Федор Московцев - M&D
И доктор озабоченно посмотрела пациентке в промежность.
– То, как ты выглядишь, слишком неприкрыто, извини за каламбур, свидетельствует о патологическом желании нравиться всем и никому конкретно. В детстве ты наверняка пережила психологическую травму – это случается почти со всеми интеллигентными девочками. Для неинтеллигентных это не травма, а развлечение. Они, с примесью здоровой крестьянской крови, с широкими бедрами и толстыми щиколотками, любые испытания тела и духа принимают и переваривают так просто, как хлеб с солью. Мужчины называют таких «грамотный станок». Ты – не такая: слишком тонка, хрупка душевно.
– Ещё скажите «отец тебя сексуально желал, а мать запрещала стоять перед зеркалом голой», – ехидно вякнула Леночка.
Соковня невозмутимо продолжила:
– Ты меняешь парней, чтобы компенсировать собственную внутреннюю пустоту. Приманиваешь, а затем отталкиваешь их, не думая о последствиях, – а последствия могут быть невесёлые.
По кабинету тихо проплыл призрак челюстного протеза.
– Что же мне делать? – беспомощно пропищала Леночка.
– Сколько лет тебе?
– Девятнадцать.
– Отлично. Начнем с азов.
С этими словами эксперт Соковня вынула из тумбочки три своих книги – «Личный дневник мальчика 5–6 классы», «Чего хотят юноши – фантазии, чувства, желания», «Первое свидание для девочек».
– Они короткие, ты их быстро прочтёшь. Просто мне будет удобнее с тобой работать, когда ты самостоятельно усвоишь главное.
Леночка с книгами подмышкой уже была в дверях, когда эксперт, спохватившись, крикнула ей вслед:
– Ты это, поосторожнее с парнями – ни с кем не знакомься, пока мы с тобой не закончим сеансы!
Глава 85
Лабораторно-диагностическое отделение располагалось на третьем этаже кардиоцентра и занимало целое крыло. Андрей встретился с Леонидом Захаровым, зав. отделением, но его планам не суждено было сразу воплотиться в жизнь. Захаров охотно шёл на контакт, изучал коммерческие предложения, но ничего не заказывал. Максимум, что удалось добиться – мелкие заявки на материалы, которые не смогли доставить другие поставщики. Быстров вычеркнул лабораторию из своего блокнота – мол, «когда теперь этот тормоз раскачается», и посоветовал не тратить на него время. Но Андрей продолжал ходить к Захарову, и однажды тот, перелистав принесенные ему информационные материалы, неожиданно сказал:
– Ты ведь по полдня тут проводишь. Реанимация, кардиохирургия, бухгалтерия, рентген. Почему бы тебе не перебраться в кардиоцентр?
Удивлённый таким поворотом разговора, Андрей молча смотрел на зав. лабораторией, который до сих пор не сделал ни одной крупной заявки. Тот пояснил. Долгое время лабораторно-диагностическое отделение работает с ЧП Курамшиным – тем самым несостоявшимся дистрибьютором Джонсона, с которым сотрудничал Штейн до того, как открыл для себя Совинком. Курамшин, владелец одноименной фирмы, время от времени поставлял в кардиоцентр рентгенплёнку, вату, шприцы, и другие расходные материалы, его накладные Андрей видел у Гульнары в бухгалтерии. Это имя произносили «сурки», отчитываясь в своей работе – они сталкивались с ним в других больницах. Как правило, его легко удавалось обходить, и ему доставались мизерные заказы, или невыгодные поставки, от которых приходилось отказываться.
Захаров неоднократно предлагал Курамшину переехать в кардиоцентр, выделял кабинет в своём отделении, тот размышлял, высчитывал, но так и не решился.
Андрей сразу ответил «Да, согласен», и лишь потом подумал, как это всё будет выглядеть. Заведующий провёл его по отделению и показал пустующие кабинеты. Кардиоцентр был построен, что называется, на вырост, площади простаивали, и, по признанию главного врача, стационар функционировал на 20 % запланированной мощности.
Осторожный Захаров предложил поступить следующим образом: обратиться с просьбой о выделении помещения под офис к Ильичеву – ведь директор Совинкома «находится с ним в отношениях». Как узнал о лаборатории? Заходил туда, предлагал заведующему свою продукцию, и случайно увидел пустующие кабинеты.
– Меня он не сможет заподозрить, ведь мы с тобой и не работаем, – заключил зав. лабораторией.
Да, он сильно отличался от других заведующих, и, что удивительно, в своей помощи был абсолютно бескорыстен.
