Виктор Банев - Череп императора
Дебби с извиняющейся миной глянула на капитана.
— Ничего, ничего! — сказал он. — Я не обидчив.
— Ты, Дебби, готова сутки напролет отвечать на его вопросы и рискуешь опоздать на самолет только потому, что он попросил тебя приехать и полазить с ним по туннелю. Понимаешь? Он ведь просто обслуживающий персонал! Очень долго я тоже не мог избавиться от этого стереотипа. Дворник — это тот, кто метет двор. Шофер автобуса объявляет остановки и продает талоны. Функционер спецслужбы раскрывает преступления, но никогда — слышите, никогда! — их не совершает.
Брайан с Мартином смотрели на меня с интересом, Дебби — скорее испуганно. Капитана же моя речь, похоже, лишь забавляла.
— Вы, все втроем, очень необычные ребята. Черная магия, радикальные взгляды, секс-социология… Чересчур, я бы сказал, необычные. Стоило присмотреться к этой истории, и тут же выяснилось, что зарубить Шона можно и из культовых соображений, и из-за того, что он стоял на пути ирландских террористов. Или из-за ревности свихнувшейся нимфоманки… Извини, Дебби, но — чем не версия? И весь отдел нашего обаяшки капитана тут же бросился выяснять, кто из нас мог в темноте подойти к щиту с топором и незамеченным вернуться обратно… А ведь вопрос должен ставиться совершенно иначе. Не догадываетесь? Нужно спрашивать не о том, кто мог дотянуться до топора, а о том, почему мы вообще оказались перед этим щитом. Причем именно в тот момент, когда погас свет. Понимаете? Этот туннель тянется на три километра в одну сторону и на два — в другую. И в нем скорее всего есть только один такой щит. Но мы выбрали место для остановки не где-нибудь, а именно напротив него. Сами мы это сделали или как? Что скажете, капитан?
Капитан продолжал улыбаться, но теперь это выходило у него чуть-чуть неестественно. Чуть-чуть невесело.
— Когда преступник знает, что ему в затылок дышат сыщики и ощущает себя затравленным зверем, он пытается замести следы, делает при этом кучу ошибок и, как правило, попадается. Но представьте, что дичь и охотник — это одно и то же лицо. Каково? Правда, здорово ловить себя самого, а, Игорь Николаевич? Это как играть с самим собой в шахматы: кто бы ни проиграл, вы всегда в выигрыше.
— Может, на этом закончим? — сказал наконец капитан. — Уже почти три часа, а нам нужно еще многое обсудить.
— По сути моего выступления вы ничего не хотите сказать?
— А чего говорить? Остроумная, конечно, гипотеза, но, извините, абсолютно надуманная.
— Это почему же?
— Да по всему! Где в вашей версии хоть один факт? Где мотив? Где улики? Зачем это мне, интересно, было убивать беднягу Шона?
— Хороший вопрос! Я никогда бы не додумался до того, что убийца — вы, если бы не мотив. Дело в том, что это не совсем обычное преступление. Из-за чего обычно убивают людей? Из-за денег. Из-за женщин. Из-за желания убрать со своего пути конкурента… Денег у Шона не было — по крайней мере таких, чтобы из-за них идти на преступление. Женщин он вряд ли интересовал. Встать на чьем-либо пути не успел бы, даже если б очень захотел. Вроде бы нет мотива? Но на самом деле мотив есть. И знаете какой? Ни за что не догадаетесь. Шон был убит, чтобы скрыть другое, гораздо более серьезное преступление.
— Очень интересно, — сказал, уже не улыбаясь, капитан. — И какое же?
— Помните, как все это происходило? Шон шагал сзади меня. И все время после того, как мы спустились в туннель, о чем-то думал. Что-то беспокоило его. В конце концов он решился и подошел ко мне. «Как зовут этого офицера?» — спросил он. Я ответил, и он начал было о чем-то спрашивать, но потом передумал и подошел к вам. Я очень хорошо все это помню — очень! И через минуту после того, как он к вам подошел, вы остановились возле этого щита. Вы уже знали, что живым он из туннеля не выйдет.
Я перевел дыхание и потер, собираясь с мыслями, колючий подбородок. Курить хотелось почти до обморока.
