Леопольд Тирманд - Злой
Через семь минут похожий на бульдога «шевроле» осторожно въезжал на Вейскую улицу. Антоний Пайонк, приобретший в этот вечер богатый опыт, ни о чём больше не спрашивал.
Юлиуш Калодонт в полдень вернулся домой и подошёл к дивану, на котором лежал Гальский.
— Пан доктор, — склонился он над больным, — я вам расскажу такое, что вы не поверите.
— Вернулась Марта? Она здесь? — воскликнул Гальский, приподнимаясь на локте.
— Нет, — Калодонт опустил глаза. — Вечером, — наконец проговорил он, — вы встретитесь со ЗЛЫМ.
Гальский сел на диване.
— И не стыдно вам смеяться над больным человеком? — с укором сказал он.
— Я говорю правду, — ответил Калодонт так просто и так искренне, что Гальский вскочил на ноги и через минуту с гримасой боли опустился на край дивана.
Вечером доктор Витольд Гальский сидел в киоске Юлиуша Калодонта и отвечал на раздражённые замечания клиентов, с явным неодобрением отзывавшихся об отсутствующем продавце.
Калодонт вернулся через полчаса и сказал, тяжело переводя дыхание:
— Уже. Можете идти. Гожая, одиннадцать. Он ждёт вас у ворот.
Сердце Гальского бурно забилось: теперь, когда невероятная фантастика последних месяцев и сегодняшнее сообщение Калодонта вот-вот должны были стать реальностью, — доктор поверил в это сразу, без сомнений и расспросов. Ощутил страшное волнение, — неожиданно придавшее его истощённому организму новые силы.
— А что с Мартой? — радость погасил больной вопрос, неотступно преследовавший его весь день.
Однако волноваться легче, чем добраться до ворот на Гожей улице. Это слишком близко, чтобы ехать трамваем или троллейбусом, но пока Гальский дошёл, он совсем замучился. Провожаемый тревожным взглядом Калодонта, доктор неторопливо двинулся от киоска, осторожно опираясь на одолженную у старика палку. Доковыляв за пятнадцать минут до нужных ему ворот, он почувствовал себя так, будто искупался в слишком горячей ванне. Сердце билось тяжело и с перебоями, что-то пульсировало в висках и щемило в пояснице; влажная слабость охватила всё тело, как мокрое полотенце. Остановившись на минуту, Гальский глубоко вздохнул, опёрся рукой о стену, потом, набравшись смелости, переступил железный порог ворот.
Это были настоящие старинные варшавские ворота — тёмные и облупленные. Маленькая лампочка высоко вверху бросала бледный и мутный свет на полукруглые своды; внизу тёмные тени чередовались с бликами, падавшими из окон флигеля во дворе.
В воротах никого не оказалось. Гальский неуверенно остановился посредине, опираясь на палку, и внимательно огляделся вокруг. В этой полутьме он скорее почувствовал, чем увидел пустоту; его сразу же охватили тревога и сомнения. Заглянул во двор — также пустой, слабо освещённый огнями из окон, откуда временами долетали голоса возившихся на кухнях женщин. И вдруг взгляд Гальского остановился в самом тёмном углу ворот: там блестели два сверкающих белых глаза, словно повисших в пространстве, отделённых от невидимых лица, головы, фигуры. После секундного колебания Гальский сделал шаг в сторону этих глаз.
— Но ведь вас здесь не было? — тихо бросил он.
— Был. Всё время, — так же тихо ответил ЗЛОЙ. Это были первые слова, которые слышал от него Гальский; кровь прилила у него к лицу, сердце сильно застучало, потому что именно таким он представлял себе голос ЗЛОГО — низкий, сильный, звучный. Какой-то удивительно варшавский, с немного презрительными интонациями.
— Где Марта? — решительно спросил Гальский. Произнося в темноте это имя, он почувствовал, как его покидает волнение.
— Почему же вы её не ищете? — спросил ЗЛОЙ. Какая-то странная насмешка скрывалась в его вопросе, и прожекторы белых глаз внезапно словно потускнели от стыда.
— Я еле стою на ногах, — тихо объяснил Гальский. — Знаю, что виноват… — Он тяжело опёрся плечом о стену, но белые глаза не сдвинулись с места, рука из темноты не поднялась, чтобы его поддержать.
— А зачем же вы раньше времени вышли из больницы? — прозвучал безжалостный вопрос.
— Это был мой долг, и в конце концов… — повысил голос Гальский, — я не обязан вам объяснять.
— Путь так. Ваше право.
— Выслушайте меня, — Гальский оторвался от стены и шагнул вперёд. — Никто из нас двоих не имеет прав на эту девушку. Никто. Ни вы, ни я.
— Ни вы? — белые глаза блеснули, как минуту назад, но в низком голосе задрожала едва уловимая надежда.
