Татьяна Степанова - Все оттенки черного
— Только держите меня в курсе, если что появится, — попросил Колосов.
Он дал отбой телефону, и тут его отвлекли на несколько минут: в Старо-Павловском ОВД начался вечерний инструктаж участковых инспекторов, обслуживающих прилегающие к Май-горе и Заречью поселки. Личный состав этих отделений милиции был переведен на усиленный вариант в связи с нераскрытой серией убийств. Участковым требовалось дать очередные ЦУ, и роль «указующего начальственного перста из главка», естественно, пришлось исполнять Колосову.
Когда он наконец освободился и уже шел к Машине, чтобы заехать сначала на, заправку, потому что путь домой был долгий, у него снова, как в старом детском стишке, «зазвонил телефон». И когда Колосов услыхал взволнованный голос начальника дежурной смены наблюдателей, с которым расстался всего несколько минут назад, он внезапно понял, что уехать ему сегодня из района так и не удастся…
— Никита Михайлович, что-то произошло. У Смирнова, — докладывало сопровождение. — Он поднялся на лифте, сначала звонил в квартиру, затем открыл дверь своим ключом. В квартире пробыл всего минут десять. Потом вышел. Точнее, вылетел как ошпаренный оттуда. Сел на лавку у подъезда… Ну, ей-богу, краше в гроб кладут… Посидел-посидел, потом поплелся по улице. Зашел в бар на углу. Тут такой пивной подвал. Заказал коньяк прямо у стойки, даже за столик не присел. Потом вышел на улицу, начал голосовать. Несколько частников отпустил. А вот сейчас возле него такси муниципальное как раз тормозит… Все, садится, поехал.
— Куда направляется?
— Никита Михайлович, такси по направлению к МКАД движется. Сдается нам… к вам он возвращается. Если мы правы, то часа через полтора ждите.
Колосов посмотрел на часы. Что это еще за новая каша заваривается? Что произошло? И к кому едет Смирнов? К Хованской? Зачем?
ЭТО УЖЕ НЕЛЬЗЯ ОСТАНОВИТЬ. Ему вспомнилось жалкое, испуганное лицо фигуранта…
* * *Желтое такси Катя и Нина увидели на повороте дороги. После ужина была ужасная тоска. И они снова отправились бродить — снова шли берегом Сойки, над которой поднимался тёплый туман, гуляли в роще у подножия Май-горы, смотрели на догорающий закат, багровый и торжественный.
Обе были на сто процентов согласны, что отпуск понемногу превращается в пытку ожиданием. После бешеного калейдоскопа трагических событий, мелькавших тут в течение этих шести дней, подобное затишье казалось искусственным и зловещим. Словно все замерло в ожидании какого-то события… Знать бы вот только — какого.
Предвестником надвигающихся перемен явилось это желтое такси. Катя почувствовала это, едва лишь увидела машину — холодок пополз по спине…
— Смотри-ка, — она остановилась на обочине дорога.
— Кто-то едет, — Нина вглядывалась в сгущающиеся сумерки. Свет фар слепил ее.
— Катя… Катька, куда? Осторожнее!
Катя и сама не ожидала от себя такого поступка. Еще секунду назад она просто стояла и смотрела на приближающуюся машину. Такси поравнялось и… Перед ней мелькнуло его лицо — белая, обрюзгшая, застывшая маска. И Катя… Она с криком, чуть не попав под колеса, бросилась к машине: «Олег Игоревич, пожалуйста… да остановитесь же, Олег Игоревич!»
— Ты что, ошалела? Жизнь не дорога?! — Из окна высунулся взбешенный таксист, резко нажавший на тормоз. — Что, места на дороге мало?!
Но Катя и не слушала его даже, барабанила кулаком в стекло, за которым не видела сейчас ничего, только его лицо.
Он опустил стекло. Катя почувствовала сильный запах алкоголя. Смирнов был пьян. Он напоминал рыхлую, выброшенную на берег приливом медузу. Но Катя в тот миг словно и не замечала ни этой его чудовищной слабости, отрешенности, ни его безволия, ни его старости — морщин, складок, потухшего взгляда, седины… Ей сейчас было мучительно жаль этого совсем незнакомого и вместе с тем такого знакомого человека. Она хотела помочь ему. Хоть чем-нибудь. Хоть как-нибудь вдохнуть жизнь эту полумертвую уже оболочку, тени которой жили и в ее памяти, и в памяти сотен и тысяч других зрителей, жили на километрах кинопленки, в таких непохожих друг на друга героях экрана и сцены, жили в фотографиях, слайдах, рекламных щитах, глянцевых обложках журналов…
— Олег Игоревич, вы к НЕЙ? К Хованской? НЕ ХОДИТЕ ТУДА! — выпалила Катя. — Я вас прошу, я умоляю, уезжайте отсюда! Ради бога, не ходите к ней больше! Она вас погубит!
