Николай Леонов - Трактир на Пятницкой. Агония
Я тебя слушал, и ты меня выслушай. Взять с поличным одного Серого — не решение вопроса. Он может не знать источника информации, а может и не назвать его. Может не назвать своего хозяина. Так брать — все равно, что больной зуб сломать, а корень оставить. Дам я тебе на пару дней человека, — начальник снял телефонную трубку и сказал: — Пусть Фалин зайдет.
Через несколько минут в кабинет вошел невысокий мужчина средних лет. Он мягко пожал Климову руку, поправил пенсне и сел в большое кожаное кресло — как в норку спрятался: молча слушал начальника и Климова, а в ответ только поблескивал своими стеклышками. Когда все было переговорено, Фалин, протирая пенсне и беспомощно щуря воспаленные глаза, сказал:
— Все понял. Проверить обстановку и посмотреть, не гусарят ли мальчики. Предлагаю легенду. Я, — он встал и выпятил грудь, — бухгалтер или кассир, растратчик. Деньги на исходе, раньше гулял в «Максиме», «Праге» и «Яре», теперь опустился до третьеразрядного заведения. Хорохорюсь, — Фалин поднял подбородок и развинченной походкой прошелся по кабинету, — но и боюсь, — у него пьяно задрожали губы, он уцепился за рукав начальника. — Жизнь моя поломатая. Слушай, друг, сколько стоит хороший паспорт?
Начальник обнял Фалина за плечи и взглянул на Климова.
— Видал? Только где же мы денег возьмем для этого гуляки? На исходе-то на исходе, а деньги нужны. Червонца три я найду…
— У нас есть, — перебил Климов, — я как получил на нужды отдела, так и не трогал.
Климов врал. Все казенные деньги он до копейки отдал Панину и Лаврову. Была собственная зарплата, и можно было собрать с сотрудников.
Фалин хитро подмигнул и сказал:
— В милиции деньги вообще не нужны, и начальник там зарплату пять раз в месяц получает.
Климов понял, что его ложь не удалась, и постарался замять разговор.
— Николай Федорович, отпустите Фалина прямо сейчас. Мы с ним еще потолкуем, уточним детали, то да се.
— Кто его держит, — сказал начальник. — Получи в кассе деньги и отправляйся. И чтобы в четверг утром был здесь. Никаких опозданий.
Через час они вместе вышли из управления и переулочками направились в сторону Никитских ворот, где жил Фалин. Шли, покуривая, не торопясь, изредка роняя незначительные фразы.
Климов со страхом думал о возвращении в ненавистный кабинет. О телефоне и часах, об учебниках, которые придется вытащить из дивана, о ребятах: может, они звонили? Неужели ему, Климову, теперь придется всю жизнь прятаться за чужие спины? Загребать жар чужими руками? И ждать. Думал о Фалине, бодро шагающем рядом. Кто он? Чем занимался до революции? Почему работает в уголовном розыске?
Фалин будто почувствовал, что о нем думают, хлопнул Климова по плечу и сказал:
— Выручил ты меня, Климов. Прямо надо сказать — спас. С утра и до утра картотеку на уголовников составляю, выявляю, сопоставляю. Решило начальство, что у меня талант к этому делу. И вот целыми днями одно и то же. Рука не пишет. Веришь ли, — он остановился и опять хлопнул Климова по плечу, — сидеть устаю, подушку под задницу подкладываю. Для меня твое дело — курорт. Кстати, приметы и имена твоих ребят я помню, а какой пароль?
— Нет пароля. Не договаривались мы, — Климов задумался. — Передашь привет от бати из Киева. Так и скажи: кланяется, мол, батя из Киева. Это начальника у них батей зовут.
— Понял. Дальше не провожай, — Фалин остановился и протянул руку. — Вечером отправляюсь, а утром позвоню. Лады?
— Лады, — сказал Климов и вздохнул. — Буду ждать.
В кабинете ничего не изменилось. Климов проверил, работает ли телефон, и завел часы, из дивана достал учебники, разложил их перед собой, а наган забросил в стол, закурил трубку и приготовился к худшему: сутки никаких известий.
Резко затрещал телефон.
— Слушаю, — сказал Климов.
— Вася, здравствуй. Как поживаешь? — раздался издалека голос Панина. — Зайди через час, пропустим по рюмочке.
На условном языке это означало, что Климов должен быть через час в квартире на Зубовской площади.
Климов пришел на пятнадцать минут раньше, но Панин уже был на месте. Он сидел верхом на стуле и сиял всеми веснушками.
Климов думал начать с выговора, но вместо этого схватил Николая за плечи, хотел обнять, передумал и дал подзатыльник.
— Ах, так! — Панин рванул Климова за руку, сделал подсечку, но не удержался и тоже шлепнулся на пол.
