Картер Браун - Том 28. Исчезнувший мертвец. Блондинка. Труп. Прекрасная, бессердечная
Руди Равель стоял неподвижно. Ошарашенное выражение лица никак не вязалось со всем остальным его видом. Шелковый шарф был перекинут через плечо с необходимой степенью небрежности, а шелковая куртка и серые брюки поражали своей элегантностью. Легкий плащ был накинут на плечи, и рукава его болтались по сторонам.
— Уилер! — прорычал он. — Я убью вас за это!
Его появление на этот раз сопровождало грозное forte crescendo, хотя аранжировка, надо сказать, была примитивная.
Когда он сделал шаг по направлению ко мне, я, напрягшись, сделал последнюю попытку сбросить с себя Камиллу. Не тут-то было! Это была настоящая женщина — ни один мускул ее не дрогнул!
Руди внезапно остановился посреди комнаты. Музыка на заднем плане внезапно изменилась. Грозные нотки исчезли, ритм замедлился. В мелодии появилась гармония созерцания. Выражение скуки появилось на лице героя, улыбка стала циничной, понимающей. Правой рукой он бережно поправил шарф.
— Черт побери! — сказал он громким голосом. — Будем вести себя как взрослые цивилизованные люди. Верная женщина или неверная — роли не играет, важно, что она создана на утеху мужчине.
Он медленно подошел к стенному шкафчику. Синкопические всплески пианино уступили место соло на скрипке.
— Я, пожалуй, выпью, — важно сказал Руди.
Камилла осторожно приоткрыла один глаз и взглянула на меня с расстояния в четыре дюйма.
— Что случилось? — прошептала она. — Кого-нибудь убили? Где я? У меня все цело?
— Дорогая, мы оба погибнем, если ты не слезешь, — прохрипел я. — Ты что, решила устроить чемпионат по вольной борьбе? Если так, считай, что я уже сдался.
Она осторожно соскользнула с кушетки, вернее с меня, на пол. Как раз в это время Руди повернулся к нам лицом с рюмкой в руке, и Камилла так и замерла в этой позе: нос почти касался пола, в который она упиралась руками, а зад возвышался где-то на уровне кушетки.
— Дорогая, — сказал Руди голосом, вибрировавшим на уровне «си» верхней октавы. — Ты очаровательна, как всегда.
Я попытался встать, осторожно перенеся ноги через спину Камиллы, опустил их на пол, а затем поднялся одним рывком. Я чуть было не упал, но удержался на ногах и с удовольствием посмотрел на Камиллу, наконец-то находившуюся не на мне.
Руди окинул меня долгим задумчивым взглядом, и уголки его губ угрюмо спустились вниз.
— Уилер! — сказал он. — Негодяй! Я…
К тому времени я уже окончательно пришел в себя.
— Руди! — заорал я на него, — Заткнитесь! Ну-ка, быстро налейте мне выпить, пока я не выбил вам зубы!
Его глаза внезапно расширились, и музыка резко оборвалась.
— Хорошо! — сказал он нервно. — Только не кричите так громко. Вам с водой или с содовой?
Я сказал ему и, повернувшись, уставился на Камиллу, которая не сдвинулась с места ни на дюйм.
— Ну-ка, — сказал я, — перестань вести себя как близорукий пудель! Иди накинь хоть что-нибудь!
Я слегка поддал ей, и она вскочила, подозрительно взвизгнув.
— Послушайте, старина, — сказал Руди нервно, — я уверен, что мы сможем договориться без всякого насилия. В конце концов, я не хочу, чтобы мне испортили лицо!
Камилла исчезла в спальне, запрев за собой дверь, а я закурил сигарету и забрал из дрожащей руки Руди свой бокал..
— Нет ничего лучше спокойной жизни, а? — слабо улыбнулся он.
— В особенности когда можно отдохнуть от семейных неприятностей, — согласился я. — Как поживает ваша жена?
Он вздрогнул:
— Уилер, вы ведь не скажете ей?
— Почему вы так боитесь, что она узнает о ваших маленьких ночных прогулках?
— Вы не знаете Джуди, — сказал он с горечью. — Иначе бы вы не спрашивали. Стоит мне на кого-нибудь взглянуть, и разговоров не оберешься.
— Мне всегда почему-то казалось, что киноартисты смотрят на эти вещи просто, — сказал я. — Или это предрассудок?
— Если бы Джуди была такой! — сказал он пылко. — Она самая преданная жена из всех, кого я знаю. Попробуйте залезть к ней под юбку, лейтенант! Если у вас получится, я готов заплатить вам два процента с прибыли от своего будущего фильма!
— Это интересное предложение, мистер Равель, — сказал я. — Надо будет обговорить его с моим антрепренером.
