Кирилл Казанцев - Вороны любят падаль
– Может, и наши, конечно, – согласился Широков. – Только ведь не одни наши, а? Да не смотри на меня так! Мне ведь на самом деле наплевать, чьи это деньги. Мне главное, чтобы Анна поправилась. Если честно, я сейчас ради денег не только на мошенничество, я на убийство пойду!
– Ну нет, убийства нам не надо! – замотал головой Андрей. – Не дай бог!
Широков пристально посмотрел на него.
– Не дай бог, говоришь? – усмехнулся он невесело. – А как же быть с настоящим? Он что, так просто все отдаст?
Жмыхов вздохнул.
– Да он пока не знает, – объяснил он. – Может, и не узнает. Во всяком случае, думать об этом пока рано. Давайте переживать неприятности по мере их поступления, так, кажется, Жванецкий сказал? И тут я с ним полностью солидарен. Чего кровь заранее портить? А тебя эта тема вообще не касается. Тебе-то рук марать не придется.
– Кто знает? – пожал плечами Широков. – Чистым в таких делах вряд ли останешься… Но, допустим, все так и будет, как ты обещаешь. Сколько, говоришь, я получу за работу? Впритык на операцию?
– Я уполномочен предложить тебе восемьсот тысяч, – медленно произнес Жмыхов. – Мне кажется, в твоих обстоятельствах этого достаточно. Однако если ты не согласен, я попробую договориться на бо́льшую сумму. Просто прикинь реально, получится ли у тебя достать такую сумму еще где-то…
На самом деле он был уполномочен предложить кандидату на роль наследника ровно миллион. Но решил, что торг будет плодотворнее, если он начнет с меньшей суммы.
Широков размышлял недолго. Взгляд его серых глаз казался совершенно спокойным.
– Хорошо, я согласен, – сказал он. – Но мне нужны деньги на расходы. Мне ведь придется оставить на время жену, верно?
– Никаких проблем, – кивнул Жмыхов и достал из бумажника увесистую пачку денег. – Вот тебе еще сто тысяч. К основному гонорару это не относится. Тебе ведь придется взять отпуск. Было бы, конечно, лучше, чтобы ты уволился, но тут я настаивать не буду. Короче, это тебе на расходы. На проезд, еду, дорогу… Завтра пойдем с утра в фотомастерскую, сделаем фотографии, а когда документы будут готовы, я тебе позвоню, и потом встречу на вокзале в Зеленодольске. На месте обсудим последние детали, а дальше уже будешь действовать самостоятельно. В свободном плавании, как говорится… Естественно, мы всегда будем рядом, но по известным причинам до поры до времени никто об этом не должен знать. Ни одна живая душа. А когда все закончится, осядешь в своем Перекопске и все забудешь. Владимир Томилин исчезнет навсегда.
– Значит, меня зовут Владимир Томилин?
– Владимир Анатольевич Томилин, – уточнил Жмыхов и опять полез в карман. – Это тебе для общего образования. Здесь биография этого хлюста. И еще план Зеленодольска. Рекомендую выучить. Кто знает, какие вопросы могут возникнуть. А так хоть будешь ориентироваться в собственных памятных датах. Названия улиц будешь знать. Где кладбище, то-се… Ну и потренируйся рисовать подпись, это очень важно. Вот образец подлинной. В общем, подойди к делу серьезно. Слишком многое сейчас на кону.
– Не бойся, не подведу, – серьезно сказал Широков, аккуратно складывая бумаги и пряча их за пазухой. – Я ведь тоже сделал ставку.
5
Виталий Лоскутов не был честолюбивым человеком. Место, которое он занимал на земле – а занимал он место сержанта полиции в городе Зеленодольске, – удовлетворяло его вполне, тем более что в приложение к этому месту он получил от судьбы некоторые дополнительные привилегии. Заместитель городского главы Орешин приходился ему родственником и, более того, родственником полезным. Влиятельный Орешин не открещивался от Виталия, как это зачастую бывает с родственниками, а, наоборот, всячески ему помогал. В городе об этом прекрасно знали и Лоскутова уважали. Или, во всяком случае, старались не связываться. Виталию это было по душе. И еще он гордился тем, что сам начальник полиции Прокопенко при встрече здоровался с ним за руку. А ведь он был всего лишь сержантом! Это тоже добавляло ему веса в собственных глазах. Лишнюю копейку на государственной своей службе он всегда мог зашибить, окружающие его побаивались, а если и шли на конфликт, то быстро тушевались, едва на горизонте начинала маячить тень всемогущего Орешина. В благодарность Лоскутов был готов исполнить любое поручение своего родственника, тем более что такие поручения, как правило, приносили и материальную выгоду тоже. Поэтому и в историю с наследством Томилина он включился с энтузиазмом и не раздумывая ни минуты. Собственно говоря, он даже представить себе не мог, что можно ослушаться дядю Диму, как он называл Орешина.
