А. Шантарский - Не бойся
Его услышали грибники, случайно оказавшиеся поблизости. Тарас Поликарпович уже видел бегущих на помощь людей, когда камень выскользнул из уставших рук. Ему не оторвало голову только потому, что он ухватился за веревку, которая, сдирая кожу рук несчастного, натянулась, как струна. Мирошниченко раскрыл рот, но хруст шейных позвонков не дал ему возможности произнести имя убийцы.
Атаман с Тюленем не остались дожидаться смерти врага, а вернулись в город. И все равно домой Алексей пришел только под вечер, разбитый и подавленный. Потрясение от потери Диксона повергло его в депрессию. Даже не взглянув на жену, он прошел в свой кабинет, где просидел несколько часов неподвижно и ничего не видя вокруг.
Светлана, обиженная на супруга за то, что тот опять не ночевал дома, и Ксюша, которая зашла навестить мать, беседовали в комнате.
Глава седьмая
Прошло уже почти два месяца с того памятного вечера, когда Вершков и Ксения заключили между собой устный договор. Ему тяжело было осознавать, что в одной комнате с ним за полупрозрачной шторкой лежит красивая девушка, которую он безумно любит, но не может даже до нее дотронуться. Ожидание превратилось в настоящую пытку. Но срок давно закончился, а Ксюша все не давала ответа: ни положительного, ни отрицательного. Он выполнил поставленное перед ним условие и не интересовался больше прошлым ее отца.
Этим утром по дороге на работу Александр решил вечером сам начать неоконченный разговор. И приняв такое решение, несколько повеселел, ибо и отрицательный ответ лучше мучительной неизвестности. На весь день он погрузился в рутину мелких, в основном бумажных дел, которыми ему приходилось заниматься в последнее время.
Только под конец рабочего дня он разогнул спину. Разложив документы по папкам и закрыв их в сейфе, он уже собирался покинуть кабинет, когда зазвонил телефон. Вершков остановился, но после короткого раздумья решительно подошел к телефону и снял трубку:
— Лейтенант Вершков слушает.
— Здорово, Сашка! Слава богу, застал тебя на месте. Это Василий. Не узнал?
— Какой Василий? — усиленно напрягал память Александр.
— Крупенин.
— Так ты по междугородке звонишь? — наконец-то признал он однокурсника. — Ты меня уже у двери перехватил. — Ну, рассказывай, как у тебя успехи в борьбе с преступностью, а то у меня одна канцелярская работа. Знал бы заранее, не стал бы поступать на учебу в школу милиции.
— Помнишь, ты мне звонил и просил узнать про Кожевникова и Казакова? — спросил Крупенин. — Во-первых, я хочу перед тобой извиниться, что не смог сразу выполнить просьбу. Сначала закрутился и забыл, потом командировка, сам понимаешь, — оправдывался друг.
— Да я не обижаюсь, — перебил его Вершков. — И надобность уже отпала.
— Не спеши отказываться. Сведения ошеломляющие.
— Я же сказал, что они меня больше не интересуют. — Александр поморщился, он не хотел возвращаться к старому.
— И все-таки выслушай, — настаивал бывший однокурсник.
— Ладно, выкладывай. Что там у тебя?
— Па Кожевникова у нас ничего нет. — Вершков с облегчением вздохнул, но это была очень короткая передышка перед дальнейшей информацией. — Но Казаков Алексей Леонидович, 1947 года рождения, еще тот фрукт. Дважды судимый, во время отбывания наказания во второй раз сбежал из колонии строгого режима. Много лет числится в розыске, до сих пор не найден. Его приметы… — Чем дольше слушал Александр, тем более убеждался, что речь идет об отце Ксюши. — Ну как новость? — закончил Василий.
— Не ожидал, — отозвался Вершков поникшим голосом.
— Заслужил прощение? — не отставал Крупенин.
— Безусловно. — И Александр положил трубку, не в силах продолжать разговор. Многим бы он пожертвовал, чтобы друг, что-нибудь перепутав, ошибся, но сознавал, что факты говорят о другом. — Лучше бы я ничего не знал.
Ведь теперь он, лейтенант милиции, следователь, по закону обязан арестовать Казакова. Он опустился на стул и задумался: с одной стороны — совесть и его должностная обязанность, с другой — любимая женщина, хоть и дочь преступника.
В конце концов Вершков решил не делиться информацией с руководством ОВД, а самолично арестовать Казакова, скрывающегося под фамилией Кожевникова, переговорив предварительно с Ксюшей. Он был уверен, что сможет доказать правильность своего выбора, не допуская мысли, что дочери известно прошлое отца.
