Михаил Март - Когда ее не стало
Своей бескомпромиссностью она была обязана отцу. Визгунов, став главным полицейским города, объявил войну криминальным группировкам и вел ее достаточно успешно. Народ устал от беспредела и принял Визгунова с воодушевлением. Одни ему аплодировали, другие любили его, третьи боялись, но уважали все: и враги, и друзья.
Сергей отправился в центральную городскую библиотеку и просмотрел все газеты с момента гибели Светланы. В больнице его от прессы оберегали и даже телевизор вынесли из палаты, остались лишь кронштейны на стене. Сейчас он ни за что не стал бы копаться в деталях, слишком свежи душевные раны. Может, через год-полтора попытался бы разобраться, но не сейчас.
Все изменилось в одно мгновение. Появление Светланы на фотографии перевернуло мир. И было в чем усомниться: он не видел жену мертвой, лежащей в гробу. Не хоронил ее. А главное, где-то в глубине души Сергей верил, будто Света где-то рядом и скоро вернется домой.
Заголовки газет звучали ужасающе:
«Маньяк пришел к нам, не постучавшись!», «Резня началась!», «Дочь полицейского истерзана».
О подробностях Бартеньев ничего не знал. Говорили, что его и Светлану пырнули ножом. Он выжил, а она умерла. Теперь ситуация выглядела иначе: Светлана изуродована бритвой. До него это не доходило, сознание не принимало. На счастье, фотографий с места преступления не было, но одну фразу из общего потока страстей он для себя выдернул: «Труп увезли в Институт судебной медицины. Никто не сомневается, что такой специалист, как профессор Крылов, сделает точные и исчерпывающие выводы».
Руководил институтом их сосед по даче профессор Белоцерковский, а Крылов был его заместителем и другом. Он часто приезжал на дачу, и Сергей знал обоих светил патологоанатомии. Только сейчас Сергей понял, почему его не навещал тесть. Визгунов боялся вопросов. А значит, предупредил профессоров, чтобы они не посвящали Сергея в детали.
Сейчас идти к ним с расспросами бесполезно. В открытой беседе они ему ничего не скажут. Сергей решил докопаться до истины по-своему.
В Институте судебной медицины стояла тишина. Сергея здесь знали, его лаборатория поставляла врачам растворы по специальным формулам, разработанным на заказ по личной просьбе профессора Белоцерковского.
Охранник на проходной Бартеньева узнал и задерживать не стал, только сказал, что все сотрудники в актовом зале на совещании.
– Ничего, я подожду в приемной, чтобы не приезжать сюда дважды.
Тот лишь пожал плечами: мол, ваше дело.
Кабинеты руководства располагались на втором этаже. Сергей и не думал проникать в святая святых – секретари не пустят. Туалет – вот удобное место для тайного убежища. Можно спрятаться в кабинке, запереться и дождаться ночи. Тогда он почувствует себя полным хозяином. Но возле туалетных комнат копошилась уборщица со шваброй, и гениальную идею пришлось отбросить. Чистота в медицинском учреждении – главное. После рабочего дня все места общего пользования будут драить, как палубу на корабле. Пришлось пройти мимо. Кабинет Крылова находился в конце коридора. Сергей дошел до него и, приоткрыв дверь, заглянул. За столом в приемной сидела молоденькая девушка в белом халатике и болтала по телефону, то и дело прыская от смеха. На ее столе стояли еще три аппарата. Дверь кабинета Крылова была раскрыта настежь. Сергей прикрыл ее и осмотрелся. В коридоре – десятки кабинетов. Почти все заперты. В открытых – все те же приемные с секретаршами. И только в одном не было никого. Он прочел табличку:
ИНЖЕНЕР ПО ТЕХНИКЕ БЕЗОПАСНОСТИ В.П. ЧИРКИН
На столе господина Чиркина, которому секретарша по статусу не полагалась, стояли четыре аппарата. Сергей быстро вошел в кабинет, прикрыл дверь и бросился к столу. Он не знал номера телефона Крылова, а справочника на столе не оказалось. Но один аппарат не имел диска. Бартеньев поднял трубку и услышал женский голос.
– Оператор слушает.
– Дайте мне кабинет Крылова.
– Одну секундочку.
Ни гудков, ни щелчков, тишина. И вдруг ему ответили:
– Приемная профессора Крылова.
– У меня для Савелия Аркадьевича есть срочные инструкции. Не сочтите за труд, загляните ко мне. Это Чиркин говорит.
– Хорошо, сейчас зайду.
Сергей пулей вылетел из кабинета и направился в конец коридора. Из приемной Крылова вышла девушка в белом халатике и направилась ему навстречу. Поравнявшись, они поздоровались. К счастью, молодые люди никогда не виделись, и вряд ли девица его запомнит.
Наступил ответственный момент. Сергей остановился у окна напротив почти достигнутой цели и оглянулся. Ничего не получилось. Девушка не стала заходить в кабинет Чиркина, лишь заглянула и, не увидев хозяина, пошла назад. Теперь пристанет к нему с вопросами. И что он ей ответит? Дальше – стена и кабинетов нет. Ясно, что он пришел к Крылову, раз стоит напротив его кабинета.