Когда Андрей на следующий день попал к Ильичёву, оказалось, тот уже в курсе дела: Захаров подстраховался и доложил, что «приходила фирма и просила в аренду пару кабинетов». Заместитель главврача сразу понял, о ком идёт речь – кроме Андрея, никто так свободно не разгуливает по кардиоцентру – но, сделав удивлённое лицо, принялся выпытывать. В своём стремлении отгородиться от подозрений в «махинациях и сговоре» Захаров зашёл слишком далеко, упорно «не вспоминая» того, кто к нему заходил, и действительно навлёк на себя подозрения.
Ильичёв уже обдумал вопрос, и, едва выслушав просьбу Андрея, повёл его в отделение. На месте, с Захаровым, они осмотрели пустующие кабинеты. Заместителя главврача волновал санитарно-гигиенический режим – всё-таки это стационар, лаборатория, где всё должно быть стерильно. И, чтобы сотрудники фирмы не проходили к месту работы через другие отделения (лаборатория находилась на одном этаже с кардиохирургией), он предложил выделить два кабинета по соседству с пожарной лестницей.
Он открыл дверь ключом, и они спустились по лестнице на первый этаж. Там находилась кафедра мединститута, у которой был отдельный выход на улицу. В вестибюле имелась своя раздевалка, всё очень удобно. Другой вопрос – кому доверить ключ, ведь пожарная лестница всегда закрыта, и не всем полагается открывать её. Допустим, Андрей – уже свой человек, но, удобно ли ему будет впускать и выпускать своих сотрудников, открывать и закрывать двери, он же директор, а не ключник. Кроме того, туалет и столовая. Как ни крути, сотрудникам фирмы придётся перемещаться по отделениям, а это уже нарушение санитарного режима.
В целом одобрив проект, Ильичёв попросил время на обдумывание.
Уразумев, наконец, какие перспективы перед ним открываются, Андрей едва дождался утра следующего дня, и, приехав в кардиоцентр, перехватил зам. главврача сразу после пятиминутки.
– Мы посоветовались с главным, и решили, что помещения в лаборатории не сможем передать вам…
Слушая объяснения, почему кардиоцентр не может выделить фирме помещения, Андрей чувствовал себя человеком, у которого отняли его собственность, а не просто отказали в просьбе. Ильичёв был чрезмерно обстоятельным, любил подолгу объяснять детали, увязал в них, подкрепляя слова рассуждениями, которые уводили разговор в сторону, а из этой, другой стороны, разговор перемещался ещё в какую-нибудь сторону. Так и в этот раз – Андрей слушал, слушал, и, когда уже, потеряв нить, не понимая вообще, о чём идёт речь – о внутрибольничной инфекции или о Санэпиднадзоре, – вдруг услышал о «других вариантах», то вначале пропустил это мимо ушей.
– … сейчас позвоню главному, и, как только он освободится, мы с вами сходим и посмотрим…
До Андрея дошло, что речь идёт о том, что ему всё-таки предоставят помещение под офис.
– Не осмелюсь затруднить вас подобным делом, и Станислав Анатольевич… наверное очень занят… – пробормотал Андрей для приличия.
Пока ждали главврача, обсудили текущие поставки. Наконец, дверь открылась, и в кабинет вошёл высокий представительный мужчина около 60 лет, – и это был «повелитель наших надежд», «держатель финансов», главный врач кардиоцентра Станислав Анатольевич Халанский. Андрей уже был когда-то представлен ему, но до этого момента ни разу лично не общался с ним. Ильичев приступил к объяснениям: фирма «Совинком», официальный дистрибьютор «Джонсон и Джонсон», поставляющая кардиоцентру расходные материалы, такие как шовный материал, реанимационные расходные материалы, стенты, коронарные баллонные катетеры, рентгенпленку, дезинфектанты, и т. д., и т. п, зарекомендовав себя, как надёжный поставщик, для оптимизации поставок кардиоцентру, улучшения качества обслуживания, просит в аренду помещение…
И, как обычно, он увяз в деталях.
Всем была понятно, что заместитель главврача просто проговаривает текст, и так уже ясна суть вопроса, но, для соблюдения формальности, обсудили дело, что называется, от Адамова ребра. Главный врач пожелал выслушать лично от директора Совинкома, что фирма-поставщик является представителем производителя, торгует по ценам завода-изготовителя, и что помещения необходимы для улучшения работы с кардиоцентром – чтобы в ургентной ситуации иметь возможность незамедлительно предоставить больнице материалы, в любое время дня и ночи. Андрею же пришлось ещё раз выслушать объяснение, почему кардиоцентр не может предоставить два кабинета в лаборатории.
Пытливо наблюдал Халанский за Андреем, и остался доволен. Закончив обсуждение, все втроём отправились осматривать помещения, расположенные в цокольном этаже, в подвале, в поликлинике, в приёмном отделении. По времени осмотр занял больше часа, у Андрея уже рябило в глазах, он был готов дать согласие по каждому помещению, и недоумевал, с чего это вдруг ему оказывают столько внимания.
