При попытке выйти замуж - Малышева Анна Жановна

— Ну, потребует так потребует, — беспечно сказала Дашка. — Но к тому времени мы успеем все бумажки изучить.

Бумажки мы изучили быстро, и я со всей неизбежностью поняла, что придется звонить Васе. Не хочется, а придется.

…В последнее время Василий Коновалов, старший оперуполномоченный отдела по расследованию убийств МУРа, был ко мне пристрастен. А точнее — вел себя как последняя свинья. А еще точнее — как сварливая тупая тетка с бигудями на остатках волос, со сковородкой в правой руке и скалкой — в левой, ведомая стремлением нанести своему затюканному мужу множественные тяжкие телесные повреждения. Я имею в виду не внешнее сходство Васи с домохозяйкой, а родство характеров. То, что Вася не пользовался бигудями, предпочитал сковородке пистолет и в данный период времени был холост, не снимало с него ответственности за склочность, базарность, визгливость и предвзятость. Его раздражали все, но я, бесспорно, могла претендовать на первенство. Стоило мне появиться в дверях любимого мною второго отдела МУРа, деятельность которого я освещала регулярно в «Вечернем курьере», как Вася страдальчески закатывал глаза, нервно закуривал и разражался страстной речью, основанной преимущественно на ненормативной лексике. Причем если остальные сотрудники отдела по расследованию убийств употребляли бранные слова главным образом для связи слов в предложении, то Вася использовал их по назначению, то есть в качестве характеристики предметов, людей и событий.

Лично я перед МУРом и перед отделом по расследованию убийств ни в чем не провинилась и все мои материалы, написанные о деятельности уголовного розыска, были до предела лояльными по отношению к милиции.

Но Вася, когда его несло, на такие мелочи внимания не обращал. Его глобальная обида на «продажную, тупую и лживую» российскую прессу, которая крайне нелицеприятно освещала героические будни сотрудников МУРа, фокусировалась на единственном хорошо знакомом ему журналисте, то есть на мне.

Страстно обожаемый мною следователь прокуратуры Гоша Малкин утешал меня тем, что Васино свинство — это оборотная сторона его же любви. В том смысле, что старший оперуполномоченный Василий Коновалов ко мне неравнодушен и потому злобен. Собственно, и сам Вася неоднократно пугал меня тем, что рано или поздно наши служебные отношения «перерастут во что-то большее». На прямой вопрос: «когда?» — Вася зловеще отвечал: «скоро, вот только с делами разберусь», и это успокаивало, потому что все знали — с делами Вася не разберется никогда. Так что угроза перерастания была чисто гипотетической. Пока же, при нынешнем раскладе, мне оставалось терпеть Васины выходки.

Я несла звание Главной Твари Современности без гордости, но и без стыда. Все знали, что Васин гнев подобен стихии — ни усмирить, ни вразумить его невозможно, нужно просто переждать, когда все само собой уляжется.

Здравый смысл гласит — когда у мужчины неприятности на работе, не стоит подходить к нему близко. Поэтому я приняла единственно верное решение — вступить с Васей в контакт, но с безопасного расстояния. От редакции «Вечернего курьера» до МУРа, по моим подсчетам, было километров семь-восемь, то есть достаточно далеко. И все же, когда я набирала номер Васиного телефона, руки у меня немного дрожали. Для полной безопасности лучше было бы накинуть еще километров пятнадцать, то есть отъехать куда-нибудь в район Бирюлево или Выхино, но времени у меня на это не было.

Я абсолютно убеждена, что телефон был изобретен не для того, чтобы наслаждаться приятными беседами с приятными же людьми, а как средство безопасного общения с людьми не столь приятными.

Предчувствия меня не обманули — Вася был в кровожадном настроении. Услышав мое нежное «здравствуй, Васенька», он застонал так, как будто я укусила его за любимую мозоль. После чего, для закрепления эффекта, он гаркнул так, как будто я разговаривала с ним не по телефону, а перекрикивалась через десятки километров в живую:

— Мне некогда!

Все-таки до чего же наивны современные сыщики! И до чего же они самонадеянны!