Но девушка остановилась и свернула в туалетную комнату. Как только она исчезла из поля зрения, Сергей вбежал в приемную, прошмыгнул в кабинет хозяина и, оценив обстановку, выбрал место для укрытия. Плотные шторы на огромном окне подходили для этого как нельзя лучше.
Вскоре секретарша вернулась и села на свое место. Сергей глянул на свои часы: четверть пятого. Слишком рано. У Крылова ненормированный рабочий день. Он может проторчать здесь до позднего вечера, а Сергею после операции не выстоять на ногах и двух часов. Одно утешало: в лицо дул прохладный ветерок. Девушка специально оставила дверь открытой, проветривая помещение. Тут Бартеньев вздрогнул. Фрамуга не может оставаться открытой. Перед уходом ее обязательно закроют. Но если кто-то подойдет к окну, то его тут же заметят. Стоит лишь повернуть голову влево – и все.
Он стоял в метре от открытой фрамуги. Можно вплотную приблизиться к стене, а это еще полтора метра, и там уже не так светло. Сергей сдал назад. Через пару шагов его спина коснулась стенки. Мало места… При желании его и здесь увидят. Мелькнула мысль: надо лечь. Это было решением главной задачи: не придется стоять на ногах. Сначала он сел, потом попробовал лечь, но не вышло: слишком длинным вымахал, ботинки видны будут. Придется сидеть, поджав ноги, вдоль окна. Шторы не должны оттопыриваться, будто за ними спрятан огромный пылесос.
Время тянулось медленно. Опершись спиной о стену, Сергей ухитрялся выглядывать из-за шторы. Когда Крылов вернулся в кабинет, ничего не изменилось, кроме того что он сам подошел к окну и закрыл фрамугу. Слишком задумчив и озадачен, чтобы заглядывать за портьеры… Он находился совсем рядом, но Сергей следил лишь за его ботинками. Люди чувствуют, когда кто-то на них смотрит, особенно на лицо. Бартеньев заставил себя опустить глаза и облегченно вздохнул, когда профессор сел за стол – лицом к двери, спиной к нему. Это позволило немного расслабиться и даже вытянуть ноги. Выглядывая из-за шторы, он внимательно изучал кабинет. У дверей стояли два металлических шкафа с большими ящиками, рядом с ручками прикреплены таблички с буквами. Профессор дважды подходил к шкафам, доставал и убирал папки. Там и надо искать.
Наконец он дождался желаемого: секретарша принесла шефу папку и, положив на стол, сказала:
– Материал по сорок седьмому делу. Индекс «Особая папка».
Как только девушка покинула кабинет, Крылов подошел к книжному стеллажу, занимавшему всю стену, и дотронулся до чего-то рукой. Одна из секций общего стеллажа открылась, как дверь, и профессор прошел в скрытое помещение. Сергей тут же вспомнил коридор. Кабинет Крылова последний, дальше стена. Но здание значительно длиннее, чем коридор, а значит, за стеной – некое свободное пространство. Как он открыл стеллаж? Деталей Сергей не заметил. Но теперь он знал главное и уже не сомневался, что самые важные документы хранятся за стеной.
В девятом часу вечера Крылов погасил свет и ушел. Сергей услышал два щелчка, и это было хуже всего. Его заперли. Он встал и осторожно выглянул в окно. Второй этаж в старом здании с высокими потолками равнялся современному третьему. В обычных условиях это его не смутило бы – все-таки он парашютист, приземляться умеет, но от удара о землю разойдутся швы. А возвращаться на больничную койку в его планы не входило. Врач что-то говорил о постельном режиме, предупреждал, что резкие движения противопоказаны, не говоря уже о прыжках. Постельный режим… Что это значит, Сергей не знал. Его жизнь – вечное движение.
Следовало поторапливаться, пока на улице еще светло. Фонарем Сергей не обзавелся, а включать свет слишком рискованно. Окна выходили к воротам, где находился пост охраны, через который он проходил на территорию института.
Слегка размявшись, он направился к книжным шкафам и выдвинул ящик с буквой «Б». Полки стандартные, толщина папок разная. Одни тоненькие, другие как книги.
Он нашел нужную: «Бартеньева Светлана». В папке помимо бумаг с логотипом отдела судебной экспертизы лежала медицинская карта жены из поликлиники. Заключение экспертов сводилось к единому мнению: найденный труп соответствует всем указанным в медкарте патологиям. Тут же лежал протокол опознания, подписанный полковником Визгуновым и майором Балабановым. К делу была приколота справка: «Копия отчета отправлена в мэрию». Ни одной фотографии. Впрочем, фото надо искать у следователей, врачам нужны рентгеновские снимки костей и прочей человеческой требухи. Такие в деле имелись, но Сергей ничего в них не смыслил. Он убрал папку на место и задвинул ящик. Перед глазами все еще стояла бумага с заключением о смерти Светланы Андреевны Бартеньевой. Он начал рассуждать вслух.