— Уж в чем, в чем, а в выдержке вам, Игорь Николаевич, не откажешь. Я шел всего в метре от вас, и вы не знали точно, что именно из вашего разговора с Шоном мне удалось расслышать. На самом деле я не слышал почти ничего — но вы-то этого не знали! И поэтому вы рассказали мне почти всю правду — кроме самого главного. Вы сказали, что Шон спросил вас о том, где вы работаете, — и это действительно так. Вы сказали, что он хочет спросить вас о чем-то важном — и это тоже правда. Вы не сказали только, что именно он хотел у вас спросить. На всякий случай вы посадили на топор отпечаток моего пальца и, когда я приходил к вам в Большой Дом, намекнули, что если дело будет вести другой следователь, то меня без долгих разговоров просто арестуют, и все. То есть вроде как мы с вами в одной лодке. Уж не знаю, что вы собирались делать с ними (я кивнул в сторону ирландцев) и зачем вы привели нас в этот туннель, но меня, похоже, вы после этого разговора решили не опасаться. Решили, что даже если я и догадаюсь, в чем дело, то промолчу. Хотя бы для того, чтобы этот злосчастный отпечаток не всплыл в качестве основной улики. Но знаете — мне сейчас почему-то совсем не страшно. А вам?
— Пока что вы так и не сказали, в чем же состоит мотив. Зачем мне все это надо?
Вместо ответа я вытащил из кармана трехдневной давности мятую газету и прочел:
— «Несколько дней назад английская разведка МИ-6 поместила список примет разыскиваемого за угон школьного автобуса с заложниками российского резидента в компьютерную сеть Интернет. Теперь каждый владелец компьютера сможет узнать о том, как выглядит этот преступник. Сообщается, что он чуть выше среднего роста (ирландцы дружно посмотрели на капитана), у него светлые волосы и серые глаза (ирландцы заглянули в серые глаза Игоря Николаевича), а из особых примет упоминают татуировку в виде морского змея, пожирающего подводную лодку, наколотую на левом предплечье, чуть пониже локтя…»
— А при чем здесь Шон?
— Вот именно — при чем? На самом деле я, конечно, излагаю так, будто с самого начала все понимал, да только умел хранить секреты. Однако до сегодняшнего утра я не понимал ни хрена. А вот с утра до меня наконец доперло, при чем же здесь Шон…
Я выдержал паузу. Ирландцы боялись даже дышать. Капитан по-прежнему смотрел на меня, но только теперь он уже не улыбался.
— Помните, когда я позавчера был у вас в Большом Доме, вы зачитывали мне анкету Шона, присланную из Ирландии? Еще тогда мне показалось, что в ней содержится разгадка всей этой истории. Я пытался ухватить, в чем здесь дело, но… Не ухватил. Дошло до меня позже. А секрет между тем прост. У Шона дома был сервер для ускоренной перекачки информации из Интернета. Он получал новые сообщения по интересующим его темам за день-два до всех остальных. Я специально сегодня консультировался с редакционными компьютерщиками, они говорят, что это очень примитивное устройство и стоит оно всего долларов триста-триста пятьдесят… Мы в Петербурге узнали о ваших, Игорь Николаевич, приметах во вторник. Значит, еще в воскресенье Шон мог узнать о них у себя дома.
Повернувшись к Мартину, я спросил:
— Ты помнишь, что спросил у тебя Шон перед тем, как пойти разговаривать с капитаном?
— Нет, — испуганно пожал плечами он.
— Совсем не помнишь? Напрягись. Я посмотрел на вас как раз перед этим. Шон тыкал себя пальцем в предплечье, чуть пониже локтя, и что-то у тебя спрашивал.
— Слушай, а ведь точно! Как это ты все помнишь? Он действительно говорил что-то о капитане и спрашивал, не заметил ли я чего-то такого у него на руке? Только тогда я не обратил внимания.
Я посмотрел капитану прямо в лицо:
— Шон знал про вашу татуировку. Он узнал о ней еще дома, а когда приехал в Петербург и у первого же встречного функционера спецслужбы увидел точно такую же, то просто не поверил, что такое могло случиться… Дебби говорила мне, что он был смелым парнем, и это чистая правда. Он оказался настоящим мужчиной. Он подошел и прямо спросил у вас — не вы ли тот герой, которого сегодня ищет вся полиция Европы? И вы сказали, что сейчас нет времени разговаривать — это-то я слышал прекрасно, — а сами в этот момент уже знали, что живым из туннеля Шон выйти не должен. Правильно я излагаю, Игорь Николаевич, или в деталях что-то было иначе?
Момент был решающим. Я смотрел на капитана, капитан смотрел на меня. Секунды сочились, словно капли крови.
Капитан не произносил ни звука, и я решил нажать посильнее:
— Можете не отвечать, если не хотите, — есть более простой способ проверить, прав я или нет. Хотите, мы прямо сейчас узнаем, не вы ли прикрывались детьми от пуль снайперов? Не вы ли взорвали бристольский порт и сбежали, прихватив с собой чуть ли не два миллиона фунтов? И не вы ли, наконец, убили Шона?.. Давайте поступим просто — покажите нам свое предплечье. Скорее всего вы давно успели свести эту татуировку, но нельзя же свести ее бесследно, что-то должно остаться. Покажите нам свою руку, и давайте закончим этот разговор.
