Картер Браун - ПСС. т.9 Неуловимая Фламини
— Мне известно о Дэнни Бриджсе, — перебил я, — и о Вилсоне тоже. Мне неясно одно: где же деньги? Если Вилсон продавал фильмы по пятьдесят баксов за катушку?
— Деньги? — Он похлопал ресницами. — Вы в своем уме, Холман? Знаете, сколько стоит сделать один фильм? Не меньше двух тысяч долларов!
— Значит, вы оплачивали стоимость съемки, расходы по размножению копий и расходы по продаже. Я не думал, что магазин Вилсона реализует их так много.
— Он их не реализует, — возразил Камотт. — У нас действует распределительная сеть на обоих побережьях. Если мы продаем меньше пяти тысяч копий каждого фильма, то это считается неудачей на рынке.
— Создание такой сети в масштабах всей страны требует несметного количества денег, — пробормотал я. Теперь пришла моя очередь уставиться на него. — Клайд Камерон?
Он изобразил что-то вроде усмешки.
— Почти теми же словами я ответил Гейл, когда она впервые заговорила об этом. Но тут же я вспомнил, что она, должно быть, знает, что говорит, — ведь она спала с ним в то время.
— С Клайдом Камероном? — изумился я. — С человеком, который стеной стоит за нравственно чистое кино, которое можно смотреть всей семьей?
— Это называется ломать традиции, — ухмыльнулся Камотт. — Сначала он и давал деньги продюсерам, делавшим то самое нравственное кино, которое можно смотреть всей семьей. Но вы ведь сами знаете, что произошло с рынком подобной продукции? Он ушел под воду и кругов не оставил!
— Вы хотите сказать, что Торгово-банковский трест Камерона здорово нуждался в деньгах?
Он торопливо кивнул.
— Угадайте, кто главный держатель акций треста?
— А как же получилось, что Гейл Коринф покинула великого банкира ради новых пастбищ великого академика?
— Все не совсем так, — пояснил он. — Великий банкир проникся идеей поживиться на стезе порнокинобизнеса. Он даже решил изучить это дело изнутри, и Гейл совершила крупную ошибку, познакомив его с Бонни Адамс. А Бонни такая девушка, которая не упустит счастливый случай, плывущий прямо в руки. Так что: «Гуд-бай, Гейл! Хэлло, Бонни!»
— И тогда Гейл вышла на поиски новых пастбищ?
— При таком чутье, как у Гейл, она нигде не пропадет, — покачал он головой, — и тропа ее устлана чужими телами. Она не из тех, кто легко забывает обиду.
— А что Трисия Камерон? — спросил я. — Что произошло с ней?
— Она узнала о новой деятельности своего отца, — ответил он. — Похоже, душа у нее разорвалась пополам. Особенно когда она докопалась, что ее папаша сотрудничает в этом деле с ее женихом! Она сразу же разорвала помолвку. Потом у нее произошел крупный разговор с отцом, и она исчезла. С тех пор никто ее не видел.
— Вот, значит, почему Камерон не приехал сам, а прислал вас, когда я позвонил и сообщил, что нашел его дочь? Он не догадывался, что найденная девушка мертва, и боялся, что она начнет опять резать правду-матку ему в глаза.
— Именно так, — чересчур быстро подтвердил Камотт. — Я-то, конечно, сразу узнал Бонни Адамс, и мне пришлось притворяться, что я первый раз ее вижу, чтобы не вызвать ваших подозрений. Я не мог позволить полиции обнаружить ее тело, потому что, как вы сами сказали, они неизбежно проследили бы всю цепочку не только до меня, но и до самого Камерона.
— Кто, по вашему мнению, убил Бонни Адамс?
— Не понимаю. До сих пор не вижу, кому это понадобилось.
— Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?
— Будьте любезны, — ответил он.
Я набрал номер Торгово-банковского треста Камерона. Меня сразу же соединили. Ответил женский голос, несомненно принадлежавший Кей Драммонд.
— С вами говорит Департамент охраны здоровья, — оживленно затараторил я. — Мы проводим исследование. Обнаружено, что из тридцати процентов населения, которые принимают душ не снимая одежды, восемнадцать процентов считают, что при этом одежда мокнет и мнется, восемь процентов находит, что одежде ничего не делается, а сами они мокнут и мнутся, и сорок четыре процента ответили «не знаю».
— Рик Холман! — воскликнула она. — Лично я нахожу, что в душе действительно мокну, но мнусь только тогда, когда меня мнут.
— Я хотел поговорить с Клайдом Камероном, но теперь это почти не важно.
— И правда не важно, — ответила она, — потому что его сегодня нет.
