Федор Московцев - Избыток целей
Наконец, когда Андрей выложил всё что знал, Солод отпустил его, напомнив про электронное сообщение и попросив разузнать больше про Савелия Моничева. Со своей стороны он просто пообещал «подумать».
А через полчаса позвонил Трезор и возбужденным голосом объявил, что «Солод пишется» и для решения вопроса необходимо десять тысяч долларов.
– Что значит «решение вопроса»? – удивился Андрей.
– Бери с венгров десятку, и мы нахлобучим Савелия.
– Трезор, это не какой-то там Брук, это мои друзья, давай не будем плести кружева.
(Андрей имел в виду Илью Брука, директора «Фармбизнеса», которого когда-то вместе с Трезором кружили на деньги)
– Бля, Разгон, ты сказал слово, я за тебя поручился перед Солодом, теперь твои венгры торчат мне воздух.
Это было совсем не то, что Андрей ожидал услышать от человека, которого считал своим другом. Из дальнейшего разговора стало ясно, что Трезор поумнел настолько, что уже своих друзей записал в идиоты. Андрей с трудом подавил тяжелое впечатление. Невооруженным взглядом было видно, что у Солода свой интерес к этому делу и он будет сдерживать Савелия Моничева, а Трезор хочет взять с венгров деньги за услугу, которая ему обойдется бесплатно.
Но как ни пытался Андрей урезонить товарища, ничего из этого не вышло – закусив удила, тот полез напролом.
– Завтра встретимся в аэропорту, – резюмировал Андрей и отключил трубку.
Он потратил уже столько времени, что едва успевал сделать свои дела до отъезда в Петербург; кроме того, лимитированное время перед вылетом не давало возможности Трезору применить излюбленный приём – затянуть беседу и взять оппонента измором. В качестве арбитра Андрей позвал Вадима Второва, заодно пожаловавшись на неадекватное поведение их общего друга.
В аэропорт они прибыли порознь. Первым приехал Трезор, он поставил свою БМВ напротив входа и нервно вышагивал вокруг. Затем подъехал Андрей на такси. Последним появился Второв на служебном микроавтобусе. Он оказался самым рассудительным и с ходу осадил Трезора:
– Дружище, эта Имоджин, это его бывшая тёлка, это же Разгон, мазафака, он со всеми строит блядь свои отношения – ты же его знаешь, и не может взять и зарядить ей по полной программе. Я понимаю, ты понимаешь, все мы понимаем, что Солод ёбнет всех оставшихся Моничевых как только узнает их адрес – даже без команды из Будапешта от супругов Уэйнрайт. Возьмите с неё столько, сколько она добровольно даст, и раздербаньте напополам.
Никто ничего не смог на это возразить. Трезор даже не сказал своё фирменное «Хватит с меня довольно», и не ушёл восвояси с тем, чтобы его уговаривали вернуться на его условиях. Лишь спросил жалобно:
– А сколько она даст?
Чтобы окончательно закрыть вопрос, Андрей, включив спикерфон, набрал Имоджин при друзьях.
– Chao, bella! The problem’s solved, no cost, but it was really headache.
– Oh, sweetheart, I know you mean it was really heard for you. How much?
– Zero expences. Tell Monichev to suck his tool. How are you?
Какое-то время они шутливо пререкались, в итоге Имоджин уговорила Андрея принять тысячу долларов, переспросив, может ли она быть уверена, что Савелий Моничев выйдет из игры. Андрей был абсолютно в этом уверен, о чем и сообщил своей подруге.
– Как ты вообще ведешь свои дела? – Трезор, не скрывая иронии, развёл руками, словно намереваясь схватить ускользающие купюры. – Она же могла просто сказать спасибо, типа она уже расплатилась с тобой своей пиздёнкой, и ты ей теперь торчишь по гроб.
Он принялся осыпать Андрея насмешками, но Второв поспешил вмешаться, заметив с преувеличенной изысканностью:
– Он знает что делает. При таком подходе клиент чаще всего даёт больше, чем ты предполагаешь.
Сюрреалистически серьезный, смеясь одними глазами, он прибавил:
– Ни хуя себе ребята, вы за полчаса тупого пиздежа срубили по пятьсот долларей, не до хуя ли вам?!
Трезор щелкнул брелком своей новенькой пятерки БМВ:
– Едрен-батон, Вадик, это ж я от бедности. Просто очень кушать хочется.
(страсть к БМВ сохранялась у него с середины 90-х, когда он купил свою первую бомбу-тройку, в те годы БМВ расшифровывали как «боевая машина вымогателя»)
Увидев, что ситуация разрулилась, Андрей попрощался и поспешил на регистрацию. Прилетев в Петербург, он обнаружил сообщение, в котором Имоджин благодарила его за оказанное содействие и жаловалась на домогательства Моничевых – теперь они не просто шантажируют, что заберут девочку (хотя всем ясно, что она никому в России не нужна), но и требуют деньги, поскольку услуги адвокатов, да и просто пребывание за границей россиянам дорого обходится.