Делюсь бесценным опытом: если Некто, в особенности какой-нибудь припадочный капитан милиции, позволяет себе подобное хамство, ни в коем случае нельзя этому потворствовать. Честь и достоинство еще никто не отменял. И каждому, кто вздумает на них покуситься, надо давать решительный отпор. Поэтому (вывод парадоксальный, но правильный), если вам хамят, не проявляйте ответной агрессии, не злите собеседника, не провоцируйте. Наоборот, работайте на контрасте. Чем вы ближе к идеалу, чем вы терпимее и добрее, тем отвратнее будет выглядеть ваш грубый собеседник в своих же собственных глазах. Стоит сказать: «Что за тон?!» или «Почему ты со мной так разговариваешь?!» — и вся педагогика пойдет прахом. Нет, нет и нет. На всякую грубость у нас найдется убийственное смирение. Вот так, например:

— Ой, прости ради бога, Васенька. До свидания.

Результат не замедлил сказаться. Вася занервничал, устыдился и ловко вклинился в маленькую паузу между моим «до свидания» и бросанием трубки на рычаг:

— Ну ладно, что там у тебя?

— Тебе же некогда…

— Что у тебя, я спрашиваю?

— Вася, у меня тут проблема одна возникла. Я, кажется, напоролась на живодера.

— Плохие новости. — Вася плотоядно зачмокал. — Бедный живодер! Он успел убежать?

— Нет.

— А что же ты с ним сделала? — Вася любил приукрашивать мои способности.

— Я бы его удавила на месте, но это был довольно крупный живодер. Поэтому мы убежали. Но смогли захватить его документы.

— Кто это «мы»? — уточнил Вася.

— Мы с Дашкой. Мы возили ему собачку, но он нам показался подозрительным, и обманным путем забрав у него папку с документами, мы смылись.

— С каких это пор ты начала сдавать собак на живодерню? Я как-то упустил момент твоего окончательного озверения. Подожди, — Вася вдруг заволновался, — ты хочешь сказать, что вы напали на человека и ограбили его? Ежики зеленые!

— Не на человека. На живодера. И не ограбили, а просто забрали документы. Вась, не будь идиотом, слушай меня внимательно.

— Саня, ты с ума сошла. «Просто забрали документы» — это статья 162 Уголовного кодекса. Грабеж, то есть открытое хищение чужого имущества. Наказывается исправительными работами на срок от одного года до двух лет. Вы были с Дашкой? Значит, дела значительно хуже. Грабеж, совершенный группой лиц, наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет. Сто раз говорил тебе — не убий, Александра, потому что от убийства один шаг до воровства, а там уже недолго и солгать.

— Ничего не выйдет, гражданин начальник, — мерзким голосом возразила я, — не шейте мне дело! По статье 61 того же кодекса у меня есть смягчающие обстоятельства: «Противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления».

— Аморальность? Он тебе язык показал? Или слово нецензурное употребил? Так я тоже собираюсь его тебе сказать.

— Вася! — Я закричала громко, но жалобно. — Ну, пожалуйста!

— Что ты хочешь? Чтобы я тебя отмазал? А этот аморал уже заявил на тебя?

— В том-то и дело, что нет. Не успел еще, наверное. Ты не позвонишь в его отделение милиции, чтоб они его проверили? Я лично думаю, что он еще и мошенник, не только живодер.

— Я в твое отделение милиции сейчас позвоню. Им даже проверять ничего не придется. Ладно, как зовут твоего живодера? Да, записываю, да, хорошо. Пока. Не бандитствуй больше.

Плохо, что Вася меня не выслушал. Но я утешалась тем, что рано или поздно ему придется вникнуть в проблему и примкнуть к нам с Дашкой. Как бы он ни был занят на своей дурацкой работе.

Глава 6

МОРОЗОВ

Он не сразу понял, что произошло, и долго бродил вдоль ряда автомобилей, припаркованных у тротуара, заглядывал в окна, всматривался в номера. Фонари, как водится, не горели, мелкий косой снег бил в лицо… Где они? Где машина?

Убедившись, что машины нет, он растерялся. Что это значит? Почему девчонки уехали? И кто они такие? Правда, у него остался их адрес, но если предположить, что все это было провокацией, то адрес наверняка выдуман. Но скорее всего, что девчонки действовали сами по себе и сбежали просто потому, что их что-то насторожило. Не надо было про веревку говорить.