Элмор Леонард - Киллер
– Ты так хорошо выглядишь, что я бы купил у тебя дом, даже если бы он у меня уже был.
– Ты и в самом деле намерен поговорить с Нельсоном?
– Жду не дождусь. Ты же знаешь, как мне нравится работать на толстосумов.
– Уэйн, попробуй, ладно?
– Ты ведь будешь рядом, да?
– Я буду в офисе. Что ты наденешь?
– А что, я должен нарядиться?
– Полагаю, тебе следует надеть костюм.
Уэйн подошел к стойке, поставил на нее банку с пивом и открыл одну упаковку с патронами.
– Надену спортивный пиджак.
– И галстук.
– И галстук, если ты этого хочешь, – кивнул он, достав пару коробок с патронами. – Хорошие патрончики. Лионель говорит, что такие уложат даже быка.
– Уэйн?
– Что?
– Очень важно, как ты будешь выглядеть. Важно, какое впечатление ты произведешь.
Он промолчал. Она понимала, что он продолжает думать об охоте. Он сделал глоток пива. Банка почти исчезла в его огромной ладони. На золотом обручальном кольце сверкнул упавший из окна лучик солнца. Она представила себе, как он бреется в ванной, в одних плавках на крепком теле, и пожалела о том, что сказала. Уэйну не нужно ничего делать, чтобы произвести впечатление на кого бы то ни было.
– Надевай что хочешь, – вздохнула Кармен. – В чем тебе удобнее, то и надевай.
– Я надену свой синий костюм, а ты – свой. Это произведет на него впечатление?
– Забудь об этом, ладно?
Глядя на нее, Уэйн потягивал пиво.
– Мне нравится твоя короткая юбка. – Он улыбнулся. – Готов поклясться, что и Нельсону тоже.
– Если и нравится, то лишь потому, что, когда садишься, подол поднимается выше. То же самое происходит с акциями на рынке. Никто не знает почему. Затем процент падает, и мы продаем больше домов.
– Это вроде как луна и приливы с отливами, – усмехнулся Уэйн. – Или времена года. Тебе известно, что охотничий сезон на оленей наступает тогда, когда у самок бывает течка? – Он достал из бумажного пакета небольшую пластиковую бутылочку с прикрепленной к ней картонной карточкой. – Самцы это знают. Они ждут, и тогда можно воспользоваться вот этой «Приманкой для оленьих самцов в брачный период». – Он протянул бутылочку Кармен. – На карточке написано, что в бутылке смесь секреций и чистой мочи оленьей самки в самый разгар течки.
– Ты что, этим намажешься?
– Можно… но лучше сбрызнуть место засады. Самец учует запах и попрет прямо на тебя, ломясь через лес, готовый к случке… Вот если бы можно было изобрести что-то вроде этого для бизнеса по торговле недвижимостью… Понимаешь, о чем я? Что-то такое, чем можно побрызгать на дом, и тогда все покупатели побегут к тебе сломя голову. Что ты об этом думаешь?
– Думаю, ты прав, – ответила Кармен. – Надевай синий костюм.
– И синюю шляпу. Она подойдет.
– Угу, задом наперед, как каску.
– Чтобы чувствовать себя самим собой.
– Ты можешь делать все, что захочешь, – вздохнула Кармен, поворачиваясь к окну, чтобы глянуть на пикак Уэйна, засохший виноградник и курятник, которому суждено вечно оставаться курятником.
– На что ты сердишься?
– Ни на что.
– Тогда что с тобой, а?
– Не знаю, – ответила Кармен. – Если узнаю, скажу.
4
После того как они добрались до дома Донны в Мэрии-Сити и Армана пригласили переночевать, Ричи стал называть его Птицей. Представляя Донне, он назвал его мистером Черным Дроздом, затем сразу же сказал:
– Знаешь, Донна, я наткнулся на Птицу «У Генри». Сделай мне и ему по стаканчику, лады?
Ричи делал вид, будто они старые кореша и будто он всегда называл его так. Арман не возражал.
– Птица из Торонто, – пояснил Ричи.
– Да? Я там была раза три, мне понравилось, – сказала Донна.
Арман Птица отхлебнул из стакана и поморщился. Ну и дрянь!
– Что такое? – встревожился Ричи.
– Что это?
– Фирменный коктейль Донны, наш любимый напиток.
Арман вышел к машине, где в багажнике у него хранились четыре бутылки виски «Канадиан-клаб», припасенные для проживания у бабушки, и принес одну в дом.
– Я коктейли не пью, – сказал он Донне. – Я пью лишь настоящее виски.
После этих слов Донна прилипла к Ричи и мало что говорила, выглядывая из-за большого стакана, сама словно птичка, с острой мордашкой и копной золотисто-рыжих волос. Волосы были тщательно уложены, на лице – мейкап, словно она собиралась на танцы. На ней был черный свитер не первой свежести и тапки для игры в теннис.