Он смотрел на нее — видимо, силился вспомнить и не мог. Только слабо, пьяно, печально пытался улыбнуться. Язык его еле-еле ворочался…
— Девушка… какая милая девушка… Вы… А вы кто?
— Неважно кто! — заорала Катя чуть ли не в лицо ему. Еще немного, и она сунулась бы в окно и; как некогда Хованская, яростно затрясла бы его за плечи, чтобы согнать с него эту пьяную одурь. — Уезжайте! Не ходите к Хованской! Слышите?!
Смирнов тяжело откинулся на спинку сиденья. Губы его шевелились.
— Не могу, извините, — донеслось до Кати. — Куда же мне еще… Не могу…
Катя успела еще увидеть гневно-недоуменный жест таксиста, крутанувшего пальцем у виска, потом такси яростно газануло и…
— Фанатка ненормальная! — крикнул на прощание таксист, высунувшись из окна. — Оборзели совсем! Человеку прохода не дают! Пойди полечись!
Когда Катя и Нина добрались с грехом пополам до дачи Чебукиани, такси, высадив пассажира, уже разворачивалось восвояси. Им оставалось лишь поглазеть на этот непроницаемый забор, на эту наглухо захлопнувшуюся перед самым их носом калитку, за которой…
* * *Предположение, что Смирнов направляется прямехонько в Май-Гору, подтвердилось окончательно, едва такси в районе Старо-Павловска свернуло с магистрального шоссе на проселочную бетонку. Именно на этой стадии негласного сопровождения подключился к операции и сгорающий от нетерпения начальник отдела убийств. Свою машину Колосову пришлось оставить на обочине и пересесть в одну из машин сопровождения, оборудованную мобильной связью и спецтехникой.
По сведениям наблюдения, Смирнов на пути в Стара-Павловск останавливался всего один раз — на двадцать третьем километре шоссе, в придорожном кафе. Купил там пол-литра дешевой водки местного разлива, которую почти сразу же и выпил. Пытался угостить таксиста, но тот о сожалением отказался. Перед тем как угоститься, Смирнов с машины звонил кому-то по мобильному. Но номер определить не удалось.
Как докладывали Колосову сотрудники сопровождения, у них сложилось впечатление, что Смирнов после визита на квартиру был чем-то сильно расстроен и огорчен и словно бы пытался сейчас влить в себя как можно больше спиртного. Ему как будто было все равно, что пить и в какой последовательности.
«Да что же с ним такое? — думал Колосов. — Вроде ничего за весь день не случилось. И в театре он вполне нормальный был, как наши докладывают, работал. И в агентстве билеты на самолет заказывал — для себя и для жены, что ли? Все изменилось там, в квартире. Что там произошло?»
Машины сопровождения сделали рокировку, и следом за такси в Май-Гору въехал невзрачный белый пикап самого дачного и непрезентабельного вида. Колосов на некоторое время потерял фигуранта из поля зрения и только следил за ситуацией по рации. «Остановка на дороге, — докладывали напарники, — контакт объекта на шоссе. Две дачницы, молодые. Одна разговаривает со Смирновым. Из машины он не выходит. Так, внимание, объект двигается дальше…»
За дачей Чебукиани наблюдали с расстояния нескольких сотен метров. Ближе подъехать было рискованно. Спецтехника позволила видеть Смирнова даже в стремительно сгущающихся вечерних сумерках — он стучал в калитку. Вот она открылась, он вошел. Калитка захлопнулась.
Колосов напряженно размышлял: «Так, приехали. И что дальше? Вламываться следом на дачу? Смысл? Никакого, кроме… А если Хованская все же решится… А если ничего не произойдет? Снова допустить промах? Наломать дров?»
— Ну, товарищ майор, какие указания будут? — интимно рокотнул в рации баритон начальника смены и сам же предположил: — Встаем пока на мертвый якорь?
— Встаем пока. Ждем. Пусть одна группа на всякий случай возьмет под наблюдение холм, — распорядился Колосов. — На всякий пожарный, если все же ты двинут на эту чертову вершину справлять какой-нибудь свой очередной шабаш.
«Ритуал на горе, подобна того, что видела Катя, — да, это было бы идеальное решение, — думал Никита про себя тоскливо и напряженно. — Если бы они отправились туда и мы бы их там засняли за всеми этими чертовыми финтами, то в будущем эта оперативная пленка легла бы в основу…»
Однако в тот момент он был совсем не уверен, что поступает правильно, давая Смирнову возможность быть наедине с «май-горской ведьмой».
Стемнело. А время словно на месте застыло: стрелки на часах двигались еле-еле — половина одиннадцатого, одиннадцать, четверть двенадцатого… Казалось, полночь никогда не наступит. «А с чего ты взял, что это должно произойти в полночь? — спрашивал сам себя Колосов. — Сказок, что ли, в натуре, начитался?. А может, он просто заночует у нее. А мы тут торчи, — терзался он. — Или все же рискнуть, навестить их?»
