей становится наше общество, тем больше относительно законных способов украсть. Иногда наводят на след старые клиенты. А если взять кипу газет и очень внимательно читать между строк, легко можно наткнуться на толстого счастливчика У и на ломающего руки X; после чего разумный человек, немного потрудившись, обеспечивает себе очередной период заслуженного отдыха. Вместо пенсии после шестидесяти я пользуюсь им на протяжении всей жизни.
– А если бы сейчас подвернулось что-нибудь в этом роде?
– Давайте сменим тему, мисс Мак-Колл. Почему бы тебе не взять небольшой отпуск и не раскрутить Фрэнка? Мы собрали бы небольшую компанию и сплавали вниз к Маратону. Скажем, четыре джентльмена и шесть леди. Никаких пьянчуг, нытиков, разведенных баб, сомнительного секса, маньяков-фотографов, обгорающих на солнце, или не умеющих плавать личностей, или не...
– Макги, пожалуйста! Я говорю совершенно серьезно.
– И я тоже.
– Я хочу, чтобы ты встретился с одной девушкой. Я взяла ее в труппу месяца два назад. Она немного старше остальных. Раньше танцевала и, веришь ли, быстро вспоминает забытое. Но... Мне кажется, ей нужна помощь. И не знаю, к кому еще она могла бы обратиться. Ее зовут Кэтти Керр.
– Мне очень жаль, Чук, но сейчас у меня полно денег. А лучше всего я работаю, когда начинаю нервничать.
– Но она считает, что речь идет о баснословных деньгах!
Я уставился на нее:
– Считает?
– Ей не удалось увидеть.
– То есть?
– Однажды ночью она слегка перепила и много плакала, я прониклась к ней сочувствием. Ну, она мне все и выложила. Но пусть лучше сама тебе расскажет.
– Как она могла потерять то, чего никогда не видела?
На лице Чуки промелькнула довольная улыбка опытного рыболова: рыба заглотнула наживку.
– Правда, мне очень сложно это объяснить, не стоит и пытаться. Я могу все перепутать. Ну, как, Тревис? Поговоришь с ней?
Я вздохнул:
– Ладно, приведи ее как-нибудь.
Гибким движением она потянулась ко мне, поймала за запястье и посмотрела на мои часы. Ее дыхание успокоилось. Леотард потемнел от пота и обтягивал ее тело почти так же плотно, как собственная кожа. Она склонилась надо мной.
– Я знала, ты будешь умницей, Трев. Она придет через двадцать минут.
Я взглянул на нее снизу вверх:
– Вы прирожденная актриса, мисс Мак-Колл!
Она погладила мои волосы.
– Кэтти правда замечательная. Она тебе понравится.
Чуки вернулась на середину салона, снова запустила свой метроном, просмотрела заметки и вернулась к работе, подпрыгивая, приземляясь с глухим стуком и чуть похрюкивая от напряжения. На балете я никогда не сажусь в первый ряд.
Я попробовал вернуться к карте, но не мог сосредоточиться. Теперь придется разговаривать с этой девицей. Но я совершенно не собирался ввязываться в какую-нибудь идиотскую историю. Следующая, операция была уже, на подходе, только и ждала меня. Да и других замыслов в запасе предостаточно. Еще одна авантюра казалась явно лишней. Меня позабавило, как Чук интересовалась, где я нахожу себе работу, хотя сама стала живым доказательством того, что не я ищу дело, а дело – меня.
Около девяти раздалось «бим-бом» судового колокола, который я подсоединил к кнопке в будке на пирсе. Если кто-нибудь, проигнорировав этот звон, перешагнул бы через мою цепочку, спустился по трапу и вступил на большой мат, устилающий палубу, он был бы встречен более громким и угрожающим «бом», за которым последовал бы ряд неожиданных и эффектных защитных мер. Жизнь отбила у меня охоту к сюрпризам. Слишком много я их повидал. Они меня огорчают. Устранение всякого риска, который только можно устранить, – вот наиболее надежный способ остаться в живых.
Я врубил свет на палубе и вышел из салона на корму. За мной, шумно дыша, последовала Чуки Мак-Колл.
Я поднялся по трапу и, сняв цепочку, впустил гостью. Подруга Чуки оказалась золотистой блондинкой со стрижкой английского школьника, когда из-под растрепанной соломенной челки на вас смотрят большие глаза. Ради визита ко мне она принарядилась в основном в черное, в ушах – жемчужные клипсы, в руках поблескивающая сумочка.
С трудом переводя дыхание, Чук представила нас друг другу, и мы прошли в салон. Теперь я видел, что по меркам Чук гостья и впрямь старовата. Лет двадцать шесть или двадцать семь. Крепкая блондинка с беспомощными скорбными глазами бассета. Вокруг глаз мелкие морщинки. В освещенной каюте я понял, что черный туалет ей дорого достался. Руки девушки оказались не слишком ухоженными. Под слегка присборенной юбкой безошибочно угадывались сильные ноги танцовщицы. Чуки сказала:
– Кэтти, не стесняйся и расскажи все Тревису Макги, как рассказала мне. Я закругляюсь, так что оставляю вас одних. Пойду приму ванну. Ты не против, Трев?
– Да уж, пожалуйста, прими ванну.
Она дала мне подзатыльник и скрылась в капитанской каюте, притворив за собой дверь.
Кэтти Керр держалась очень напряженно. Я предложил ей выпить, и бурбон со льдом был принят с должной признательностью.
– Не знаю, чем вы сможете мне помочь, – сказала она. – Кажется, все это просто глупо. Я вообще не представляю, что тут можно поделать.