«Разговор с тобой добавил мне уверенности, darling. Ференц собирался дать им двести долларов, но я его остановила. Да, они сто раз правы, Алексей это их племянник и сын, но пускай решают вопрос своими силами. В конце концов они должны были думать головой, отправляя мальчишку за границу с таким уродом, как Николай Моничев».
Андрей переслал Юрию Солодовникову полученное от Имоджин электронное сообщение, а через день переслал полученные от неё данные Савелия Моничева – номер паспорта, витебский адрес, и будапештские контакты.
Глава 6
– Был на дороге, – ввалившись в офис, буркнул Владимир вместо приветствия, и бросив Веронике, секретарю, заявку от МТС (материально-техническая служба – примечание) Октябрьской железной дороги, прошел на «хозяйскую половину» кабинета, отделенную от секретарской двумя шкафами.
Рабочее место как таковое было оборудовано только у Вероники и Андрея – оргтехника, тумбочки, папки. Остальные – Артур и Алексей Ансимовы, Владимир и Игорь Быстровы – использовали три стола, один из которых, тот самый, самопальный, пару раз рушился, когда кто-то по забывчивости на него присаживался, и в конце концов его укрепили мощным крепежом, которым вполне можно было бы укреплять здания.
(вообще в офисе было очень стремно, но вместе с тем очень круто. Ремонт не производился с момента постройки здания, то есть уже лет сорок, а доставшаяся от заводчан мебель уже вся развалилась. Оргтехнику Андрей привёз из Волгограда – всё самое ненужное в волгоградском офисе. Так всё и осталось навеки, ибо сказано: нет ничего более долговечного, чем временные сооружения).
Уже по тону Владимира Андрей понял, что тот не в настроении. С первых слов неформальный лидер взял своих собеседников за шкирку, словно котят, при этом в уши выкрикивая фразы такого содержания: «Где ёбаная заявка?», «Опять всё проебали!», «Я покажу, как поступают с наёбщиками!» Обстановка напоминала казарменный досмотр. Отслужив на Тихоокеанском флоте, Владимир овладел техникой загона рядовых под лавку сцаными тряпками. Всем было плохо настолько, что на душе становилось даже хорошо.
Вначале обсудили новую заявку МТС. Все как обычно – нужно сделать то же самое, что с котировочными заявками кардиоцентра: подготовить коммерческое предложение от Экссона и от четырех левых фирм, у которых цены будут выше. Победит в конкурсе конечно же Экссон.
– Вот ты ездишь в банк, – внезапно прервался Владимир, – а где у тебя выписки, движение по счету?
Андрей, поднявшись, взял с полки папку с выписками и молча положил на стол. Владимир мельком пролистал документы, затем, отложив, потребовал у Вероники складскую папку. Когда она принесла, просмотрел приход-расход, проверил, бьют ли остатки на начало и конец дня с отгрузками, криво улыбнулся, заметив, что завод отписал Экссону всю вчерашнюю сборку тепловозных батарей:
– Татарин сосёт.
(С завода уже выжили шесть конкурирующих фирм, остались две – «Базис-Стэп», принадлежащая «татарину» – Фариду Зарипову, которая кроме свинца и аккумуляторных батарей занималась строительными работами, и «ИсТок», учрежденная сыном главного инженера. Кроме них, существовала карманная структура гендиректора аккумулятроного завода Электро-Балт – ЗАО «Торговый дом Электро-Балт», состоящая из полутора человек – Николая Руденко плюс бухгалтер, его офис находился в соседнем кабинете с Экссоном. Если бы гендиректор аккумуляторного завода нашел вместо Руденко более расторопных людей, то необходимость в Экссоне отпала бы. Но «Торговый дом Электро-Балт» обслуживал лишь нескольких заграничных клиентов, оставшихся еще с советских времен – управления железных дорог бывших советских республик: Киргизия, Узбекистан, Азербайджан, Вьетнам, Корея, Монголия, и т. д. Это был мизер, детская узкоколейная железная дорога в пойме реки Царицы в Волгограде потребляла больше. А Экссон отгружал по всей России, гарантированно выкупал всю производимую заводом продукцию; кроме того, Артур постоянно стращал аккумуляторного вождя, гендиректора завода, что конкуренты не дремлют (в частности Тюменский аккумуляторный завод), могут перебить всю мазу, поэтому Экссону как верному дилеру нужны лучшие условия. Не имея способностей к коммерции, Руденко, если не околачивался в офисе Экссона, пытаясь что-либо вынюхать, то занимался у себя с бездомной собакой, которую приютил в своем кабинете, и даже оборудовал там конуру).