— Так и сделайте! — посоветовал он искренне. — Видите ли, лейтенант, до женитьбы у меня была довольно дурная репутация. — На его лице появилась ироническая улыбка. — Но я исправился. По крайней мере, Джуди так считает, и мне не хотелось бы ее разочаровывать, старина. Если только она узнает… — При одном упоминании об этом его улыбка перестала быть иронической.
— Жена вам, наверное, очень доверяет? — спросил я.
— А как же иначе, — сказал он бодрым голосом. — Она меня безумно любит. — Он взглянул в сторону спальни. — Я думаю, что мне не стоит дожидаться Камиллу, — сказал он. — Передайте ей, что я позвоню, ладно?
— Ладно, — кивнул я.
— На сегодня мне хватит! — Он закрыл глаза, мысленно переживая случившееся. — Пойду, пока еще что-нибудь не произошло.
Я бросил взгляд в сторону двери и увидел, что она все-таки была не закрыта. Она была почти закрыта и, пока я смотрел на нее, открывалась все шире и шире.
На секунду я ощутил себя Элом Крестьянином — битником, который всю жизнь ждал, когда произойдет нечто из ряда вон выходящее, а когда наконец это произошло, то из-за неожиданности растерялся и не знает, что ему делать.
В щель просунулось дуло пистолета, а затем рука, этот пистолет державшая. Руди все еще сидел в кресле с закрытыми глазами, не подозревая, что вечер для него еще и не начинался по-настоящему. Объяснять ему что-то не было времени — дуло пистолета было направлено ему прямо в спину.
Я схватил его за отвороты пиджака и изо всех сил швырнул в сторону. Он описал гигантскую дугу и шлепнулся на кушетку, а та, в свою очередь, спружинила и выкинула его на пол. В то же время раздались три выстрела подряд, и бутылка виски в баре разлетелась вдребезги.
Я чуть было не застонал при виде этого. Больше всего на свете я жаждал, чтобы со мной был пистолет, правда, если бы здесь не было меня — это было бы еще лучше.
Я одним прыжком очутился у двери, пока дуло не успело повернуться в мою сторону, и изо всех сил ударил по кисти руки, державшей пистолет. За дверью взвыли. Пистолет шлепнулся на пол, и, схватившись за кисть обеими руками, я принялся выворачивать ее вверх, одновременно поворачиваясь сам.
Этот прием надо проводить очень быстро, и я ни секунды не медлил, потому что люди с пистолетами меня всегда очень пугают. Я резко наклонился вперед, занося руку через свое плечо, и перекинул стрелка через себя. Он опять немилосердно взвыл.
Я вовремя вспомнил, что надо отпустить его кисть, и, пролетев по воздуху до ближайшей стены, он впечатался в нее с такой силой, что затрясся весь дом.
Я наклонился, поднял пистолет с пола и почувствовал себя значительно лучше. Со стороны кушетки донесся какой-то шум, и из-под нее внезапно выглянуло лицо Равеля.
— Землетрясение! — завопил он. — Все на улицу!
Человек у стены перекатился по полу со спины на живот. По-моему, он икал и, болезненно опершись об пол руками, встал на четвереньки. Он отдохнул несколько секунд, затем сделал нечеловеческое усилие и поднялся на ноги.
Я взглянул на высокую фигуру живого трупа с запавшими глазами, горевшими ненавистью, из них текли слезы.
Это был Бен Лютер, которого я уже встречал сегодня утром у Харкнесса и который тогда же попросил меня отделать Руди Равеля резиновой дубинкой.
— Я убью его! — яростно прошипел Лютер. — Где он? Грязный лживый ублюдок, я убью его!
— Что вам сделал Руди? — спросил я с недоумением. — Я думал, что он вам нужен для этой вашей картины, в которую вы вложили так много денег?
— Руди? — Он уставился на меня так, как будто я с Луны свалился. — При чем здесь Руди?
— Но вы его пытались только что убить?!
— Вы что, с ума сошли?! — спросил он визгливо. — Это был лжец и негодяй Харкнесс.
— По-моему, они не похожи, — сказал я. — Но вы лучше взгляните сами.
Я помахал рукой в сторону белого изможденного лица, все еще торчащего откуда-то из-за кушетки.
Лютер медленно повернулся, затем внезапно вздрогнул.
— Равель! — прошептал он. — Я в него стрелял?
Его глаза внезапно закатились. И он хлопнулся в обморок.
Раздался щелчок замка, и дверь в спальню приоткрылась примерно на фут. В образовавшуюся щель просунулась голова Камиллы.
— Кто победил? — спросила она осторожно. Затем она взглянула на Бена Лютера, распростертого на полу, на Руди, торчавшего из-под кушетки с идиотским выражением лица, и глубоко вздохнула.
— Я думаю, победил ты, Эл Крестьянин! — сказала она счастливо. — Убери отсюда куда-нибудь этих идиотов и можешь спокойно пожинать плоды своей победы.