Сначала решили, что Виталий присмотрит за Дроздовым, который был когда-то мужем нотариуса Самойловой и до сих пор, как поговаривали, ее любил. Самойловой он был не нужен, она целилась теперь высоко и нашла себе мужика с большими деньгами. Тем не менее недавно Дроздов с Самойловой встречались и о чем-то договаривались в ее офисе. Об этом доложил наблюдательный Маевский, который теперь вился возле Орешина. Маевский был уверен, что заставить Самойлову обратиться за помощью к бывшему супругу могло только что-то исключительное и, вернее всего, речь шла о наследстве, а конкретно, о поисках наследника. Безбашенный Томилин мог не дать о себе знать еще лет пятнадцать, и Самойлову такой вариант, естественно, не устраивал. Тут ей и понадобился Дроздов, который, как-никак, являлся теперь сыщиком. Все это выглядело логично и правдоподобно, и было решено, что Лоскутов возьмет кратковременный отпуск и сядет на хвост Дроздову, чтобы узнать, куда тот намерен отправиться. Не исключено, что таким образом удастся выйти на самого Томилина. Ну а что делать дальше, Лоскутову пока думать не надо было, на то имелись другие люди и в первую очередь Орешин. Виталию следовало пока смотреть в оба и своевременно докладывать обо всем наверх.
Лоскутов сразу пристроился возле дома Дроздова, потому что когда человек собирается в дальний путь, он непременно зайдет к себе домой и возьмет хотя бы зубную щетку и чистую рубашку. Дроздов, однако, дома так и не появился, а утром Виталия по телефону потребовали ни много ни мало в кабинет к самому Прокопенко.
Лоскутов явился немедленно, гадая, крепко ли ему сейчас влетит. Правда, он не понимал, какой допустил промах, но это было неважно. В таких случаях начальству виднее.
Тем более он удивился, когда нагоняя не последовало. В служебном кабинете начальника УВД находились сам Прокопенко, Орешин и юрист Маевский. Виталия они встретили как родного.
– Садись, – устало сказал ему Прокопенко. – У нас тут совещание.
Выглядел начальник полиции неважно, у него было желтоватого цвета лицо, говорил как будто через силу и тяжело дышал. Совсем скоро он должен был лечь в больницу, но пока исправно появлялся в отделе и вот даже впрягся попутно в дело о наследстве Томилина.
– Обстоятельства поменялись, – объяснил Орешин. – Ты вот всю ночь у дома Дроздова торчал, не выспался, а зря. Этот хлюст вчера сразу после разговора со своей бывшей устроил драку на автостоянке – с каким-то москвичом сцепился. Нанес ему легкие телесные повреждения. Ну и тот ему нанес. Короче, обоих повязали…
– На Дроздова, кстати, совсем не похоже, – озабоченно вставил Маевский.
Орешин покосился на него из-под кустистых бровей и буркнул:
– Похоже – не похоже! Ты о главном говори!
– Так а я о чем? – заторопился Маевский. – Он ведь с кем подрался? С москвичом, который на «Ауди» стоял около нотариальной конторы. А я навел кое-какие справки, и оказалось, что этот тип приходил к Самойловой накануне, и она после разговора с ним выглядела очень взволнованной. У меня впечатление, что Дроздов ей понадобился как раз после этого разговора.
– Вопрос – зачем приходил? – сказал веско Орешин. – Имеется в виду москвич этот?
Он так строго смотрел на Виталия, что тот оробел и пожал плечами.
– А я вот думаю, что неспроста этот москвич приходил, – назидательно произнес Орешин. – Вот есть у меня чувство, что связано это как-то с нашим делом. С Томилиным в первую очередь. Как связано, не знаю, но связано. Короче, Виталик, слушай новые инструкции. Теперь твоя задача следить за московским гостем. За Дроздовым тоже, но это если он появится в поле зрения…
– Я извиняюсь, – перебил Лоскутов. – А мне его кто-нибудь покажет? Ну, москвича? И потом, я должен знать, что он за человек. Раз его повязали, значит, личность установлена…
– Тут такое дело, – вздохнул Прокопенко. – Насчет повязали это верно. Только как повязали, так и отпустили. Что, наших не знаешь? Дежурил Смирнов. Ну и как-то они там договорились. Короче, отпустил он его, и даже факт задержания не зафиксировал. Вот до того уже самовольничать начали, что просто хочется взять и…
Он в сердцах сжал огромный кулак, взмахнул им как молотом, но потом, будто вмиг потеряв силы, остановился, разжал пальцы и только безнадежно махнул рукой.