В общежитии Александр Ксюшу не застал и очень расстроился. Прождав более двух часов, он написал ей записку, в которой подробно изложил свои мысли и в конце приписал: «Извини, но поступить иначе я не имею нрава».
Вершков прошел через двор Кожевниковых и нажал кнопку звонка, при этом сердце у него учащенно забилось. Уверенный в своих физических данных, он не прихватил с собой оружия. К тому же рассчитывал, что дело до рукопашной не дойдет. Александр думал, что ему удастся убедить преступника явиться с повинной ради счастья дочери. Разве мог предположить молодой следователь, что ради счастья жены и дочери Алексей Леонидович и совершал большинство своих преступлений. Дверь открыла сама хозяйка и поздоровалась.
— Могу я видеть Алексея Леонидовича? — официально спросил Вершков.
— Разумеется, он у себя в кабинете, — улыбнулась Светлана Олеговна, ей нравился этот молодой человек. — Можешь пройти к нему, только потом непременно зайди ко мне.
Она скрыла от него, что Ксюша в гостях у родителей, надеясь таким образом преподнести Александру сюрприз.
Атаман, потрясенный смертью друга, все еще сидел в кресле, уставившись в одну точку, когда к нему в кабинет вошел Вершков.
— Я предлагаю вам явиться в милицию и добровольно сдаться, — начал следователь без предисловий. — Обещаю оказать поддержку, зависящую от меня, в пределах законности.
Алексей не заметил, как вошел Вершков, и его сознание не уловило первых слов, но и того, что он услышал, оказалось достаточно, чтобы выбросить из головы переживания и сконцентрироваться на разговоре с непрошеным гостем.
— Я задумался и не расслышал твоих слов, — спокойно сказал Атаман, чтобы выиграть время. В момент опасности он умел мгновенно концентрировать волю, и теперь его мозг напряженно работал. Хотя внешне это не было заметно.
Так быстро выйти на него правоохранительные органы не могли, да и вряд ли уже нашли тело Марата. Марина незамедлительно позвонила бы ему в первую очередь. О гибели семьи Диксона он и не подозревал.
Он сговорился с Ниной, будто весь день и предшествующую ночь провел у нее, а тела Мирошниченко и Диксона, если допустить оперативность милиции, нашли в лесу и в другом конце города. Увязать его в преступную цепочку, разрушив алиби, нельзя, по крайней мере за такой короткий срок. Это означает, что следователь разнюхал его старые грехи, чего так опасался Диксон.
Атаман поднялся, прошелся по кабинету и сел в кресло за письменный стол.
— В каких таких смертных грехах меня обвиняет гражданин следователь? — поинтересовался он.
— В побеге из мест лишения свободы. — Представитель правоохранительных органов рассчитывал на фурор, но этого не произошло.
— Докопался все-таки, — произнес Алексей так, словно давно ожидал подобного исхода.
— Значит, вы согласны на явку с повинной? — обрадовался следователь, который истолковал реакцию Алексея по-своему.
— Жених моей дочери решил, стало быть, выступить в роли благодетеля и не унижать меня шумным арестом? — усмехнулся хозяин кабинета.
— Это в ваших интересах, — кивнул Александр.
— И, наверное, думаешь, что я соглашусь с тобой ради будущего дочери?
— Надеюсь. — Вершков старался не обращать внимания на иронию собеседника, приписывая это его нервозности.
— Сама наивность. — Алексей выдвинул ящик письменного стола и положил руку на рукоятку самозарядного малогабаритного пистолета. — Даже оружия с собой не захватил, — сказал он, ощупав следователя взглядом. — А тебе никогда не приходило в голову, что Ксюша знает о моем преступном прошлом?
— Ты наговариваешь на нее! — перешел на «ты» Вершков. Это был удар ниже пояса. — Ведь она была совсем девочкой.
— Я раскрываю тебе глаза на правду.
— Не верю! Просто цепляешься за соломинку, рассчитываешь выпутаться и не отвечать за содеянное. Я должен тебя арестовать и сделаю это с чистой совестью. — Александр решительно двинулся к Атаману.
— Стоять! — Атаман направил на него ствол пистолета. — Я не для того сбежал из колонии, чтобы какой-то ухажер моей дочери отправил меня обратно.
Только теперь следователь понял, что совершил непростительную оплошность.
Вершков и не предполагал, что перед ним руководитель мощной, разветвленной, многочисленной преступной группировки, который забрал уже не одну человеческую жизнь, и, если его загнать в угол, не остановится перед очередным убийством. Но оба не догадывались, что противоборствуют два родных брата.
