Кирилл Казанцев - Убийство по-министерски
— Все в порядке, Виктор Иннокентьевич! — бодрым голосом принялась рапортовать Ритка. — Мальчика с паховой грыжей прооперировали, девочку Крылову из седьмой палаты переводим в терапевтическое, поскольку там не наш случай. Также…
Виктор Иннокентьевич слушал Ритку вполуха. Он знал, что та сама отлично разбирается в ситуации, которая царит в ее отделении, и вызвал ее для доклада чисто формально. Ему просто хотелось увидеть Ритку. В больнице они всегда разговаривали друг с другом на «вы», даже если находились наедине. И старались вести себя официально во избежание кривотолков, хотя об их отношениях было известно всему персоналу.
Виктор Иннокентьевич думал сейчас о том, как сообщить Ритке, что их предполагаемое свидание сегодня вечером не состоится. Кроме того, его подмывало завести разговор о муже Маргариты. Почему-то мысль о том, что он в курсе их связи, заставляла его испытывать душевный дискомфорт. Сказывалась, видимо, все та же природная трусоватость, ибо бояться подчиненного ему, главному врачу, было просто нелепо.
Он уже открыл было рот, как в кабинет робко постучали. Новожилов нахмурился и не очень довольным тоном громко произнес:
— Да!
В кабинет протиснулась тоненькая фигурка. Присмотревшись, Новожилов узнал Наташу Краснову, врача-интерна из отделения Маргариты. Лицо у нее было озабоченным.
— Прошу прощения, Виктор Иннокентьевич! — торопливо заговорила она. — Но мне очень нужна помощь Маргариты Федоровны!
— Что случилось? — Ритка приняла сосредоточенный вид.
— Девочке из пятой палаты плохо. Катя Синицына, семь лет, с до конца не установленным диагнозом, помните?
Ритка кивнула с серьезным видом.
— Понимаете, с утра жалуется на слабость, два раза была рвота. Я решила посоветоваться с вами, а пока назначила…
Наташа перечислила свои действия, Ритка с самым внимательным видом выслушала ее, потом кивнула и сказала:
— Что ж, Наташа, вы все сделали правильно. Пойдемте, посмотрим. Виктор Иннокентьевич! — обратилась она к Новожилову. — Не хотите лично взглянуть? Та самая девочка, о которой я вам рассказывала вчера.
— Да, конечно! — Новожилов тоже стал само внимание.
Он поднялся из-за стола, и все трое вышли из кабинета. Главный врач запер дверь, и они направились в хирургическое отделение.
Катя Синицына лежала на постели под капельницей. Лицо девочки было бледным, русые, завитые колечками волосы намокли от пота. Маргарита Федоровна первой прошла к ее кровати, поздоровалась с Катей и принялась осматривать ее. Затем проверила систему, повернулась к Наташе и сказала:
— Добавьте в систему корденин и витамины. Состояние стабилизируем. Давно она чувствует себя плохо?
— Вчера вечером началась слабость, — ответила сама Катя. — И тошнило…
— Ничего, детка, это пройдет, — улыбнулась ей Старыгина. — Виктор Иннокентьевич, вы согласны?
— Конечно, все будет хорошо, — поддержал ее Новожилов. — Ты, Катя, главное, не волнуйся. Здесь такие врачи, что поставят тебя на ноги так, что ты даже не заметишь! Будешь и бегать, и прыгать, и танцевать!
— А откуда вы знаете, что я танцую? — удивленно спросила Катя.
Новожилов смутился. Он понятия не имел о том, занимается Катя танцами или нет, просто попал пальцем в небо.
— А у меня должность такая, — подмигнул он ей. — Мне положено все про вас знать! Ладно, девочки, поправляйтесь! — подвел он итог, и все трое вышли в коридор.
Когда троица остановилась у окна в коридоре, Маргарита Федоровна сказала:
— Случай сложный, неоднозначный. Девочка лежит у нас уже около недели, но состояние не нормализуется.
— Станислав Михайлович говорил, что считает целесообразным обсудить вопрос об операции, — добавила Наташа вполголоса.
Маргарита Федоровна сдвинула брови и покосилась на Новожилова. Тот пока никак не реагировал, лишь смотрел на своих коллег-подчиненных и слушал.
— А кто у нее родители? — тем временем обратилась Маргарита Федоровна к Наташе.
— Родители… — Наташа словно не ожидала такого вопроса и немного растерялась. Потом взгляд ее упал за окно, и она вдруг радостно воскликнула: — А вот как раз и они. Мама Кати и… — она чуть замялась, — и отчим.
