Андрей Курков - Игра в отрезанный палец
Присев на парковую скамейку с чугунными литыми боковинами, стоявшую почему-то возле деревянного сарая, Виктор позвонил в райотдел. Сказал майору, что его несколько дней не будет.
— Я уже заметил, — ответил Крысько. — Тебя, кстати, разыскивали…
— Кто?
— Вроде, из министерства. Звонили не мне, а дежурному. Время тянулось бесконечно медленно. Виктор вышел на пустую дорогу перед калиткой. Сначала услышал, потом и увидел мотоцикл с коляской, ехавший в его сторону. «Совсем как в селе», — подумал он.
Мотоцикл, к удивлению Виктора, притормозил, и мужик в ватнике и старой вязанной шапочке окинул его взглядом и спросил: «Вы — Слуцкий?»
— Да, — оторопело ответил Виктор.
— Там у вашего приятеля машина поломалась на развилке. Просил вам коробку передать, — мужик показал взглядом на картонный ящичек в коляске. — Пятерку дал! — то ли с гордостью, то ли с уважением добавил он.
Оттарахтев, уехал мотоцикл, а Виктор, осторожно распаковав на веранде коробку, обнаружил в ней что-то вроде пайка, какие он получал иногда в райотделе: палка сухой колбасы, банка майонеза, пакетики с суповыми концентратами, вермишель, подсолнечное масло и прочее. Сбоку лежал конверт. На записке, вытащенной оттуда, было написано: «Картошка в погребе. Вход внутри сарая. Георгий».
Пообедав жареной картошкой с рыбными консервами, Виктор устроился на вздутом старом диване. Яночка зазевала, и ее уложили на кровать в другой комнате. Кровать стояла под окном.
Ира заварила чай и позвала Виктора на кухню.
— Ты знаешь, — заговорила она. — Я до сих пор вижу лицо этого… словно вчера было. Я ведь его раньше где-то видела…
— Убитого?
— Да. Не помню где…
— Вспомни, прошу тебя! — Виктор посмотрел на жену почти умоляюще, словно его взгляд мог растормошить ее память.
Они пили чай молча. Ира время от времени вздыхала, все еще пытаясь вспомнить, где же она видела парня, ворвавшегося в их квартиру.
— Ладно, успокойся, — произнес Виктор. — Само вспомнится.
Оно действительно вспомнилось само минут через пять.
— Он уже приходил к нам, — сказала Ира неожиданно. — Помнишь, я тебе говорила. Ты как раз спал. Он предлагал провести новую телеантенну, кабель…
Виктор опустил чашку на стол. Задумался.
— Больше ты его не встречала?
— Нет, — уверенно ответила Ира.
Значит, нас пасли, подумал Виктор. Когда же это было? Уже недели две назад… Стало быть, нападение не было связано с налетом на контейнерный склад, как думает Георгий. Хотя, может, и связано. Ведь до этого ничего не происходило, а слежка за квартирой уже велась.
Вечером снова позвонил Георгий. Сказал, что розыск микроавтобуса передал гаишникам. О результатах обещал сообщать сразу.
Перед сном Виктор смотрел телевизор. По «Интеру» показывали «Ситуацию».
Полной неожиданностью для Виктора стало объявление о том, что разыскивается микроавтобус, предположительно «форд-транзит» с надписью «Мюллер ЛТД — подвесные потолки», сбивший насмерть пешехода и скрывшийся с места наезда.
Всех, кто знает местонахождение этого микроавтобуса или просто увидит его случайно на дороге, просили звонить по 02 или по телефону 293-13-99. Телефон показался Виктору знакомым. Только одной цифрой он отличался от номера дежурного по райотделу.
Георгий снова позвонил около полуночи.
— Не спишь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил:
— Твой труп опознан. Бывший капитан ВДВ, а потом — консультант по охране объектов одной из охранных фирм. Но мне непонятно, что произошло? Жена уже рассказала?
— Она не помнит… проговорил Виктор, который давно ждал этих вопросов и уже надеялся, что никто их задавать не будет.
— Пойми, это же не следствие, мне просто любопытно, — миролюбиво сказал Георгий. — Я понимаю, что убит он был из твоего табельного, но убить-то его могла только твоя жена… Может, в состоянии шока, или как там говорят — аффекта…
— Наверно…
— А почему твой табельный пистолет оказался в ее руках?
— Я ее расспрошу, когда она успокоится, — пообещал Виктор.
— Да нет, не надо… я просто думаю — там еще кто-нибудь мог быть, кто бы выстрелил так метко в гостя?..
Ход мыслей Георгия оказался для Виктора неожиданным. Озадаченный, он замолк.
— Может, кто-нибудь из твоих друзей-милиционеров? — подсказывал ответ Георгий.