Когда они подъезжали к ее дому, Ричи сказал:
– Сейчас я познакомлю тебя с Донной. В порядке бабец! Она была надзирательницей в тюрьме, где я с ней сошелся и откуда меня вышибли – поверишь ли, из-за гребаных корешей!
Арману было наплевать на Донну, которой пришлось вкалывать в тюрьме, и на ее домишко, нуждавшийся в покраске и заросший сорняками, насколько он мог судить в темноте. Он не мог понять, как в этой хижине могут поместиться две спальни и как Ричи мог спать с этой телкой, если, конечно, спал.
Впрочем, ему не было особого дела до Ричи, если не считать, что у парня вроде бы есть мозги, которые он чуть было ему не вышиб. По дороге Ричи подробно рассказал о задуманном деле. Слушая его, Арман пришел к выводу, что этот панк, похоже, башковитый. Его план вполне мог сработать. Арман встречал в Торонто всякого рода вымогателей и рэкетиров; он знал, как заставить кого-либо отстегнуть бабки. Однако проект Ричи был иным, но основывался на той же идее: напугать любого воротилу настолько, чтобы тот все время оплачивал свою безопасность.
Правда, имелся один момент, который Армана беспокоил. Надо было сконцентрироваться и хорошенько подумать обо всем в гостиной с тюремными фотографиями на стенах. Вот Донна в окружении начальства и коллег-надзирателей, вот она в кругу заключенных. На фотографии надпись: «Донне Малри, Большой Рыжухе, от ребят из блока Е». Были также фотографии, отражающие жизнь Донны за стенами тюрьмы.
Она и Ричи сидели на диване и смотрели телевизор, какое-то шоу с копами, дорогими машинами и латиноамериканской рок-музыкой.
– Ты только глянь, Птица, – позвал Ричи. – Я этому не верю.
Арман посмотрел и тоже не поверил. Коп изображал чувства, из-за чего-то переживал. Копы так не делают, они никогда не показывают, что чувствуют, если они вообще способны что-то чувствовать. Здесь или в Канаде, копы везде одинаковые.
В данный момент копы в Детройте расследовали двойное убийство, случившееся утром в отеле, и нисколько не переживали из-за убитого старика и девушки. Ричи Никс усмехался, а Донна водила рукой под его футболкой, на которой было написано: «Хорошо быть хорошим». Когда они пришли, она глянула на надпись и воскликнула:
– О, как круто!
Кого она изображала, его мамочку или что? Арман спросил, как его называют приятели, и Ричи ответил, что так и называют – Ричи Никс.
– Видишь ли, Донне нравится звать меня Дик, но это не мое имя.
Рядом со стереопроигрывателем стояла кукла в белом спортивном костюме, изображавшая Элвиса Пресли. На диване и стульях сидели мягкие и пушистые игрушечные медвежата, щенок, котенок, черепаха и лягушонок. Эта женщина, с копной рыжих волос и кошачьими очками, бывшая надзирательница, похоже, собиралась сделать Ричи мягким и пушистым. По крайней мере, так это выглядело со стороны.
Арман поднялся со стула, подошел к телевизору и выключил его.
– Эй, ты что делаешь?! – воскликнула Донна.
– Тебе пора спать.
– Если ты не в курсе, то это мой дом.
– Довольно убогое жилище…
– Неужели? Тебе следовало бы быть повежливей.
– Тебя отнести в спальню или сама пойдешь?
Донна повернулась и посмотрела на Ричи, сидевшего с открытым ртом. Ричи поднял глаза на Армана. Тот стоял молча и ждал. Донна снова перевела взгляд на Армана. Арман продолжал ждать. Немного погодя она встала и вышла из комнаты.
– И закрой дверь, – крикнул Ричи ей вслед и усмехнулся, услышав, как она хлопнула ею.
– Завтра утром ты позвонишь парню, – сказал Арман.
– Какому?
Арман подошел к дивану, немного постоял, потом сел.
– Из риелторского агентства. Позвонишь и велишь часа в четыре принести деньги в один из домов, выставленных на продажу. Но сначала мы туда сгоняем и посмотрим, какой выбрать.
– Звучит разумно.
– Знаешь, почему мы сделаем так? Ричи покачал головой.
– Мы именно так поступим, потому что, если тут припаханы копы, он сообщит им и они туда нагрянут.
– И что дальше?
– Мы приедем в офис раньше, чем он уедет в этот дом. Если не засечем копов или тех, кто ими может быть, войдем внутрь. Скажем, часа в два.
5
Офис Нельсона Дэйвиса находился на набережной реки Сент-Клэр в большом белом здании эпохи королевы Виктории и, по мнению Уэйна, напоминал похоронное бюро. Возможно, когда-то это здание принадлежало кому-то покруче – скажем, воротиле, занимавшемуся судовыми перевозками или строевым лесом. В вестибюле первого этажа Нельсон Дэйвис соорудил тамбур со стеклянными дверями, но за минувшие десятилетия здание обросло таким количеством крыльев и пристроек, что нынешний новодел уже не казался уродством.