Новожилов и Старыгина проследили глазами за взглядом Наташи. Из сверкающего черного джипа выходила стильно одетая женщина. Маргарита Федоровна тут же наметанным глазом оценила и фирменную одежду ее и спутника, и серьги с бриллиантами в маленьких ушах, и дорогой автомобиль. Затем обменялась с Новожиловым многозначительным взглядом и сказала:
— Что ж, Виктор Иннокентьевич, думаю, что вопрос об операции действительно нужно решать!
— Разумеется, если терапевтические методы не дают эффекта, — кивнул Новожилов.
— Сначала, конечно, проведем обследование… — продолжая смотреть в окно, заговорила Старыгина. — Соберем также все анализы, а операцию, думаю, сделаем где-то через недельку. Причем я лично беру на себя ответственность. Такой сложный случай я просто не могу доверить никому другому.
— Вы абсолютно правы, Маргарита Федоровна, — подхватил Новожилов. — Кстати, компьютерную томографию девочке сделали?
— У нас томограф опять сломался, Виктор Иннокентьевич! — расстроенно прижала к груди руки Наташа.
— Да, Виктор Иннокентьевич! — вставила и Старыгина, только совсем другим тоном. — Я уже много раз говорила о том, что нужно новое оборудование! Без томографа мы как без рук! Больные вынуждены ждать по несколько дней, пока его починят, а не мне вам объяснять, насколько важны бывают эти несколько дней!
— Я отлично все понимаю, Маргарита Федоровна! — Лицо главного врача стало чрезвычайно серьезным. — Постараюсь решить вопрос в самое ближайшее время.
«Надо же, как уверенно и даже властно Маргарита Федоровна разговаривает с главврачом! — невольно поразилась про себя Наташа. — И ведь, по сути, она права. Но вот я, наверное, никогда не научусь так вести себя с начальством!»
В коридоре послышался стук каблуков, а затем появилась мать Кати, которая быстро приближалась к ним. Она была одна — спутник ее остался в машине.
— Виктор Иннокентьевич, я считаю, что сейчас самый подходящий момент, чтобы побеседовать с матерью Кати, — быстро сказала Старыгина.
— Конечно, идите, — напутствовал ее Новожилов. — Только потом еще зайдите ко мне, хорошо? Мы с вами не обсудили еще ряд вопросов.
— Конечно, конечно, — уже на ходу кивнула Старыгина, направляясь к женщине и приветливо улыбаясь ей.
Однако по мере приближения лицо Маргариты Федоровны стремительно приобретало деловые черты. Мать Кати остановилась, с тревогой глядя на заведующую, а та, отведя ее в сторонку за руку, принялась объяснять ситуацию.
Новожилов, поняв, что его присутствие здесь излишне, пошел обратно в свой кабинет, а Наташа, немного постояв одна, отправилась в ординаторскую. Она очень переживала за Катю Синицыну…
* * *Офис фирмы «Дионис» непосредственно примыкал к заводу, где и производилась «народная» водка. Это было достаточно унылое барачное здание социалистических времен. Туда-то мы с Михаилом Черновицким и прибыли октябрьским субботним днем. Небо было хмурым, и казалось, вот-вот начнет накрапывать нудный осенний дождик. Погода явно капризничала и дразнилась: если с утра светило яркое солнышко, то сейчас от него не осталось и следа, небо заволокло тучами, и задул противный ветер. Михаил Черновицкий поежился и втянул голову в капюшон своей неизменной серой куртки, в которой ходил, кажется, круглый год. Почему-то он принципиально не менял ее: то ли так сильно был к ней привязан, то ли из соображений экономии. Михаил вообще отличался некоторой скупостью, что часто являлось поводом для насмешек юмористов нашего отделения.
Я люблю поездки с нашим уважаемым экспертом, несмотря на то, что остальные оперативники недолюбливают его за склочность и взрывчатость характера, а также за упрямство. Но я склонен рассматривать Черновицкого как комика, посланного нам в Управление высшими силами, и потому стараюсь не обращать внимания на его отрицательные черты… Его непоседливость и вместе с тем ворчливость порой поднимают настроение, а некоторые его высказывания — а надо признать, с юмором у него все в порядке — позволяют лучше переносить рутину полицейской службы.
В этот день Михаил Степанович начал с недовольного замечания о том, что у него в очередной раз сломалась машина, и ему давно пора ее чинить, но зарплаты не хватает, а этому «лысому толстопузу» — так ласково именовал он подполковника Герасимова — и дела нет. Он уже отошел от обиды на свою жену, о которой с горечью рассказывал мне в первой половине дня, и переключил свой гнев исключительно на начальство.
Прибыв на место, эксперт тут же выразил недовольство тем, что до сих пор не прибыл никто из вызванного мной руководства «Диониса», и вознамерился в качестве штрафа потребовать ящик водки. Я усмехнулся — сам Михаил Степанович был слаб здоровьем и практически не пил.