— Нет, точно никого больше не было.
— Ладно, отдыхай. И не беспокойся, по твоему гостю студенты-медики уже огнестрельные ранения головы изучают…
Виктор, разволновавшись, набросил пальто и вышел на порог дома. На улице было тише прежнего, даже далеких трамваев слышно не было. На глубоко-синем небе холодными искорками горели звезды.
Вспомнился Лондон, Рефат и Войчек. Может, они знали уже достаточно много, но не могли выйти с ним на связь. Если б сложить вместе все, что было известно им и ему с Георгием, получилась бы более ясная картина. Но как это сделать? Или рискнуть и набрать по мобильнику московский номер Рефата?
Выйдя на улицу, Виктор отсчитывал медленные шаги вдоль спящих частных домов. Далеко впереди горел одинокий фонарь. Остальное пространство подсвечивалось луной. Медленно добредя до фонаря, Виктор достал записную книжку, нашел телефон Рефата и после нерешительной паузы набрал его.
«Нет связи с мобильным телефоном…» — прозвучал издалека женский голос.
* * *Отъезд Пьера-Петра Терещенко оставил Ника на неделю без дел. Погода в Париже ушла в сторону далекой еще весны. Теплый ветерок румянил лица парижан.
Ритм города не изменялся, и машины под окнами гостиницы начинали сигналить примерно в одно и то же время, поднимая Ника с постели.
Теплый «микроволновый» круасан запивался кофе. Завтрак показывал лица новых гостиничных постояльцев и Ник, без особого любопытства, отмечал то исчезновение дамы в джинсах и свитере, то появление за столиком гостиничной столовой слишком уж юных парня и девушки. С виду им было лет по семнадцать.
Запястье правой руки девчонки было перевязано бинтом, в глазах — смесь затихшей истерики и отчаяния. «Видно, резала вены. И из дому сбежала», — подумал Ник. Потом присмотрелся к парню. В его внешности ничего особенного не было.
После завтрака Ник пошел гулять. Ноги сами вывели через час на Елисейские поля. Подошел к витрине представительства «Аэрофлота». Зашел внутрь. Только один из клерков был занят обслуживанием клиента.
— Привет, — остановился перед столиком, за которым сидела Tatjana.
На ее лице только глаза выказали радость. Вежливо-деловая улыбка на мгновение уступила место нормальной.
— Садись, кофе хочешь?
— Хочу, — ответил Ник.
Она принесла из внутренней комнаты термос. Налила две чашечки.
Минут пять говорили ни о чем, но договорились встретиться вечером.
На улице светило солнце. Температура поднялась градусов до восьми тепла.
Ник пошел в сторону Триумфальной арки. Дошел до станции метро, знакомой по слежке за Пьером. Но вниз не спустился. Решил попробовать дойти до конца авеню.
Шел около часа по бесконечной прямой магистрали. Добрался до Дефанс — странного, не по-парижски выстроенного делового центра, за которым, казалось, город обрывался неожиданно и на полуслове. Дойдя до самого края этого «обрыва», остановился и посмотрел вниз. Справа виднелось кладбище, слева — стройка. А между ними естественной границей строилось шоссе, прямое, как линейка. Видимо, это было продолжение Елисейских полей. Ветер здесь дул снизу и был он прохладнее, словно Ник перешел границу парижского тепла, вышел за пределы парижского микроклимата.
Захотелось перекусить или хотя бы выпить кофе, но как назло среди огромных блестящих темными стеклами небоскребов с именами мировых фирм и банков не было видно ни одного кафе, ни одного ресторанчика.
Ник почувствовал себя на чужой планете. Заспешил назад, обратно, на другие, настоящие Елисейские поля. Спешил так, словно было куда опаздывать.
Перевел дух только после того, как позади осталась огромная буква "П" — арка-офис, возвышавшаяся на добрых пятьдесят метров.
Вечером Ник повел Tatjanou в греческий ресторанчик, присмотренный за время дневных блужданий.
Ели жареных кальмаров, запивали «шабли», болтали и иногда смеялись. Ник словно оставил всю свою жизнь за дверью ресторана, на улице. Ничто не давило на него, никакие мысли не пытались вернуть его к действительности. Он почувствовал, что увлекся девушкой, и то, что она явно отвечала взаимностью, еще больше раззадоривало его, еще сильнее превращало увлеченность во влюбленность.
После ресторана решили идти пешком в Бельвилль, где Tatjana снимала квартирку. Шли часа полтора. Было уже около одиннадцати, когда узенькая улочка запестрела еще открытыми арабскими ресторанчиками и кафешками. Заглянули в одно из них, взяли по кофе и по приторно-сладкому арабскому пирожному, из которого сладкий медово-фисташковый сироп стекал на пальцы.
