Леопольд Тирманд - Злой
Метеор присвистнул от удивления и сказал, оглядываясь вокруг:
— Добрый день. Это вы тут такое натворили?
— Добрый день, — спокойно ответила Марта и охотно призналась: — Да, это я. — Потом, заметив тупое выражение лица Метеора, пояснила: — Я мстила. Пойдите посмотрите, что делается на кухне и в ванной. Образцовая картина опустошения, потому что, имейте в виду, я женщина и легко теряю самообладание, знаете, что такое женщина, пан Хацяк?
— Ирма, — серьёзным тоном начал Метеор, — я хочу с тобой поговорить.
— Пожалуйста, — обрадовалась Марта, — тут скучно! Единственная книга, которую я нашла, называется «О рациональном использовании жидких топлив» и принадлежит перу нашего приятеля, инженера Альберта Вильги. Потому что «Справочник шофёра» на немецком языке, лежавший на ночной тумбочке, вряд ли можно считать литературой. Мне больше нравится книга о топливах. Внимательно читая, можно найти в этом произведении даже автобиографические элементы, тем более, когда близко знаком с автором.
— Ирма, — перебил её Метеор; он чувствовал себя всё более неуверенно; всё, о чём он собирался говорить, безнадёжно выветрилось из головы. — Ирма, повторил он, — я хочу сказать тебе что-то важное, такое, чего никогда и никому не говорил.
— Пожалуйста, — проговорила Марта, — не стыдитесь, пан Хацяк. Могу поспорить, что это будет какая-нибудь сенсация в области галантереи и одежды, правда? Ну, пан, не оставляйте меня больше в неведении!
— Ирма, — воскликнул чуть ли не в отчаянии от своей неловкости Метеор. — Ты замечательная девушка!
— Так говорят, — скромно вставила Марта, опуская глаза. — Но я не хочу вам мешать.
— Ирма, — в голосе Метеора прозвучали визгливые нотки, — ты замечательная, красивая, то что надо. Я вчера в этом убедился. Знаешь, я тоже свойский парень, и девушка, которая за меня выйдет, будет счастлива. Поверь мне… И прости за те вчерашние номера, что я откалывал. Не сердись, послушай: что бы ты сказала, если бы мы… поженились?
Марта встала, явно поражённая.
— Дайте мне сигарету, — сказала она, потом вытащила «Кэмэл» из протянутой ей пачки. — Пан Хацяк, — проговорила Марта, зажигая спичку, — я прошу немедленно выпустить меня отсюда. Вы слышите?
— Слышу, — ответил Метеор, хотя произвол впечатление человека, который ничего не слышит. — Ирма, послушай меня: это далеко не простое дело. Только таким образом всё может закончиться как следует.
— Знаю, что это не простое дело, — сказала Марта и нервно отвернулась; она поняла, что то, чего они лишь коснулись в разговоре, и есть суть всей ситуации.
— Ирма, — тихо шепнул Метеор, — ты слышала вчера всё, да?
— Да, — тихо ответила Марта.
— Ну вот, видишь, — энергично сказал Метеор, — теперь нет другого выхода. Ты должна стать моей женой. Тем более, что я этого очень хочу. — В голосе Метеора прозвучало искреннее чувство, когда он произносил последнюю фразу. Марта более приветливо посмотрела на него.
— Ну и натворили мы дел! — деликатно заметила она, беря таким образом часть вины на себя.
— Ты фантастическая баба! — с уважением заявил Метеор.
Потом они сидели рядом на кровати, беспомощно сложив на коленях руки и задумчиво уставившись на грязный пол.
В передней кто-то постучал. Метеор вскочил, подбежал к двери и открыл.
— Тебе кто-то звонит, — робко сообщил Вильга. — Какой-то тип просит товарища Героевского. Это ведь ты, да?
Метеор запер за собой дверь и подошёл к телефону.
— Героевский слушает, — сказал он.
— Вас беспокоит Вчесняк, — послышался торопливый нервный шёпот, — немедленно приезжайте. Важное дело.
— К вам наверх? — хладнокровно спросил Метеор.
— Нет, — поспешно предостерёг Вчесняк. — Не сюда! Уже всё есть. Знаете тот бар, где продают Разные настойки, возле костёла, поблизости от дворца Сташица?
— Знаю.
— Мы там встретимся. Согласны?
— Через пять минут буду на месте. — Метеор положил трубку и крикнул Вильге: — Есть свободная машина?
— Бери «шкоду», — послушно ответил Вильга.
Метеор с сомнением посмотрел на портьеру, прикрывавшую дверь в квартиру, растерянно махнул рукой и бросился на лестницу. Вильга тщательно запер квартиру, спрятал ключ в карман и опустил портьеру.