Так они и сидели на полу друг против друга, улыбались и молчали. Первым взял себя в руки Климов. Он вскочил, дернул Николая за рыжий вихор и кивнул на стол.
— Садись, атаман, докладывай. Подробно и коротко. Начни с причин, по которым больше месяца не являлся. И потом — если кто увидит, как ты по телефону разговариваешь? Кому ты звонишь?
— Значит, так, — Николай потер руки, откашлялся. — Как мы и договаривались, пришел я в трактир, нашел хозяина, поклонился низко и передал письмецо, которое вы мне дали. Отец Василий читает и на меня поглядывает, потом перекрестился, обнял меня и говорит: «Великий ты мученик, Николушка. А отец твой — святой человек». А не являлся я, так как отец Василий не любит, чтобы от дела куда отлучались. Доверяет. Полностью доверяет. Даже ключи от кассы дает. Но будь мил, — он развел руками, — будь всегда на месте. Только он все удивляется, что рыжий я; качает головой и вздыхает: «Матрена, Матрена, грешница ты великая».
Климов рассмеялся:
— Расспрашивал про дом?
— Расспрашивал. Да я как начал плакаться на большевиков, мол, землю отобрали, лошадей и коров отобрали, — он как закрестится: молчи, раб божий, говорит, за все они, антихристы, ответят. Приголублю, Николушка. Одной крови мы. И два червонца в месяц мне положил, — Николай вынул из кармана пачку денег. — Вот, возьми, Василий Васильевич.
Климов пересчитал деньги.
— Почему так много? Я тебе два червонца дал да два ты получил. А здесь девять.
— Я в рост даю. Я ж кулацкий сын. Я вот… — Николай сделал жест, будто выжимает тряпку. — Ростовщическая контора «Панин и сыновья». Если на день, то тридцать процентов, на два — сорок, три — пятьдесят. Обязательно должен быть поручитель, а то вы должника этого посадите, и пропали мои денежки, — он достал из кармана клеенчатую книжечку и огрызок карандаша. — Это вам, — он вырвал несколько листков. — Имена и клички уголовников. В скобках буквы стоят: «к» — карманник, «м» — мошенник, «г» — грабитель. Это моя бухгалтерия: кто сколько мне должен.
Климов посмотрел в простодушные глаза рыжего паренька, не выдержал и опять рассмеялся.
— А насчет телефонных звонков вы не беспокойтесь, — продолжал отчитываться Панин, — специально завел себе девицу с телефоном и названиваю ей целыми днями. Хозяин поощряет, так как отец у этой девчонки скобяными товарами торгует. Нэпман, в общем. Теперь о деле. В банде шесть человек. Имена, клички, приметы — здесь, — он показал на свой блокнот. — Серый подручных держит крепко, не пищат. Но и сам Серый под каблуком ходит. Хозяина Серого назовем пока иксом. Денег у бандитов ни копейки, едят и пьют в долг у хозяина. Этот икс не появляется, и знает его, видимо, один Серый. Икс готовит налет и поддерживает связь с нашим… — Николай замялся.
— Ну, ясно, — сказал Климов.
— Возможно, что этот человек и является наводчиком. Михаил слышал, что Серый ругался со своими дружками из-за золота, которое было взято при последнем налете. Якобы икс не разрешает реализовывать золотые вещи и настаивает, чтобы увезти их из Москвы.
— Не дурак этот икс, — Климов вынул трубку и кисет с табаком. — Мы на всех скупках людей держим, ждем. У них не только золото. За последний месяц бандиты два комиссионных магазина и ломбард взяли. Вещей — целый воз, на многие тысячи рублей. Где же они все это, черти, держат? Ни одно кольцо, ни одна тряпка не появлялась в городе.
— Не черти, а один черт, Василий Васильевич, — поправил Николай. — Если бы Серый или тем более его ребята имели подход к награбленному, то давно бы все продали.
— Как они отнеслись к последним провалам? — спросил Климов.
— Лавров говорит, что догадываются о нашем существовании. Хотели уходить из Москвы, но икс соблазнил большим делом. Сейчас готовят это дело и нас ищут. Тыркаются, как слепые котята.
— Конкретнее, пожалуйста. Как именно они тыркаются? Кого подозревают?
— Закупорка вышла у нас с Михаилом, — не отвечая на вопрос, продолжал рассказывать Панин. — Подойти-то к Серому мы подошли. Да недостаточно близко. Топчемся на месте. Ничего конкретного раздобыть не можем. Как лбом об стенку. Михаил то с одной стороны зайдет, то с другой. А я вообще пустое место: подай, прими, пошел вон. Вся надежда на Мишку.
Климов молчал и внимательно смотрел в лицо Николая. Что-то парень не договаривает. Не все у них так гладко и благополучно. Ничего, Фалин мужик опытный и разберется, что к чему. Климов отодвинул лежащие на столе деньги.
— Спрячь, Николай, пригодятся.