— Спасибо, — сказал я. — Нам с вами уже пора пообедать вместе, так что не выключайте душ.
Я повесил трубку и набрал номер, которого нет в справочнике. Камерон взял трубку со второго звонка.
— Холман, — без обиняков начал я. — Мне нужно немедленно вас увидеть, мистер Камерон. Это срочно.
— Вы нашли мою дочь?
— Нет, — признался я. — Но я узнал, кто унес тело Бонни Адамс и почему.
— Видимо, так нужно? — В голосе его не прозвучало ни малейшего интереса. — Заходите в любое время, мистер Холман. Я дома.
Положив трубку, я взглянул на Камотта.
— Чья идея устроить для миссис Донован игру в шпионов?
— Клайда, — ответил он. — Он не верит женщинам, и после Гейл Коринф его трудно в этом упрекнуть!
Глава 9
Дом на Бель-Эр изображал старинное поместье в представлении торгового банкира. Я оставил машину у ворот, подошел ко входной двери и дернул за шнур колокольчика. Где-то внутри разнесся мелодичный перезвон. Крепко благоухало магнолией.
Через несколько секунд Камерон открыл дверь. За то время, что прошло с нашего последнего свидания, он слегка уменьшился в объеме, серые глаза глубже утонули в орбитах, и стальная седина утратила свой воинственный блеск.
— Входите, Холман.
Он повернулся и провел меня через просторный холл в гостиную, где среди ярких обоев на стенах пряталась дверь в кабинет, обставленный под этакую мужскую берлогу, включая охотничье ружье на стене.
Камерон сел в черное кожаное кресло, кивком предложил мне располагаться и стал неторопливо закуривать, забыв, казалось, о моем присутствии.
— Как бы все это назвать? Должно быть такое слово… — начал я. — Может быть, «ирония судьбы»? Я искал дочь другого человека, которая попала в порнобизнес, так как его тревожило, по собственной ли воле она этим занимается, и вчера отыскал ее. Но к этому моменту я уже узнал о вашей дочери и нашел тело Бонни Адамс.
Он медленно кивнул, стряхивая с сигары пепел.
— Вы послали ко мне Камотта вместо того, чтобы прийти самому, — продолжал я. — Он заявил, что никогда не видел эту девушку, и удалился. Я вышел через пару минут и сделал анонимный звонок в полицию из ближайшей аптеки. Но к их приезду тело исчезло, хотя примчались они быстро. Значит, тело убрал Камотт.
— И он не смог противостоять такому мастеру своего дела, как вы, — негромко продолжил за меня Камерон. — И теперь вы знаете, кто финансировал это предприятие и почему моя дочь покинула меня и разорвала свою помолвку.
— До меня дошло также, что Бонни Адамс была вашей возлюбленной. Можно сказать, предметом вашей привязанности, заместившим Гейл Коринф.
— Я грешен, — глухо произнес он, — и смерть есть плата за грех. Вам это известно, Холман?
— Верю вам на слово, — осторожно сказал я.
— Я совершил невыразимый грех, — так же глухо продолжал он. — Я согрешил против моей родной дочери. Потакая собственной похоти и наживаясь на похоти других, менее удачливых, чем я. Но никогда, ни в каком страшном сне мне не привиделась расплата, которая ожидала меня. — Он тяжело покачал головой. — Я всегда верил, что Господь не посылает испытаний сверх человеческих сил. Я верил в это до сегодняшнего дня.
— Вы получили какое-то известие о вашей дочери? — спросил я.
— Да, я получил от нее известие.
Он замолк, опустив голову на грудь и зажав в пальцах горящую сигару. Молчание стало столь подавляющим, что я не выдержал.
— Что с вашей дочерью, мистер Камерон?
— Умерла, — ровным голосом произнес он. — Она покончила с собой. Из-за меня. Из-за того, что я с нею сделал. Я погубил свое единственное дитя. Не умышленно, случайно. Из-за своей поглощенности похотью и жадностью, из-за неразумной уверенности, что в моей власти скрыть от нее все темное в моей жизни.
— Но ведь прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она узнала о ваших с Камоттом делишках?
— Так начались скитания во мгле, приведшие ее к гибели, — угрюмо-торжественно проговорил он. — И вела ее моя рука.
— Вы не возражаете, если я закурю? — спросил я.
— Нисколько, мистер Холман. — Он был сама вежливость. — И Бонни Адамс зарезал тоже я. Вы это, видимо, подозревали?
— В некотором роде. А кого еще я мог подозревать? Но мне до сих пор не понятно за что.
— Вы простите меня, но в настоящий момент личное объяснение мне не по силам. После вашего звонка у меня было достаточно времени, чтобы все приготовить.