Старая «шкода» мчалась по широкому шоссе Свентокшизской, мимо огромных новых, ещё не оштукатуренных строений. Через несколько минут Метеор поставил машину за памятником Копернику, перешёл улицу и спустился в маленькую чистую лавку, где стояли три столика. Было здесь на редкость чиста и зелено: и стены, и то, чем торговали в лавке, имели приятный зеленоватый цвет; только касса, деревянные столики, табуреты и прилавки темнели коричневым обожжённым деревом. На полках стояло много коробочек с травами и стеклянных круглых банок, куда были ссыпаны сушёные травы и лекарственные растения. Пахло мятой, шалфеем и ромашкой.
Метеор сел за столик и попросил чего-нибудь от почек. Он заботился о себе, любил лечиться и пользовался любым случаем, чтобы укрепить свой организм; ему нравилось изображать из себя алкоголика, которому подорвали здоровье сотни литров выпитой за его жизнь водки. Через несколько минут девушка в белом фартучке принесла чашку дымящейся ароматной жидкости с крепким запахом трав. Метеор уж в десятый раз нервно поглядывал на часы: после телефонного звонка прошло полчаса, а расстояние от дома Центрального Совета профсоюзов до этого бара можно было пройти за три минуты. Он не спеша пил терпкую желтоватую жидкость. Тут вошёл Вчесняк, и Метеор поднялся ему навстречу.
— Долго же мне пришлось вас ждать, — резко заметил он, — пойдём.
Бар был слишком тесным для секретных разговоров. Вчесняк вышел без единого слова.
— Я не хотел бы слоняться по улицам, — тихо сказал он, — ещё увидят.
Они перешли на другую сторону Краковского Предместья и вышли на Обозную; миновав старое здание Польского театра, спустились к Динасам. Здесь было безлюдно.
— Ну что там? — спросил Метеор.
Вчесняк вздрхнул и заговорил. Говорил долго, путано. Метеор никак не мог понять, о чём идёт речь.
— Пан Вчесняк, — перебил он. — Что с вами? Что вы хотите сказать?
— Товарищ Героевский, — снова начал Вчесняк с тем же горячечным блеском в тупых карих глазах, — я вам дам десять тысяч. Они уже у меня лежат. Я достал их сразу же после того, как вы ушли.
— Какие, к чёрту, десять тысяч? — забеспокоился Метеор; он то и дело возвращался мыслями к Марте.
— Да те, что достал, — неуверенно проговорил Вчесняк. — А вы заплатите мне сейчас…
— Во-первых, — Метеор усилием воли отогнал мысль о Марте, — вовсе не десять, а пятнадцать тысяч. Так ведь мы с вами договаривались? Во-вторых, ни гроша вы не получите, пока не отдадите мне последний билет. И вообще, какого чёрта вы тащили меня сюда, пан Вчесняк?
Инспектор с опаской посмотрел вокруг, хотя улица была совсем безлюдной.
— Нутрии… — шёпотом, таинственно проговорил он, притянув к себе Метеора за лацканы пиджака, — нутрии и болотные бобры. Говорю вам, потому что доверяю. Все деньги, заработанные на этом матче, я вложу в питомник. В ферму. Серебристые лисицы — тоже неплохая вещь. Сразу же махну на освобождённые земли.
«Что за идиот! — без особого удивления подумал Метеор: он понемногу стал разбираться в путанице кретинских замыслов Вчесняка. — Ну и остолоп! Его же схватят через два дня после отъезда из Варшавы. Но в конце концов… Что, это меня касается? Я всё равно уезжаю отсюда. И надолго. Сразу же после матча. С Ирмой, — вздохнул он с наслаждением при одной только мысли о такой возможности. — Пусть тогда ищут товарища Героевского».
— Пан Вчесняк, — решительно заявил он, — до субботы вы не получите ни гроша. Чтобы вам случайно не пришло в голову бежать раньше. Представляете, что вы натворили? В субботу вечером — пожалуйста… Вы отдадите мне последнюю партию билетов и получите сто тысяч на руки. И можете тогда ехать к чёрту, куда душе угодно.
— Героевский, — Вчесняк тяжело дышал, приблизив вспотевшее лицо к Метеору, — я вам даю сегодня десять тысяч штук, а вы мне не доверяете!
— Какие десять тысяч?.. — настороженно спросил Метеор; образ Марты потускнел, в нём проснулся рыцарь мошенничества.
— Я получил для распределения первую партию. Десять тысяч штук… Прямо из сейфа… — хрипло проговорил Вчесняк, и тут его слова стали выстраиваться в некий логический ряд, — для первого распределения… Десять тысяч билетов, вы понимаете, прямо в руки… Они лежат сейчас у меня наверху… Вот такая пачка! — и он дрожащими руками показал, какая пачка, — я хочу её сразу же вам передать… Оптом… Вы передадите мне те сто пятьдесят требований, и я постараюсь ещё сегодня добиться решения комиссии.