— Ни я, — решительно подтвердил без тени сочувствия Гальский. — Кто может иметь какие-то права на Марту? Эти права, — добавил он осторожно, — мы будем добывать сейчас. Именно сейчас.
— Но вы ведь любите её? — низкий звучный голос в темноте стал хриплым и вызывающим, — правда? Скажите.
— Люблю, — ответил Гальский.
Белые глаза погасли.
— Пан Гальский, — прозвучал в углу низкий хрипловатый голос, — знаете ли вы, что можете остаться в этих воротах? Такие вещи случаются с людьми, которые слишком рано поднимаются с постели после тяжёлой болезни.
— Знаю, — спокойно проговорил Гальский, — а почему же тогда вы её не ищете?
В этот момент в ворота вбежал какой-то мальчик и громко свистнул. Налетел на Гальского, остановился на миг, пробормотал извинение, обошёл доктора и побежал во двор, оглядываясь на ворота. Гальский почувствовал, как чья-то рука деликатно потянула его из узкой полосы уличного света в тёмный угол.
— Вы стоите на проходе, — прозвучал очень тихий голос.
Гальский стал искать глаза, но не увидел их; вместо того на секунду сверкнула спичка и загорелся огонёк сигареты, освещая во мраке красноватые контуры лица.
— Закурите? — спросил ЗЛОЙ.
— Спасибо, — сказал Гальский и протянул руку за сигаретой.
— Я ищу её, — снова заговорил ЗЛОЙ, — целый день был на толчке. Расспрашивал одного продавца химикатов для выведения пятен — знаете, одного из тех, что торгуют возле рундуков. Он вообще знает, что там делается, но на этот раз не смог мне ничего сказать. Вчера на площадке было большое оживление. Я знал, что вряд ли нападу там на след, поэтому и хотел с вами встретиться, — продолжал ЗЛОЙ. — Одна голова — хорошо, а две — ещё лучше.
— Вы её любите? — внезапно резко и неделикатно спросил Гальский.
Белые глаза опасно вспыхнули у самого лица Гальского.
— Не ваше дело, — грубо ответил ЗЛОЙ.
— И всё-таки вы хотите помочь мне разыскать эту девушку? — дрожащим от напряжения голосом спросил Гальский. С минуту стояла тяжёлая, гнетущая тишина, только мигали пурпурные огоньки сигарет.
— Хочу, — просто ответил ЗЛОЙ. Голос его стал мягче. — Одна голова — хорошо, а две — ещё лучше, — повторил он. — Поэтому я и встретился с вами.
— Вам, очевидно, нужен союзник, — бросился в атаку Гальский, отшвырнув сигарету. Ему стало трудно дышать от волнения.
— Нужен всегда, — признался ЗЛОЙ. — Хотя у меня есть пан Калодонт и другие.
— Знаете, — горячо начал Гальский. — Я давно о вас думаю, пан… Как ваше имя?
— Генек, — ответил ЗЛОЙ.
Гальский заколебался: таким простым и обычным было это имя и так буднично произнесено, что в привычном ходе его мыслей словно что-то нарушилось.
— Вам нужен союзник, — снова начал он, но уже с меньшим воодушевлением; как-то не приходили в голову нужные слова, которые он так красноречиво провозглашал перед Колянко. — Особенно в этом положении, — внезапно оживился Гальский. — Дзярский во что бы то ни стало хочет вас арестовать.
— Ему меня не поймать, — презрительно бросил ЗЛОЙ. — Да и потом… что я ему сделал? Вам ведь, наверно, известно, что не сделал ничего такого, в чём меня обвиняют?
— Знаю, — кивнул Гальский, — знаю. Я первый разобрался в том, что вы делаете. И с самого начала я на вашей стороне. — Он произнёс эти слова так убедительно, что сердитые белые глаза смягчились и потемнели. — К тому же, — взволнованно добавил Гальский, — я обязан вам жизнью… Вы ведь тогда привезли меня в больницу.
— Нет! — дёрнулся ЗЛОЙ, сдерживая невольно просившиеся на язык слова.
— Как это… нет, — неуверенно сказал Гальский. Ему сейчас трудно было притворяться. Он хорошо знал, что не ЗЛОЙ доставил его в больницу.
— А так, что нет! — раздражённо ответил ЗЛОЙ. — Ничем вы мне не обязаны. Я появился через несколько минут, слишком поздно, да к тому же и не знал, что именно вас избивали… Я просто случайно наклонился над вами. Мне пришлось бежать, потому что в это время кто-то шёл сзади; он и отвёз вас в больницу, — в голосе его было облегчение.
Гальский усмехнулся.
— А кто же это был? — спросил он тоном союзника.
— Я и сам хотел бы знать, — задумался ЗЛОЙ. — Какой-то тип в котелке. Калодонт с ним говорил и тоже не знает, кто он такой. Видно, крутой парень.
Гальский тяжело вздохнул и опёрся о стену.
